Глава 3

– Так точно, товарищ капитан госбезопасности! – Валентин вытянулся в струнку, только что не козырнул мне, сдержался.

– Тише ты, – шикнул я на него. – Помни, что для всех я обычный лейтенант милиции. Вчерашний выпускник школы милиции, безобидный собачник…

– Да, да, конечно, товарищ капитан, – прошептал Загоруйко.

– Валентин, еще раз назовешь меня капитаном при всех, и я тебя в контры запишу. И в расстрельный список внесу, за срыв секретной операции.

– Так никто же не слышит? – Валя огляделся, поблескивая стеклами очков, повращал глазами.

– Видишь судмедэксперта? А Трубецкого? А следака прокурорского?

– Ну да… – повертел головой криминалист. – А что? Они же далеко стоят. Не слышат…

– Запомни, лейтенант… Первое правило сотрудника под прикрытием: ты не всех видишь!

– Ох… А что это значит?

– Это значит, что кто-то всегда в ненужный момент может оказаться рядом, причем очень некстати. Говорить, двигаться, показывать эмоции и входить в контакт нужно так, будто за тобой постоянно наблюдают. Понял?

– Так точно, товарищ… лейтенант.

Шпионские пассатижи! Ну как еще ему объяснить?..

– Валентин! – я снова зашипел на него. – Я – простой кинолог! Вон моя собака, видишь? Простого кинолога не называют товарищ лейтенант. Как называют простого кинолога? Ну?

– Ну-у… Сан Саныч, – выдал, наконец, правильную версию эксперт-криминалист.

– Вот так и называй меня. И не тянись ты в струнку, позвоночник порвешь. Встань как обычно, ссутулься, что ли… Во-от, молоток. Короче, сегодня вечером зайду к тебе в кабинет. По шприцу перетрем. То есть обсудим результаты его дактилоскопического исследования.

– Разрешите вопрос?

– Валяй…

– У вас в речи иногда проскальзывает такой жаргон – ну, в общем, криминальных элементов. Это какая-то специальная игра? Чтобы кого-то запутать? Я правильно догадался?

Да, десятки прожитых лет просто так через плечо не выкинешь.

– Нет… Это издержки моей профессии… До этого задания я был несколько лет глубоко внедрен в криминальную среду. Из зоны я вышел, но зона из меня еще не до конца вышла. Это хорошо, что ты подметил такое. Буду работать над собой в этом направлении. Благодарю. И называй меня опять на «ты». Понял?

– Так точно.

– Не так точно, а «да».

– Так точно, да!

– Тьфу!..

Я всучил Валентину шприц. В первую очередь на нем нужно поискать следы рук, а уж потом – остатки возможных веществ. Конечно, в бюро СМЭ мне этот шприц не впыжить на исследование, они берут на экспертизу только трупы. А у Валентина нет такого оборудования, как в областной лаборатории судебно-медицинской экспертизы, и вряд ли он что-то сможет найти, если это только не распространенные вещества какие-то. Но обсудить это с ним все равно надо…

Улучив момент, когда Трубецкой и следователь прокуратуры выпустили меня из поля зрения, я незаметно подошел к судмедихе и проговорил:

– Тамара Ильинична, у меня снова будет просьба… Вы мне копию заключения потом также сможете сделать по этим двум трупикам? Когда готово все будет… Очень надо.

– А тебе зачем? – свела она черные и густые, как у мужика, брови.

– Ну как? Разобраться хочу. Вот товарищ юрист третьего класса считает, что никакого криминала тут нет. А мне кажется, что странно все это… Для моего профессионального роста необходимо докопаться до правды. Сами подумайте – мужички-то одновременно, вдвоем угорели. Нет, в закрытом гараже и при заведенной технике такое, может, и случается, но не летом же. Я понимаю еще зимой, когда гараж не распахнешь, замерзнешь, а тут лето… А теперь, внимание, вопрос, – проговорил я, как в известной телеигре. – Зачем им было дышать выхлопными газами? Почему не проветрили? Тем более, у мотоцикла с двухтактным движком бензин вперемешку с маслом выгорает, дым-то очень вонючий и едкий.

И мы эту вонь издалека почувствовали. Ну не выйдет им незаметно надышаться.

– Может, и странно, а может, и нет, – хмыкнула бабуся, поправляя белый, но мятый, как залежалый мартовский снег, халат. – Я за свою жизнь на столько странных смертей насмотрелась, что ничему уже не удивляюсь. Но ежели тебе так хочется покопаться в этом, то сделаю копию по старой дружбе…

– Спасибо.

– Твое спасибо в холодильник не положишь. Иным макаром, с тебя кило колбасы. Хорошей только. Сможешь достать?

