«Если сможешь, прости, любимая…»

 
Если сможешь, прости, любимая.
Если ты умеешь прощать.
Или мне отомсти, любимая.
Больше я не могу ждать.
 
 
Глаз не видеть твоих,
Слов не слышать.
Это очень жестоко, пойми.
И стучит теплый дождь по крышам.
Тает лёд между людьми.
 
 
Резать чёлку твою длинную
Я хочу как прежде, хочу.
Милая, моя Ляля, любимая,
Я раскаиваюсь и молчу.
 

«Позвони ко мне, позвони…»

 
Позвони ко мне, позвони.
Всё сказать тебе я должна.
Не гони меня. Позови.
Я нужна тебе. Я нужна.
 
 
Позвони в мою дверь. Я жду.
Знаю я, ты давно пришел.
А к тебе я сейчас приду.
Ведь тебе со мной хорошо.
 
 
Позови меня далеко.
Столько дней прошло. Тишина.
Знаешь ты, мне с тобой легко.
Я нужна тебе, я нужна.
 

У телевизора

 
Телеэкраны голубые,
И фильмы длинной чередой,
Совсем не те, совсем иные,
Не те, что видели с тобой.
 
 
Шаги чужие. Чужой кашель.
Чужой звонок. Чужая дверь.
Когда же встреча будет наша?
Она не далеко теперь.
 
 
Поет о том же Демис Руссос,
Но только я уже одна.
Мне очень грустно, очень грустно.
И надоела Тишина.
 
 
В поэму не ложатся строки.
О чем мечтать, кого ругать.
Когда прошли уже все сроки,
И я устала очень ждать.
 
 
О чем писать, еще не знаю.
Куда от скуки мне бежать.
Хочу весны, апреля, мая,
Хочу свободою дышать.
 
 
Мне грустно, скучно, одиноко.
Тоскливо, тяжело, грешно.
Та встреча далеко-далёко,
А мне смешно, смешно, смешно.
 

«Кончается месяц Нового года…»

 
Кончается месяц Нового года.
Наступит февраль, конец зимы.
Пусть виновата только природа,
В том, что с тобой расстались мы.
 
 
Пусть виновата судьба в разлуке,
Пусть виновата вся Земля.
В том, что расстались наши руки.
Только не ты, только не я.
 
 
Только меня ни в чем не надо,
Меня обвинять, ругать, обижать.
Только себя ни в чем не надо,
Винить, бранить, хулить, осуждать.
 
 
Пусть виновата во всем природа.
В том что с тобой потерялись мы.
Что накануне Нового года
Мы не выдержали Зимы.
 
 
Нет не кори меня не ругай.
Нет не вини себя. Бывает.
В том что весна – обязательно май,
Пусть природа весну ругает.
 
 
***
 
 
О чём ты долго тогда молчала,
Сбросив тяжесть златого венца.
 

«И где начало того конца,

Которым оканчивается начало?»

1980Козьма Прутков

«На краю Земли, острее иглы, на хрустальной грани…»

 
На краю Земли, острее иглы, на хрустальной грани
Я всё сердце свое изранила,
Утопила печаль в крови.
Что грустишь? Не плачь, не реви.
Не кончается юность с иголками и уколами – C’est la vie.
Улететь, раствориться б вечности,
Что же держит меня на Земле?
Нет любви, нет во мне человечности.
Сердца стук отсчитает мне,
Как кукушка дни прокукует, дни без жалости,
Дни без крови.
Лучше – ночи, где я ликую от пространства, звезд и Луны.
Где я с папой в лесу гуляю, где рисую красками радуги,
Где в тумане и свете летаю и с Неба делюсь радостью.
 

«Что ты, милый? Не волнуйся…»

 
Что ты, милый? Не волнуйся.
Что ты, милый? Не тревожься.
Всё пойму, не беспокойся,
И меня не кинет в дрожь.
 
 
Ты вернешься очень скоро,
Как всегда, я дверь открою.
И с тобою я не спорю,
Даже если прав порою.
 
 
Очень трудно, очень плохо.
Что же делать, все пройдет.
Не хочу я плакать, охать.
Что мне чуждо – отойдет.
 

«Дайте губам напиться…»

 
Дайте губам напиться,
Дайте спастись от жажды.
Это должно случиться.
Встретились мы однажды.
 
 
Дайте звезде погаснуть,
Что бы она не видала.
Пусть отвернется месяц.
Дайте концу начало.
 
