Я бы хотел просить, дуче, вашего согласия на то, чтобы альпийские дивизии были использованы вместе с нашими горными и легкими дивизиями на Кавказе, тем более, что форсирование Кавказа приведет нас на территорию, которая не входит в сферу немецких интересов, и поэтому также по психологическим мотивам было бы важно, чтобы вместе с нами там были итальянские части, если возможно, альпийский корпус, который более пригоден для этой цели. Вместо этого на Донском фронте я бы придал вашей армии и поставил под ее командование одну или две свежие дивизии, а затем бронетанковую дивизию в качестве резерва вашей армии. Считаю это уместным, поскольку можно ожидать вступления в бой русских бронетанковых сил, в борьбе с которыми наши дивизии стали настоящими специалистами. В общем, дуче я с полной уверенностью считаю, что Россия уже через несколько недель потеряет свои наиболее важные источники снабжения нефтью, в то время как мы в ближайшее время окончательно ликвидируем наш постоянный голод в горючем.»

Но итальянские войска еще не прибыли в Россию, когда пришло первое сообщение итальянского генерального штаба о том, что Альпийский корпус, который должен был прибыть на Кавказ, напротив, направляется на равнину в Донские степи, вместе с другими пехотными дивизиями.

Поле боя и тип войны говорили с очевидностью, что итальянские пехотные соединения, которые использовались на Дону, не были в силах на достаточном уровне поддерживать борьбу в этом обширном районе. Как и альпийские части, они не были обеспечены танками, самоходной и противотанковой артиллерией. В такой ситуации была необходима поддержка, обещанная немцами и достаточные резервы.

Немцы начали новый цикл оперативных действий, которые по плану должны были в 1942 году, наконец, разгромить Россию. Но они не имели свободных сил, особенно танковых, чтобы поддержать итальянскую армию. Наоборот, германское командование оказывало нажим на штаб армии, который прибыл в Россию в третьей декаде июня, и требовало немедленного использования армии, несмотря на то, что не все ее силы прибыли к тому времени.

Когда 9 июля 1942 года генерал Гарибольди вступил в должность командующего, единственным соединением в его распоряжении был XXXV армейский корпус (бывший КСИР под командованием генерала Мессе). II армейский корпус был еще на пути между Изюмом и Горловкой, а Альпийский корпус даже не начал отправку из Италии.

На XXXV армейский корпус ложилась сложная задача поддержки германского наступления между Донцом и Доном, с прочесыванием горнорудного бассейна в районе Ивановка – Красный Луч.

В первые дни августа XXXV армейский корпус без дивизии «Челере», которая была передана 24 июля 6-й германской армии, оказался вынужденно сокращенным. На Дону ему немцы выделили сектор в обороне южнее Яиской до реки Хопер, куда части вышли 12 и 13 августа после 400-километрового марша. Здесь действовали смешанные войска: немцы и XXV батальон берсальеров из дивизии «Челере». Они уже воевали вместе в районе Серафимовича.

II армейский корпус, который 15 июля прибыл в район Сталино – Горловка – Дебальцево, продолжил движение в новом составе (дивизии «Коссерия», «Равенна», «Торино») в направлении Ворошиловграда, куда прибыл 25 числа. Здесь он перешел Донец по мосту, сооруженному итальянскими саперами, продолжив марш под ударами партизанских отрядов. Из-за их действий штаб дивизии «Коссерия» был вынужден использовать часть своих сил для прочесывания района. 4 августа подразделения II армейского корпуса пересекли железную дорогу Россошь – Ростов и продолжили движение по направлению к Дону.

С прибытием II итальянского армейского корпуса, XXIX корпус переместился вправо и взял в подчинение дивизию «Торино», которая прибыла сюда 9–10 августа. В это время II армейский корпус получил в свое подчинение 294-ю германскую дивизию, занял линию обороны между Новой Калитвой и Бюловкой. Дивизия «Равенна» заняла оборону в районе Верхний Мамон, а дивизия «Коссерия» 15 августа – в районе Новой Калитвы.

16 августа 8-я армия занимала на Дону следующую линию оборону:

• II армейский корпус с дивизиями: 294-й немецкой, «Коссерия» и «Равенна» – между Бюловкой и рекой Богучар;

• XXIX армейский корпус с подчиненной ему дивизией «Торино» между рекой Богучар и южнее Яиской;

• XXXV армейский корпус с дивизиями «Пасубио» и «Сфорцеска» – южнее Яиской до реки Хопер.

К линии обороны 8-й армии слева примыкала 2-я венгерская армия и справа XVII германский армейский корпус из 6-й армии, у которого слева находилась дивизия «Челере», расположенная в районе Серафимовичей (см. карту 1).

Альпийский корпус в это время направлялся из Италии, откуда начал движение 14 июля. История этого корпуса в России во многом абсурдна, как абсурдно было все, что касается Русской кампании. Уже одно словосочетание «альпийский армейский корпус», указывало на неоправданность использования горных войск… на равнинах Дона. Но еще более невероятным было использование этих альпийских стрелков в России вообще, если вспомнить, что случилось в Албании. Уже тогда ощущались недостатки в тактике и в работе служб тыла, поэтому исход битвы за Грецию был решен только с началом немецкого наступления.