– Без проблем, – кивнул я. – Достану…

Медичка, увидев, как просто и легко я согласился, на мгновение задумалась и тут же добавила:

– И еще одну банку кофе…

– Договорились, – снова кивнул я с обезоруживающей улыбкой.

А пиратка в этот раз промолчала, мзду не повысила, а лишь кивнула, а потом огляделась и, убедившись, что нас по-прежнему никто не слушает, прошептала:

– Через два дня приходи, я их вне очереди вскрою. Распотрошу по-быстренькому. Но биохимия позже будет, это в область надо образцы отправлять.

– Спасибо, вот и посмотрим, кто из нас прав, – еще раз поблагодарил я, а в это время к нам подбежал Мухтар.

Когда мы закончили со следами, я его отпустил с поводка – побегать, волю почувствовать, колючки на шерсть пособирать и попугать алкашиков за гаражами.

– Ух ты, какой хороший! – медичка вдруг расплылась в улыбке, вся ее ворчливость и хмурость куда-то вмиг улетучилась. – Можно тебя погладить? Иди сюда, ну иди-и…

– Свои, Мухтар, – тихо скомандовал я псу.

Тот нехотя и бочком подошел к судмеду и с барского плеча дал себя погладить и потискать за ухом.

Я никому не позволял гладить Мухтара, кроме Серого, потому что служебный пёс – это не плюшевая игрушка. Но, зная особое отношение врачихи к паукам, змеям и прочим зверям, позволил ей выплеснуть эмоции. Тем более, я чувствовал, что хорошие отношения с заведующей бюро мне еще пригодятся.

– Мне бы такую собаку! – вздохнула Тамара Ильинична.

– Так в чем же дело? Купите. Или дождитесь, когда Мухтара женю, подарю вам щеночка.

Она только фыркнула.

– Да куда мне в квартиру? Там у меня знаешь какой зверинец. Скоро самой места мало будет. Максимум, еще крот войдет… Но его Гоша мигом слопает.

– Я смотрю, вы животных очень любите?

– Они лучше, чем люди, – многозначительно кивнула бабуля. – Людей я только мертвых люблю. Кхе-кхе…

* * *

Я приехал в отдел уже почти к обеду. На работе меня ждал Серый.

– Привет! – подскочил он ко мне, скоренько поручкался и принялся тискать Мухтара.

Тот с удовольствием подставлял ему холку. Серому он безгранично доверял, почти так же, как и мне. Улучив момент, лизнул пацана в нос.

– Ого, а что он весь в колючках? – вытерев рукавом нос, спросил Серый. – Где вы так?

– В полевых условиях выполнял служебный долг, – гордо ответил я. – А тебе боевое задание на сегодня – очистить его от этой дряни.

– Сделаем, – кивнул Серый. – На обеде что делаешь? Может, на речку? Уж несколько дней не были.

– Без меня сегодня… – я глянул на часы. – У меня срочное дельце тут нарисовалось. А ты с Мухтаром сходи, заодно его и помоешь. Он по таким зарослям сегодня лазил – вон, весь в пыли и грязи.

– А что за дельце? – хитро прищурился парнишка.

– Ты говорил, у вас с сестрой дача есть? – задал я встречный вопрос.

– Ну есть… Мы там ничего не садим, сеструхе все некогда, а мне этот огород нафиг не сдался. Домик там небольшой, летний, и сад.

– Пустует, стало быть?

– В последнее время – да, бывает, заскакиваем туда на выходных, абрикосы да вишню с кустов потрескать. А что?

– Мне нужно одного человечка надежно спрятать. Лучшего места и не придумаешь. Сможем Алёну на это уговорить?

– А какого человечка? Зачем его прятать? – серьезно спросил тот.

– Пистона помнишь? Вот его нужно укрыть… Есть основания полагать, что его могут в ближайшее время кокнуть. Его дружки уже отошли в мир иной.

Я махнул на Мухтара – вот, мол, и была наша работа.

– Их убили? – прошептал Серый.

– Пока не ясно. Но похоже на то… Ты только нигде не трепи.

– Ты же меня знаешь, Сан Саныч, я – могила… Только не пойму, почему ты за этого предателя печёшься? Он же тебя к тому гаражу вывел, где тебя двое бакланов поджидали.

– Во-первых, отставить жаргон… Не бакланы, а… придурки, например. А во-вторых, не знаю – почему. Но мне его немного жалко. Он, конечно, и предатель, но не заслужил раньше времени на тот свет отправляться. И потом… Он может мне пригодиться.

– Ха! Этот алкаш? Зачем? Дачу его нашу заставишь вскопать?

Нет, если Серый столько вопросов задает, то как я объясню это Алёне? Это задача какая-то совсем уж нетривиальная выходит. Впрочем, может, брата она и послушает.

