Тёплым майским днём Инна с остальными учениками художника сидели на пригорке у школы с мольбертами. Почему мать девочки не позвонила дочери, а прибежала в школу искать, никому не ведомо, может, была в растерянности. Не обнаружив дочь дома, она побежала к школе. Может быть, и не заметила бы, да путь её от дома был именно через этот пригорок, где она почти сразу увидела дочь.

─ Инна! ─ крик женщины разорвал пространство, обернулись все люди, кто был рядом, и все дети, сидевшие у мольбертов.

─ Мама? ─ Инна привстала со своего места и испуганно посмотрела на родительницу.

─ Пойдём домой, нам надо ехать к бабушке, дедушка умер, ─ выпалила Вера Сергеевна, ошарашенно глядя на детей с карандашами, она ещё не осознала, что тут происходит.

─ А школа? ─ Инна ещё не очень поняла про «умер», но она знала, что ей через час надо быть на первом уроке.

─ Я позвоню учительнице и сообщу, что тебя сегодня на уроках не будет.

Инна собрала вещи и с тоской в глазах посмотрела на Игнатия Романовича. Она не понимала реакции матери и не знала чего ей ждать в дальнейшем.

Несколько ближайших дней были суматошными и, Инна совершенно не понимала, зачем её выдернули из школы и привезли к бабушке, она тут только под ногами путалась. Захара, кстати, не трогали, так как у него были экзамены.

Три дня мать забирала Инну с собой утром и вечером они возвращались обратно, и девочка просто ложилась спать, чтобы утром ехать с матерью вновь.

Потом были похороны и поминки. Захар даже не смог прийти на данные мероприятия, так как у него проходили итоговые контрольные работы. А Инна недоумевала, что она делает в доме у бабушки, где все суетятся, и её будто не замечают. Она не понимала в чём её роль в этом действе.

─ Инка не путайся под ногами, ─ как-то прикрикнула на внучку бабушка.

─ Почему не помогаешь? ─ как-то спросила мать.

─ А что мне делать? ─ предприняла попытку девочка узнать, чего от неё хотят, но мать уже убежала, даже не дослушав вопрос дочери.

В доме были занавешены все зеркала, лица взрослых были печальны и строги. Инна и так каждый раз получала от бабушки и деда вечные нотации о том, какой ей надо быть, чему учиться и слушаться родителей. Сейчас же тут царила странная атмосфера, которую идентифицировать девочка не могла. Она поняла, что умер дедушка, что теперь его больше нет. Но в груди почему-то ничего у неё не шелохнулось. Мать постоянно была заплаканной, и подходить к ней Инна не решалась, не зная как утешить и нужно ли ей это.

Бабушка была с опухшими глазами и раскрасневшимся лицом. Пару раз Инна заходила на кухню и видела, как взрослые выпивали, и говорили: «За упокой души», «Пусть земля ему будет пухом». Она понимала, что это про дедушку, но опять же разъяснений никаких не последовало, все, что происходило вокруг, девочка просто наблюдала и придумывала себе какое-то объяснение.

После очередного бабушкиного замечания, что она под ногами путается, девочка нашла укромный уголок, ручку и чистые листы. Чтобы не мешаться больше, она нашла себе занятие. На стене висела фотография деда, и Инна тихонько перерисовывала портрет.

─ Ты что тут делаешь? ─ мать выхватила у дочери рисунок.

Был уже поздний вечер и оказалось, что Инну потеряли, она настолько увлеклась рисунком, что не услышала, как её звали. Девочка молча поднялась и настороженно уставилась на мать. Что отвечать на этот вопрос она не знала.

─ Что ты всегда такая странная? ─ повышенным тоном спрашивала мать. ─ Я тебя спрашиваю, что ты тут делаешь, а ты молчишь? Почему ты всегда молчишь?

─ Я не знаю, что ответить, ─ Инна вжала голову в плечи и опустила голову.

─ Почему ты не со всеми на кухне, почему ты тут малюешь свои каракули? ─ уточнила свой вопрос Вера Сергеевна.

─ Потому что бабушка сказала, что я мешаюсь под ногами, ─ всё так же тихо ответила Инна.

В этот момент подошла бабушка и, забрав у дочери рисунок внучки, посмотрела на художества и заплакала.

─ Ну вот, теперь ещё и бабушку довела до слёз, ─ всплеснула руками мать и подтолкнула дочь к выходу из комнаты. ─ Иди, одевайся, домой едем.

─ Ну, вот что за дочь у меня? ─ вопрошала мать уже дома.

Инна вообще надеялась, что молчание матери по пути домой будет продолжаться и дальше, но надежда не оправдалась. Нотации начались сразу, как закрылась дверь квартиры.

На вопрос матери девочка ответа не нашла, поэтому по обыкновению молчала.

─ Инна, чего ты молчишь?