 
«Здравствуй!» – Я не ответила,
«Здравствуй!» – Я промолчала.
Что ж ты звезда светлая
Блестела, не закричала.
 
 
Направь ты свое сияние —
Всю остроту лучей —
В сердце разъокоянное
Больней, сильней, горячей.
 
 
Поздно уже, иль рано.
Странно это. Все странно.
 

«Как же это, как же странно…»

 
Как же это, как же странно,
Новая на сердце рана.
Там, где сердца не было давно,
Вдруг забилось, застучало,
И молчало, и кричало,
Что любви мне чувство не дано.
 
 
Пусть навеки и не надо
Вспоминать былые мысли.
Мы не вместе. И в награду
Солнце спалит наши письма.
 
 
День проходит без страданий.
День с другой рукою связан,
С музыкальною рукою. Истязай себя —
Наказан. Мной, судьбою и природой.
Счастье ты свое погубишь.
Убегаешь. Ты ведь гордый.
Но меня ты любишь, любишь.
 

Химия

 
О превращениях наука,
Соединениях с «ОН».
Не говори – «Какая скука»,
Как говорил Онегин наш.
Измена цвета, разложенья,
Реакций ядерных полна,
Молекул связь и замещенье,
Волшебница миров она.
Я оды не пою науке,
Они глупы, они пусты.
Быть может рифмы мои сухи
Для сей науки красоты.
R-NH2
 

Талан
(Поздравления Б… (А.А.))

 
Тебя я поздравляю,
Чтоб на душе твоей
Развеял все печали
Тот ветер чудных дней,
Чтоб сердце биться стало,
И чтобы, как во сне
Перед тобой предстала
Та сказка вся во мгле.
И чтоб тебе приснился
Тот чудный зимний лес,
Где в инее деревья
И множество чудес.
Где белые сугробы стоит сосна и ель,
И между грустных веток качалась колыбель.
А в этой колыбели ребенок тихо спал.
И лес стонал и плакал, как человек, рыдал.
Не так давно красавица младая здесь была,
Оставила ребенка, тихонечко ушла.
Кукушкой улетела, оставив колыбель,
А лес смотрел угрюмо,
И все гудел, гудел.
И в этой колыбели ребенок тихо спал,
А кровь все холодела, и он все замерзал.
Лес поражен коварством красавицы младой,
Укрыл дитё ветвями, навеял сладкий сон.
И звери все и птицы оберегали ту,
Что в этой колыбели уж отошла ко сну.
Верхами белка скачет, роняя хлопья снега.
Внизу волчонок плачет под звуки колыбели.
Но во уже ребенок взрослее стал, умней.
И вот из колыбели давно уж встал своей.
Но леса он не видел, он видел солнца жар,
Созревшие платаны и их чудесный дар.
И представлял себя он под зернами гранат,
Которые на землю летят, летят, летят.
Их солнце освещало и радовало их.
И как кровинки красной родной крови его
Они питали землю и сердце, что в груди
Так жалобно стучится и ждет родной крови.
Итак, не человеком, не зверем, не орлом
Росла девчонка эта под пологом лесов.
А звали её Олей, а значит, это я,
Росла среди деревьев, не видела жилья.
Ни звери и ни птицы утешить не смогли,
А родина исчезла, осталась я вдали.
И часто вспоминая родную сторону,
Гранатинки я вижу, родную кровь мою.
О родина, о счастье, но мне не суждено
Добраться и увидеть граната лишь зерно.
Но для меня платаны все шелестят листвой,
Запомни, край мой милый, я навсегда с тобой.
Но солнца свет мне видеть грозой запрещено.
Но для меня на небе Луна всходить должна,
И серебристым светом сожжет меня она…
 
 
Вот что тебе поведать хотела я давно,
Зачем теперь разглядывать замерсшее стекло.
А мне все тяжелее день ото дня.
Живи в России этой, счастливей будь меня.
 

К И.

 
Если сердце – сплошная рана, рваная.
Что сказать тебе? – «Что я права?»
«Что меня забросил ты не рано ли?».
Видишь, я еще не отцвела.
Если кровь кипит и стынет, как помешанная,
Если рот, то нежен, то безумен,
Если я сама вся – тьма кромешная.
Если мир стал сер от серых буден…
Я хочу любви, хочу сгореть,
Пламенем твоим в ответ объята,
Я хочу страдать, а не терпеть.
Я хочу от счастья умереть,
И за смерть не требовать расплаты.
 