– Тот, кто за всем этим стоит, я думаю, обязательно за ним придет. Вот тогда я и возьму его. А пока его надо спрятать, так, чтобы ни одна живая душа не знала. У вас там соседи по даче кто?

Андрей пожал плечами – мол, соседи как соседи.

– С одной стороны лес, а с другой семья какая-то участком владеет. Не знаю, кто такие, мы там редко бываем.

– Ладно… Так что насчет Алёны? Поможешь ее обработать?

– А то! Конечно, помогу. С тебя мороженое.

– Друзья всегда помогают бесплатно. А напарники – тем более, – подмигнул я.

– Так я просто попросил. Не за услугу, а по-дружески.

– Возьми трешку, – я протянул купюру. – И купи Мухтару ливерной колбаски. Себе эскимо. А сдачу себе оставь.

– Спасибо, Саныч, – благодарно выдохнул Серый.

Видимо, Алена карманными деньгами его совсем не баловала, возможности такой не имела.

– А колбасу какую купить? – уточнил Серый. – В универсаме-то два вида ливерной продается.

– По рубль двадцать которая. Она всегда в наличии есть.

– Это которую «собачья радость» называют? – ухмыльнулся тот.

– Её самую. Ему она и правда в радость, сегодня он заслужил.

* * *

Отправив Серого и Мухтара за мороженым, за колбасой и на речку, я переоделся в гражданское и направился к Пистону.

Квартиру его нашел без труда, хоть и ни разу у него не был. Адрес его я давно держал у себя в блокноте на всякий случай. И вот этот случай настал.

Оказалось, что он живет один в относительно новой кирпичной трехэтажке, хотя я хорошо помню – всё говорил про каких-то женщин в разговоре.

Несмотря на рабочий день, Пистон оказался дома.

– О, привет, Начальник… – испуганно вытаращился он на меня.

– Привет, предатель, – ухмыльнулся я. – Чего встал в проходе? В квартиру не приглашаешь.

– Да, конечно, заходи, Начальник, – Пистон попятился в прихожей, впуская меня внутрь.

Я вошел, хотел поначалу даже не разуваться, ведь ожидал увидеть в квартире что-то вроде бичевника, ну или, по крайней мере, срач знатный, как у среднестатистических алкашиков. Но, оглядевшись, с удивлением обнаружил, что линолеум чист. Обои простенькие, но временем не покороблены, тараканами и мухами не загажены. Потолок сверкает белизной известки. На потолке плафоны и пластмассовая люстра в комнате, а не голые лампочки, свисающие на заскорузлых проводах, как я ожидал увидеть. В общем, обычная однушка со старенькой, но приличной мебелью и даже с цветным телеком, транзисторным приемником и холодильником «Бирюса». Последний показался мне и вовсе новым.

Раз такое дело, я разулся и только тогда прошел в комнату. На комоде телевизор «Рубин» – этак по-советски накрыт плетеной паутинкой из белых, как иней ниток.

У стены диван, застеленный пледом в распространенную рутинную клетку, на окне – мясистый фикус, на стене цокают ходики с маятником. Ну никак не подумаешь, что здесь проживает алкаш. Или хотя бы вообще мужик. Скорее, женщина. А еще скорее – бабушка. Не хватало еще жирного рыжего кота на диване и чая с малиновым вареньем.

– Не понял, Пистоша, – я удивленно озирался. – Это твоя хата?

– Моя, Начальник, моя, – гордо кивал тот.

Увидев, что бить и ругать я его вроде не собираюсь, он немного расправил крылышки, которых у него раньше и не замечалось.

– И за какие-такие заслуги, – вызнавал я, не тратя времени на реверансы, – тебе отдельная хата досталась? Ты нигде не работаешь, пьешь… И еще вопрос – живешь ты на какие барыши?

– Так я бутылки сдаю, ага, мне хватает…

– Ты мне тут фуфло не вкручивай, говори, чья хата! – поднажал я.

– Моя, правда моя. Прописку могу показать, от бабки она мне досталась. Помёрла недавно Агриппина, вот и свезло мне.

– Ясно… И давно помёрла?

– Второй годик пошел…

– А живешь на что? Опять же смотрю, и телек у тебя, и холодильник имеется. А это что такое? Ба! Да это же телефон!

Я поднял трубку, оттуда полился непрерывный гудок.

– Он еще и работает? А кто абонентскую плату вносит? С бутылок-то не разбежишься слишком. Это же сколько пить надо, чтобы на сдаче стеклотары заработать можно было?

Я спрашивал у него это не как мент. Мне надо было знать, чем этот гаврик живёт.