─ А чего ты от меня хочешь? ─ глянув исподлобья на мать, ответила дочь.

─ Я хочу понять, что не так? Умер твой дедушка, мой папа, а тебе всё равно. В кого ты такая чёрствая?

Инна растерянно посмотрела на мать, и поняла в этот момент, что она не прочувствовала утраты деда. А ещё она поняла, что если умрёт и её папа, она в принципе не расстроится. В этот момент она сама почувствовала себя виноватой и какой-то неправильной. Поэтому матери она ответила всего лишь пожав плечами.

Тут во входной двери послышался звук поворачиваемого ключа в замке. Пришёл папа.

─ Что шумим у двери? ─ задал он вопрос у порога.

─ Да вот, пытаюсь понять нашу дочь, ─ вздохнула Вера Сергеевна. ─ Она ведь по деду даже слезинки не проронила.

Олег Владимирович пристально осмотрел дочь и спросил:

─ Инна, ты, что действительно никого не любишь?

Внутри девочки всколыхнулась волна возмущения:

─ А почему я должна любить тех, кто не любит меня? Почему вы все считаете, что я плохая всегда и во всём, при этом хотите, чтобы я вас любила за это? Может было лучше не рожать меня? Или мне самой умереть, чтобы вам хорошо было, ─ выкрикнув всё это, Инна умчалась в свою комнату, со всей силы захлопнув за собой дверь.

Мать и отец растерянно посмотрели друг на друга, они искренне недоумевали, почему их дочь считает, что её не любят.

─ Поговорила бы ты с ней, ─ предложил Олег Владимирович жене. ─ Или у неё переходный возраст начался?

Вера Сергеевна пожала плечами и постучала в комнату дочери. Вообще она никогда раньше не стучала, считая, что маме позволено входить в комнату детей в любом варианте, и у детей секретов от неё быть не должно. В особенности у дочери.

─ Я не хочу никого видеть, ─ громко прокричала дочь в ответ на стук.

Вера Сергеевна неуверенно посмотрела на мужа и, вновь пожав плечами, прошла на кухню. Она не понимала, что она делала не так. Ведь с сыном никаких проблем не было. Ей казалось, что она не делает различий между детьми, и дочь она тоже любила. Хотя, конечно, послушание и поведение Инны оставляло желать лучшего, но женщина никак не думала, что дочь считает себя не любимой.

К ужину девочка не вышла, а мать вспомнила про то, где она нашла дочь в день смерти отца.

─ Она рисует? ─ удивился отец.

─ Видимо да, я в суматохе подзабыла, а сейчас вот вспомнила. Что делать будем?

─ Думаю, учительница была в курсе, ─ высказал своё предположение Олег Владимирович. ─ Сходи в школу, поговори с ней. Это не дело, когда учительница решила за родителей, чем следует заниматься ребёнку, а чем не следует.

─ Хорошо, схожу, ─ вздохнув, ответила мать Инны.

В итоге получился достаточно шумный скандал, дошедший до директора школы.

─ Ариадна Андреевна, почему Вы решили единолично пристроить ребёнка к учителю рисования? ─ устало поинтересовалась Алла Васильевна, директор школы. Она очень не любила, когда за причуды родителей разборки прилетали ей, и всегда требовала от учителей не вмешиваться в процессы воспитания в семье.

─ У девочки талант от бога, ─ сообщила Ариадна Андреевна. ─ Ну не смогла я смотреть, как она со слезами смотрит на детей, которые занимались у Игнатия Романовича. И я не буду извиняться перед матерью Инны. Девочка хоть эти четыре года была счастлива.

─ Так нельзя, Вы не можете вмешиваться в то, за что отвечают родители. Это не Ваша роль.

─ А я не могу по-другому, ─ Ариадна Андреевна с вызовом глянула на руководителя школы. ─ Я не могу позволить быть ребёнку несчастным, если я могу это изменить.

─ Ну и чего хорошего Вы добились? Теперь в пятом классе девочка останется совершенно одна, Оксана Вадимовна ей навстречу не пойдёт, она с родителями воевать не будет, и ребёнок в итоге скатится по учёбе, перестанет слушать вообще всех. А так был шанс, что она успокоится, примет ту реальность, которая есть и станет обычным середнячком. А теперь мы же получим массу проблем.

Ариадна Андреевна промолчала, решив поговорить с учительницей ИЗО, которой предстояло в следующем классе учить Инну.

─ Оксан, ─ Ариадна Андреевна заглянула в пустой кабинет к учительнице по рисованию.

─ Привет, ─ улыбнулась в ответ Оксана Вадимовна, ─ редко заглядываешь.

─ Дела-дела… Ты тоже не балуешь меня своим вниманием, ─ парировала Ариадна Андреевна.

Обе учительницы учились в одном ВУЗе, только на разных факультетах. Познакомились на третьем курсе и с тех пор приятельствовали. Обе устроились в одну школу, правда теперь у каждой была семья, и до плотного общения доходило редко.

