Цитаты из книги «Шефы тоже плачут»

. И я сама − инициатор подобной беседы, которая мне нравится гораздо больше, чем фантазии о том, что будет делать Орловский наедине с его цаплей наверху. − Я тебя ревную. Этого достаточно? − Для чего, малыш? Он впервые называет меня так. И от этого я делаю жадный короткий вдох, будто Андрей только что ударил меня этим словом. Сейчас, когда он настолько близко, и когда во взгляде его тёмных глаз, в которых дурман плещется на самом дне, смешиваясь с нотками самоуверенности и вызова, я вижу своё собственное отражение, и это сводит меня с ума. Гораздо сильнее, чем то было раньше. Настолько, что я и размышлять здраво не могу. − Для того, чтобы ты оторвал свою задницу от стула и проводил меня домой, − нарочито грубо отвечаю я, чтобы возвести между нами то, что поможет мне в моём самосохранении, которое и так трещит по всем швам

− Круто. Он о тебе много рассказывал. − Кому? Бармен наконец ставит передо мной коктейль, и я отпиваю сразу добрую половину. Пожалуй, информации на сегодняшний вечер уже с перебором. − Да всем. Он тебя Пухляшом называет, кстати. − Я в курсе. − Странно. − Что странного? − Ну я себе представлял какую-нибудь толстушку. А тут ты. − И что? − Ну, ты клёвая. − Клёвая − значит худая? − Не совсем так. Видно, что Марк в замешательстве. А мне это льстит. Потому что вполне

− Итак, будем обсуждать наше участие в шоу, − постановил он, указывая на диванчик, где я и устроилась секундой позже. − Первое… не проси меня, переставать называть тебя Пухляшом я не стану. − Я об этом вообще не думала

, то у них уже это получилось. − Что-то не так? − осторожно уточняю я, когда пауза слишком затягивается. − У кого? − эхом откликается Орловский. − Я не знаю. Зачем-то же меня сюда позвали? − Да. Только почему ты решила, что причиной этому какие-то проблемы? − Наверное, потому что я их регулярно создаю. − Глупости, − это уже вступает в беседу тётя Таня. − Что за привычка считать себя в чём-то виноватой? Я рефлекторно пожимаю плечами, Орловский повторяет мой жест, при этом на губах его мелькает странная улыбочка. − Тогда почему я здесь

очему всё так?» − Именно. − Значит, привычное перестало тебя удовлетворять. − И сейчас у меня новый вопрос. С чего ты вдруг решил поднять эту тему? − Я? Кажется, поднять её решила именно ты. − Значит, тебя всё устраивает? − Дай подумать. Он делает вид, что крепко размышляет, а я уже знаю, что ничего хорошего не услышу. И точно − стоит только Орловскому «что-то решить», как он переводит на меня взгляд и произносит: − Меня всё полностью устраивает, если только ты прекратишь меня травить перцем халапеньо

желал мне сказать сегодня Орловский, я заслужила на все сто. Но и продолжать оправдываться не хочется. Я виновата и знаю это. И он тем более знает, что я это знаю. − Почему ты меня позвал сюда? − Потому что в курсе того

капельницы и будет прав. − Глупая. Он не сердится. − Почему? − Я же сказала, что он тебя любит. Очень хочется запротестовать. Но сейчас, когда меня гложет непереносимое чувство вины, я даже не пытаюсь этого сделать. − Значит, мне можно к нему зайти? − Нужно

беседу Милена, смерив меня холодным взглядом серых глаз. − Кто не любит − просто не будет заказывать. Я вот люблю остренькое. Его взгляд останавливается на моих губах, и я чувствую, как в лицо ударяет краска. Что за намёки в присутствии матери и девушки? Или мне снова мерещится то, чего на самом деле нет? − Тогда в меню надо написать десять восклицательных знаков рядом с ним. Чтобы заказывали только самые отчаянные. − Ты думаешь, острое любят только самые отчаянные? − вскидывает бровь Орловский. − Значит, я очень отчаянный. − И скромный. − Не без этого

− Будет хорошо. Только ресторан тогда закрывать придётся же. − Ну, да. Я же тебе сказала, на неделю, не больше. Ты вообще меня слушала? Конечно, я её слушала, но явно не слышала. Почему-то вид того, как Орловский весь погружён в свою цаплю, нервирует меня настолько, что все мои слуховые способности как ветром сдувает. − Пухляшик, скажи мне, как ты относишься к карри? − внезапно спрашивает у меня Андрей, чем вводит в состояние ступора. − К карри? − Да. Мы тут с Миленой спорим, что настоящее индийское карри нужно подавать в таком виде, в котором его подают в Индии − очень острым. А ты что об этом думаешь? − Ты имеешь ввиду обычным

Орловского больше. − Я подумала, что твоей цапле будет удобнее клевать её с тарелки. Сама не знаю, какой чёрт тянет меня за язык в этот момент. Охарактеризовать девушку шефа, да ещё и таким эпитетом − не лучшая идея. А уж показать, что её наличие меня задело − это просто «эпик фэйл».2 − Моя… цапля? Вместо того, чтобы послать меня ко всем чертям, Орловский запрокидывает голову, и из его груди вырывается громкий смех. Я некоторое время наблюдаю сначала за тем, как выпадает из его рта сигарета, потом − за смеющимся Андреем. Помимо воли губы мои тоже растягиваются, и сдерживать это выше моих сил. − Ладно, Пухляш. На сегодня тебе задание такое, − отсмеявшись, возвращается к разговору Орловский. − Сейчас переодеваешься и я тебя приглашаю принять участие в праздновании. Идёт? − С чего бы вдруг?