– Дык я не свои бутылки сдаю, Начальник! – зачастил тот. – Я по городу собираю. В мусорках выискиваю, особенно на площади и в парке – чебурашки хорошо идут. Там они, бывает, целыми стаями попадаются. Ну и колымлю иногда, конечно. Вот сезон был – на дачах да на огородах землю копал, картошку садил. Там, конечно, в основном бутылкой расплачиваются, но когда водки много, то она и мне такой же товар – ее же и на картошку, и на сало, да на что угодно обменять можно. Водка же у нас – считай вторая деньга, наравне с рублем, а то и лучше. За водку дефицит можно взять, а за рублики – хреночки. Только что зарплату водкой не выдают, вот и вся разница.

Я чуть не выдал: не переживай, скоро начнут. Но сдержался и махнул на него рукой по-хозяйски. С такими гавриками только так себя и держать.

– Ладно, – кивнул я. – Считай, что отмазался. Верю…

– Ф-ух, Начальник! – помотал головой Пистон, но уже с некоторым облегчением. – Напужал ты меня! Я думал, ты меня крепить пришел, в казенный дом тащить.

– Да? – вскинул я на него бровь. – А есть за что?

– Ну как же? За тунеядство! Сам же про доходы только что спрашивал.

– Я к тебе по другому вопросу, Пистон. Слушай и не перебивай. А лучше сядь. Сел, говорю! – гаркнул я погромче, и тут уж Пистон так и рухнул на диван.

Я сел на стул напротив и продолжил.

– Короче, Пистоша, жопа тебе настать может. Валить тебе надо.

– Куда валить? – алкаш сглотнул. – Какая еще ж-жопа?

– Кирдык! Амба! Хана! – выпалил я. – Что еще не понятно?

– Как это кирдык? За что?.. Я кому плохо что сделал?

Хотелось напомнить, что посредством его вранья чуть мне полный кирдык не сделался, но я не стал отвлекаться от дела.

– А Интеллигент кому плохо сделал? А Самокрутова и Черпакова помнишь? Это к которым ты, падла, меня в засаду привел. Они кому плохо сделали? Ну, если меня не считать? А? Короче, Пистон-покемон, все они сейчас на сковороде в аду жарятся, и ты следующий.

– Я-а-а?… След-дующий? – зубы алкаша отбили дробь, совсем струхнул мужичок.

Главное, от цирроза умереть не боится, а тут забеспокоился, затрясся.

– Ну а кто? В этой всей мутной истории только ты живой, да и то – пока что. Но, уверен, это ненадолго. Если меня не будешь слушать, то скоро найдем тебя, ну например, утонувшим в реке. Или попавшим под грузовик.

– Не хочу под грузовик… – таращился на меня алкаш. – Кто их убил? Кто хочет меня того…?

– Если бы я знал, Пистон-бидон, я бы к тебе не пришел. А поскорее бы арестовал того, кто за всем этим стоит. И сейчас от тебя зависит – жить будешь или сдохнешь! – я нагнал в голос решительности и немного пафоса, как полководец перед решающей и смертельной битвой. – Говори, чего ты от меня скрываешь? Что я еще не знаю? Тюльку не пори, от этого зависит, смогу я тебе помочь или нет.

– Клянусь, Начальник! – взмолился Пистон. – Чтоб век больше не пить, всю правду тебе сказал, больше ничего не знаю, не ведаю. Вот тогда Интеллигент подговорил меня тебя в гараж привести, и все… Я думал, уже все забылось и быльем поросло, о горе мне бедовому, за что такой кипиш на мою головушку! Что же делать, Начальник? Помоги, а?!

– Отставить нытье, – приказал я и задумался.

Похоже, Пистон не врет.

Он выглядел смертельно напуганным, в таком состоянии трудно врать. Да и незачем – ведь все же я пришел помочь. Но для пущей верности я все же сделал последний штрих допроса.

Достал из кармана и выложил перед Пистоном фотографию висящего в петле Интеллигента. Ту, которую мне напечатал Валя.

– Смотри… Если соврал, вот так же болтаться будешь. Как твой дружок…

Еще надо было бы показать сегодняшние трупы, но где их взять – Загоруйко их еще не только не распечатал, а ещё и пленку даже не успел проявить. А вообще-то я дал ему задание сделать и для меня экземплярчики этих фоток.

Пистон отшатнулся и выдохнул:

– Правду я сказал, Начальник!.. Ей-богу правду…

Голос его дрожал, а нос шмыгал, как у кисейной барышни. Поплыл алкаш, «детектор лжи» пройден.

– Ладно, – убрал я фотку в карман. – Собирайся, со мной пойдешь.

– Куда? В тюрьму всё ж?

– Увидишь…