Цитаты из книг автора «Полина Рей»

Даже если я тебе сейчас скажу, что твоё желание не взаимно? − А оно не взаимно? − Просто ответь. − Да. И я понимаю, что правильнее было бы сначала сказать ей, а потом приезжать к тебе, но я только сегодня принял это решение. И первое, что мне захотелось сделать − поделиться с тобой. − Хорошо. − Просто хорошо? − Я не знаю, что ещё сказать. − Ты не рада этому? Что он хочет услышать? Что я счастлива так, что хочется прыгать до потолка? Потому что люблю дурака уже давно, только он этого совсем не замечал. Нет, конечно, когда-нибудь я обязательно ему это скажу, но не сейчас. Не теперь, когда Орловский только−только принял решение и ещё не озвучил

− В кухню можно? − уточняет, оборачиваясь ко мне на ходу. − Можно, конечно, − пожимаю я плечами и добавляю чуть нервно: − Чего ты как не родной? Он улыбается, устраивается на стуле в кухне, занимая едва ли не добрую её половину. И выдыхает тихо: − Я собираюсь поговорить с Миленой. − О чём? − О том, что мы с ней расстаёмся. Это ошарашивает настолько, что я стою, хлопая глазами и не знаю, можно ли верить в то, что услышала. Не придумала ли я это себе сама. − Почему? − А ты считаешь, что нет причин? − Просто ответь почему? − Потому что я хочу быть с тобой

твет. − Ты только моя, − хрипло выдыхает мне в губы, смешивая привкус поцелуя со сносящей тормоза злостью. − Только моя, помни.

− Боишься? − спрашивает так, что в его голосе слышны нотки предвкушения и угрозы. − Тебя? − Нет. Что я возьму то, что принадлежит другому. − Андрей… ты пьян? − выдвигаю я первую попавшуюся теорию, но тут же понимаю, что не ошиблась. Глаза Орловского блестят как-то совсем нездорово, а когда он медленно приближается ко мне, заставляя отступать к стене, я чувствую слабый аромат алкоголя. И его парфюма. И это вкупе с близостью Андрея кружит голову. Так неуместно, но так закономерно. − Ответь, малыш, ты принадлежишь другому

− Чёрт, Андрей, ты с ума сошёл? − выдыхаю, испытывая смесь радости и страха. Только этот тип может на меня действовать таким образом, больше подобного не дано никому. − Пухляш, − вместо приветствия говорит он, поднимая голову и глядя на меня. − Скажи мне, что тебя связывает с Марком? Клянусь, я бы меньше удивилась, если бы сейчас над нами разверзся потолок и с неба посыпалась радужная пыльца, чем вопросу, который мне задаёт Орловский. Задаёт ровным спокойным тоном, будто мы собираемся побеседовать за чашкой чая о том как идут дела в английском королевстве. Только в этом всём что-то не так. И я пока не могу понять, что именно. − А тебе какое дело? − Я очень стараюсь сделать так, чтобы мой голос звучал ровно, но это у меня выходит откровенно плохо. − Ответь. − Я уже ответила. Это не твоё дело. Он вскакивает с постели так молниеносно, что я рефлекторно отстраняюсь.

позже, ставя на стол последнюю порцию. − Иди сюда! Он, не спрашивая разрешения, притягивает меня к себе перепачканной в сладком рукой, обнимает, зарывается носом в волосы, и мы стоим так некоторое время. Я − жутко растерянная, а Орловский… О, понять, что чувствует и хочет Орловский я уже отчаялась напрочь. Толпа голосует, а мы идём в павильоны

. Он вообще располагает к себе сразу − какой-то открытой улыбкой, лёгкостью, что ли. − Что готовите сегодня? − Адаптированные бурито, а вы? − А мы не делимся с конкурентами информацией, − это снова вклинивается Орловский. − А мы − панкейки. − Пухляш, тебе бы промышленным шпионажем заниматься, − бурчит Андрей. − Не говори глупостей. И вообще сейчас нам нужно сосредоточиться на деле. Так что пеки свои блины, поговорим потом. Когда открылись ворота парка

− Андрей, послушай, эта тема вообще выеденного яйца не стоит. Ты с Миленой, я − сама по себе. О поцелуе я вообще предпочту не говорить. Я тебя не избегаю. Если бы так было − ты бы меня сейчас рядом не видел, − говорю это с улыбкой, давая понять, что это шутка, впрочем, Орловский совершенно не воспринимает её именно так. Смотрит то ли со злостью, то ли раздражённо, но пожимает плечами и выходит из павильона с коротким: − Как знаешь

− Он ничего же не значил. Даже не знаю, чего в моих словах больше − утверждения или вопроса. Наверное, второго, потому что мне хочется услышать, что это не так. Что для Орловского наш общий порыв хоть сколько-нибудь важен. − Ты о себе сейчас? − мрачно интересуется он. − Я о нас. − А за меня говорить не надо. Странный разговор, особенно если учесть, что мы вот-вот должны будем снова стать командой, и бла-бла-бла. Нам

тастрофических величин. − Так, Пухляш, послушай. Я отрываю руки от лица и вижу, что передо мной сидит на корточках Орловский. Руки − перепачканы кремом, на лице такое выражение, хоть плачь. − Послушай, маленькая. Я один без тебя не справлюсь, понимаешь? Ты мне нужна. Сейчас − сильнее чем раньше, когда бы то ни было. Не потому, что я рвусь к победе, а потому что я один не справлюсь. И никогда не справлялся. − Да, − просто киваю я, стирая слёзы. − Я сейчас соберусь. Но я всё испортила. − Это ничего. Что бы там ни было − это ничего. Давай соберёмся и закончим этот ужин, хорошо? − Хорошо