К М.О.

 
Тянется к плечам твоим черных волос копна.
Но все же не касается хрупких плечей она.
Из-под намазанных чем-то ресничек
Небрежно бросаешь взгляд.
Черные стрелы прикроют тайну и не откроют клад.
Немного самодовольства вздернуло носик вверх,
Но для милого личика это совсем не грех.
С губ пленительно розовых легко слетают слова.
И часто повторяют то, что тихо шепчет молва.
Внешность твоя привлекательна, красива ты и умна.
Только напрасно взбираешься на небо – ты не Луна.
Послушай совет мой, подружка, —
Забудь дурную страсть и помни о том, Mon Cher,
что с неба можно упасть.
 

Нескромный диалог

 
– Что с тобою, сын мой сталось?
Ходишь – сам не свой,
Есть не хочешь, спать не можешь.
Потерял покой.
– Потому не сплю, отец мой, что не вижу сны,
Что с закрытыми глазами не видать Луны.
– Поздно, сын мой, ты женатый, что Луну глядеть,
И в столице не прилично девкам песни петь.
Дочка Ирка подрастает. Поздно, сын, забудь,
Ту, которую приводит ночью Млечный путь.
– Не могу, папаша милый, ты пойми меня,
Не могу прожить без Тани, не могу и дня.
– Что за девица такая? Ишь с ума свела.
Ты б подумал о Наташе, ведь жена она.
– Ах, папаша, вы оставьте глупый ваш совет,
Краше в свете и милее, чем Татьяна нет!
Мою Таню в сердце нежно буду я хранить,
Жить без Тани, все равно, что и совсем не жить.
– Полноте тебе, Володя, бог тебя простит,
По твоим глазам я вижу черт в тебе сидит.
– Таня, милая Татьяна, я люблю тебя,
Опоздало наше счастье, нежная моя.
Помню волосы густые, карие глаза,
Губы жаркие, младые – целовать нельзя.
Твой прощальный взгляд навеки в сердце у меня,
Память дышит из беседки дерзостью огня.
Чаще вспоминай, Татьяна, не забудь меня,
Я люблю тебя Танюша, Танечка моя.
 

Стихи

 
Что значит писать? Стихи льются сами,
И буквы в строфах шепчут губами:
«Скорее же парные нам подберите,
И рифмами строки соедините»
 
 
Мне говорят, что в юности каждый
В пятнадцать стихи напишет однажды.
Неправда это – совсем не всякий
Будет писать стихотворные знаки.
 
 
В юности пишут о нежных чувствах,
Пишут, право, совсем безыскусно.
Лучше бы не марали листочки
И не писали бы в строчках точки.
 
 
В юных стихах чувства пролиты густо.
Я не хочу их – чтоб было им пусто.
В каждой строчке слово «люблю»,
А я на любовь давно плюю.
 
 
Главное в человеке – разум,
Хочу, чтоб мой стих был с разумом связан.
Не всегда, конечно писать возможно,
С рифмами надо быть осторожной.
 
 
Льются стихи, прыгают сами,
Смотрят на мир большими глазами.
 

Б.С.

 
Ты вчера сказал мне мальчик: «Пиши для меня.»
Но не дал мне даже спичку, не зажег огня.
И писать я не хотела – чистый лист марать.
Но потом решила, надо просьбу выполнять.
Что тебе сказать могу я, мы который год
Вместе в школе добываем горький знаний плод.
Что портрет твой представляет – рожица мила.
Все же лучше, чтоб такою девочка была.
Белокур, упрям, назойлив, нелегко порой,
Как начнешь болтать ты, мальчик, справиться с тобой.
На лице твоем прозрачном светятся глаза.
В них и серых и холодных не живет слеза.
Трудно быть на свете йогом, странно йогом жить,
На земле гораздо лучше человеком слыть.
Да стихи немного сухи, ты не дал огня.
Но теперь надеюсь, спичка будет у меня.
 

Тётя

 
Есть тетя у меня, и нет ее чудесней,
Живет без короля и жизнь ее, как песня.
Не нужно глупой быть, не надо жить напрасно,
И замуж выходить, ведь это так ужасно.
А тетя у меня весь белый день затмила,
О том, что много лет – она давно забыла.
Живет в кривых лучах, порхает птицей красной
На третьих небесах. И нет ее прекрасней.
Полнеть уж начала, ну что же это время