─ Я к тебе по делу, в принципе, ─ немного виновато вздохнула учительница Инны. ─ У меня есть талантливая девочка, рисует, как дышит.

─ И в чём проблема? ─ Оксана Вадимовна насторожилась.

─ Да там родители со странностями, не знаю, почему их бесит увлечение дочери, но они просто вот совершенно против, чтобы только в рамках урока рисовала и всё.

─ А от меня ты чего хочешь?

─ Она за урок успевает нарисовать не один рисунок, и может после уроков приходить дополнительно. Её нельзя рисования лишать.

─ Нет-нет и не проси, я с родителями связываться не буду, ─ Оксана Вадимовна отрицательно замотала головой.

─ Оксана, ну ты чего? ─ удивилась Ариадна Андреевна. ─ Ты же раньше старалась войти в положение ребёнка, помочь. Что случилось?

─ Что случилось, что случилось… ─ учительница ИЗО хмуро посмотрела на подругу. ─ Родители случились, самодуров сейчас хватает, а мне моё спокойствие дороже. Я несколько лет назад одному мальчишке помогала, так его батя до министерства образования дошёл. Не помнишь?

Ариадна Андреевна молча опустила голову. Она помнила тот скандал. Отец мальчика видел в сыне каратиста-дзюдоиста, а мальчик мечтал рисовать. И ведь талантлив был не меньше Инночки. Все восхищались его шедеврами, ещё во втором, третьем классе. Но папа, почему-то спохватился именно в пятом, и досталось в итоге Оксане Вадимовне.

Мальчишку отец потом перевёл в другую школу, в кадетский класс, чтобы он ерундой не страдал, а становился мужиком. А учительница, попавшая под раздачу, чуть не уволилась, благо коллеги поддержали её и помогли справиться с негативом.

Ариадна Андреевна вышла от подруги в подавленном состоянии. Ей очень хотелось помочь Инночке, но она прекрасно понимала, что не всё зависит лично от неё.

─ Ладно, впереди ещё целое лето, может что-то и придумаю, ─ пообещала себе Ариадна Андреевна, ещё не подозревая, что за это лето в её жизни всё изменится на столько, что ей самой уже будет не до Инночки.

─ Может пусть рисует? ─ в один из вечеров спросила у мужа Вера Сергеевна, когда Инна бойкотировала уже третий день кухню. Девочка просто отказывалась есть, после запрета посещать Игнатия Романовича.

─ Нельзя сдаваться, ─ со знанием дела ответил Олег Владимирович. ─ Дети хитрые, им только дай слабину, они на шею сядут. Раз уж мы взяли курс на запрет рисования, то надо идти до конца. Инна подуркует и смирится. Ну, не получилось у нас воспитать хорошую дочь, значит надо, по крайней мере, держать её в строгости. Иначе совершенно от рук отобьётся. И тогда уж за голову будут хвататься все.

Вера Сергеевна с мужем согласилась, хотя периодически глядя на зарёванное лицо дочки внутри всё сжималось, и ей бывало, хотелось купить коробку с красками и альбом, только бы ребёнок занялся любимым делом и успокоился.

А потом Инна сбежала, сразу после выпускного. Собственно она и ждала, когда закончится школа, чтобы Ариадна Андреевна не волновалась. Дома девочка почти не ела, вернее она обедала, когда пока все были на работе, а вечером запиралась в комнате и отказывалась общаться с семьёй.

Выпускной прошёл почти весело, Инна даже улыбалась, а потом, придя домой, показалась на глаза маме и даже охотно вызвалась помочь и вынести мусор. После этого девочку родители искали два дня, с полицией. Нашли в подвале через пять домов. В тепловом центре на батарее девочка устроила себе лежанку, и изрисовала все стены углём. На удивление, в этом подвале не было бомжей.

Когда её нашли, то впервые она была выпорота ремнём. Отец был настолько зол, что его лицо, обычно такое бледное, было почти бардовым.

─ Что ты за человек, Инна? ─ приговаривал папа, наказывая дочь. ─ У тебя тёплый дом, своя комната, ты обута и одета, тебя любят, но при этом ты вытворяешь чёрте что. Мать чуть рассудка не лишилась, когда ты пропала, я приобрёл новые седые волосы. Как можно быть такой эгоисткой?

Инна лежала на кровати и зажмуривала глаза на каждый удар ремня, но не плакала. Когда она поняла, что её будут наказывать телесно, пообещала себе, что ни кто из взрослых не увидит в её глазах ни слезинки.

Буквально через неделю после выпуска своего класса Ариадна Андреевна узнала, что беременна. И к сентябрю стало понятно, что новый класс она просто не потянет. Беременность протекало совсем не гладко, и учительница часто лежала в больнице на сохранении. Поэтому в школе она была переведена только на продлёнку.