Цитаты из книг автора «Полина Рей»

олное право спать хоть до завтрашнего утра. Третье… − Не продолжай. − Он вскидывает руку и делает глубокий вдох. С шумом выдыхает. − Я чуть не обделался, когда узнал от Марка, что ты ушла утром одна. Нет, он шутит сейчас. Чуть не обделался, ну надо же. Я демонстративно подношу руку к лицу и смотрю на часы. − Пухляш, не начинай. У нас не было договора, чтобы ты срывалась среди ночи одна куда-то. Нужно было просто меня разбудить и я бы отвёз тебя домой. На моём лице появляется натянутая и кривая улыбка. Я даже не скрываю той боли, которая рождается внутри меня с новой силой, когда вновь представляю, что увидела бы, когда бы пришла «будить» Андрея. − Ты мне не нянька, не брат и не парень, чтобы меня куда-то провожать или за меня беспокоиться. − И тем не менее… − И никакого «тем не менее». Избавь меня, пожалуйста, от нотаций. Я прекрасно провела время на вечеринке

войти в мой дом. − А что со мной случится? − пожимаю я плечами, как будто ответ на этот вопрос априори один-единственный. − Ты чего-то хотел? Глядя на его лицо в этот момент, я бы может и рассмеялась, не будь настолько зла. Брови Орловского хмурятся, а губы сжимаются в тонкую полоску. − Я чего-то хотел? Я хотел только чтобы ты подошла к телефону, который у тебя вырублен. − Я не могу подойти к телефону, который у меня вырублен. − Тогда не нужно отключать его вовсе. В голосе Андрея появляются металлические нотки. А во мне − продолжает вскипать кровь. − Первое − это мой телефон, и я сама решаю, когда его включать, а когда отключать

. И я сама − инициатор подобной беседы, которая мне нравится гораздо больше, чем фантазии о том, что будет делать Орловский наедине с его цаплей наверху. − Я тебя ревную. Этого достаточно? − Для чего, малыш? Он впервые называет меня так. И от этого я делаю жадный короткий вдох, будто Андрей только что ударил меня этим словом. Сейчас, когда он настолько близко, и когда во взгляде его тёмных глаз, в которых дурман плещется на самом дне, смешиваясь с нотками самоуверенности и вызова, я вижу своё собственное отражение, и это сводит меня с ума. Гораздо сильнее, чем то было раньше. Настолько, что я и размышлять здраво не могу. − Для того, чтобы ты оторвал свою задницу от стула и проводил меня домой, − нарочито грубо отвечаю я, чтобы возвести между нами то, что поможет мне в моём самосохранении, которое и так трещит по всем швам

− Круто. Он о тебе много рассказывал. − Кому? Бармен наконец ставит передо мной коктейль, и я отпиваю сразу добрую половину. Пожалуй, информации на сегодняшний вечер уже с перебором. − Да всем. Он тебя Пухляшом называет, кстати. − Я в курсе. − Странно. − Что странного? − Ну я себе представлял какую-нибудь толстушку. А тут ты. − И что? − Ну, ты клёвая. − Клёвая − значит худая? − Не совсем так. Видно, что Марк в замешательстве. А мне это льстит. Потому что вполне

− Итак, будем обсуждать наше участие в шоу, − постановил он, указывая на диванчик, где я и устроилась секундой позже. − Первое… не проси меня, переставать называть тебя Пухляшом я не стану. − Я об этом вообще не думала

, то у них уже это получилось. − Что-то не так? − осторожно уточняю я, когда пауза слишком затягивается. − У кого? − эхом откликается Орловский. − Я не знаю. Зачем-то же меня сюда позвали? − Да. Только почему ты решила, что причиной этому какие-то проблемы? − Наверное, потому что я их регулярно создаю. − Глупости, − это уже вступает в беседу тётя Таня. − Что за привычка считать себя в чём-то виноватой? Я рефлекторно пожимаю плечами, Орловский повторяет мой жест, при этом на губах его мелькает странная улыбочка. − Тогда почему я здесь

очему всё так?» − Именно. − Значит, привычное перестало тебя удовлетворять. − И сейчас у меня новый вопрос. С чего ты вдруг решил поднять эту тему? − Я? Кажется, поднять её решила именно ты. − Значит, тебя всё устраивает? − Дай подумать. Он делает вид, что крепко размышляет, а я уже знаю, что ничего хорошего не услышу. И точно − стоит только Орловскому «что-то решить», как он переводит на меня взгляд и произносит: − Меня всё полностью устраивает, если только ты прекратишь меня травить перцем халапеньо

желал мне сказать сегодня Орловский, я заслужила на все сто. Но и продолжать оправдываться не хочется. Я виновата и знаю это. И он тем более знает, что я это знаю. − Почему ты меня позвал сюда? − Потому что в курсе того

капельницы и будет прав. − Глупая. Он не сердится. − Почему? − Я же сказала, что он тебя любит. Очень хочется запротестовать. Но сейчас, когда меня гложет непереносимое чувство вины, я даже не пытаюсь этого сделать. − Значит, мне можно к нему зайти? − Нужно

беседу Милена, смерив меня холодным взглядом серых глаз. − Кто не любит − просто не будет заказывать. Я вот люблю остренькое. Его взгляд останавливается на моих губах, и я чувствую, как в лицо ударяет краска. Что за намёки в присутствии матери и девушки? Или мне снова мерещится то, чего на самом деле нет? − Тогда в меню надо написать десять восклицательных знаков рядом с ним. Чтобы заказывали только самые отчаянные. − Ты думаешь, острое любят только самые отчаянные? − вскидывает бровь Орловский. − Значит, я очень отчаянный. − И скромный. − Не без этого