Тем не менее, – кто знает почему? – дивизии «Тридентина», «Кунеэнзе» и «Юлия» отправились в Россию. До этого они дислоцировались на франко-итальянской границе. «Кунеэнзе» находилась во второй линии 1-й армии генерала Пинтора. Дивизия «Юлия» в Албании понесла тяжелые потери. Также она пострадала и в России из-за недостатка в снаряжении, в материалах, в оружии, в тактике и в работе тыла. Генералы итальянской армии во многом не соответствовали требованиям современной войны, что также явилось причиной прошлых и будущих неудач.

Созданию Альпийского корпуса предшествовало решение итальянского генерального штаба от 2 марта 1942, который поручил его формирование инспектору Альпийских войск в Тренто генералу Г. Наши. Он же был назначен его командиром. Начальником штаба стал полковник (позже бригадный генерал) Джиулио Мартинат.

В сформированный армейский корпус входили три дивизии, которые принимали участие и отличились храбростью в тяжелейших боях в войне против Греции: «Тридентина», «Юлия», «Кунеэнзе». Полный состав и штатная структура корпуса представлены в приложении 1.

Вернувшись в Италию из Албании, дивизии «Юлия» и «Тридентина» получили награды за военную храбрость на свои знамена. Награждение было устроено в Удине, для дивизии «Юлия» 20 июня 1942 года (8-й, 9-й и 3-й полки альпийской артиллерии), «Тридентина» была награждена в Турине, 25 мая 1942 года, с 5-м, 6-м и 2-м полками альпийской артиллерии. «Тридентина», кроме того, принимала участие в смотре войск в Бари, устроенном Муссолини.

Если «Тридентина» и «Кунеэнзе» полностью сумели восстановить свои силы, то «Юлия» имела значительные потери в итало-греческую кампанию и восстановление ее боеспособности затруднялось. Кроме того, дивизия понесла тяжелые потери, когда батальон «Джемона» 8-го полка альпийских стрелков погиб при возвращении на Родину на судне, которое потопила английская подводная лодка под названием «Галилеа». До сих пор женщины города Джемона, откуда были родом почти все из погибшего батальона, каждый год одевают траурные одежды в день гибели «Джемоны». Дивизия «Юлия» получила пополнение только в первых числах июня. Оно состояло в основном из призывников 1922 года рождения.

Альпийский армейский корпус имел в своем составе около 57000 человек, которые представляли различное альпийское население Лигурийских Альп, Альп Джулии и Апеннинского полуострова, Тоска-Эмилии из Абруции.

Вооружение пехоты, имевшее в основном мелкий и средний калибр и транспортировалось большей частью за спиной, не выдерживало конкуренции с многими типами русского полуавтоматического и автоматического оружия. Против итальянских винтовок «Манлихер Каркано» модели 1891 года, калибра 6,5 мм действовали более современные образцы советского оружия. Ручные пулеметы «Бреда М1930», которые каждую минуту требовали смазки для патронной коробки, заедавшей на морозе, не могли сравниться с достаточно простыми и обладающими большой скорострельностью советскими пулеметами. Единственное массовое оружие пехоты, которое могло выдержать конкуренцию с оружием противника был пулемет «Бреда» калибра 8 мм, который во время боев показал себя как надежное и скорострельное оружие.

Не хватало пехоте и противотанкового оружия, достойного этого названия: 47-мм орудия (47/32) (четыре орудия на батальон) могли использоваться в качестве поддержки, но были полностью бессильны против хорошо бронированных русских танков. С хорошей стороны зарекомендовали себя 81-мм минометы, но их было всего четыре в батальоне.

Артиллерии было мало, и мощность ее была недостаточной. Каждая дивизия имела две группы 75-мм орудий (75/13) «Шкода» (сделанная в Италии старая модель трофейных австро-венгерских орудий) и группу 105-мм орудий (105/11) (трофеи французского производства). Альпийский корпус получил 11-ю боевую группу корпусной артиллерии из трех групп 105-мм орудий (105/32) и одной группы 149-мм орудий (149/13). Корпус также поддерживали полк конной артиллерии из дивизии «Челере» и полк немецкой тяжелой артиллерии в составе двух групп.

В армейском корпусе почти отсутствовала артиллерия ПВО. В дивизиях корпуса имелись лишь два батальона 20-мм пулеметов ПВО. Полностью отсутствовала противотанковая артиллерия. Только впоследствии, используя трофейное французское вооружение, переданное немецкой армией, итальянцы могли создать в дивизии одну батарею из шести 75-мм орудий (75/38). Этот недостаток в количестве и качестве противотанковой артиллерии привел к тому, что противотанковая оборона была поручена почти исключительно альпийской артиллерии, несмотря на ее специальное техническое оснащение и структуру. При пробных неоднократных стрельбах по захваченным русским танкам они смогли только перебить гусеницы, поэтому итальянцам приходилось рассчитывать лишь на точную стрельбу и на храбрость артиллеристов.

Материальная часть, которой располагали альпийские стрелки, была сделана с учетом ее использования в горах и была непригодна для больших расстояний на войне в русских степях.

Парк транспортных средств альпийской дивизии в основном состоял из мулов и лошадей. Их в обозе было около 4800 голов. Армейский корпус, напротив, имел только автомашины. Этих машин было достаточно лишь для связи передовых баз интендантских служб армии с дивизиями, полками и батальонами. Поэтому было абсолютно невозможно обеспечить части автотранспортом. В итоге корпус имел большое число вьючных животных, но они были медлительны и неэффективны на больших расстояниях. Автомашин было мало, и кроме того, некоторые типы машин доказали свою неприспособленность при движении по степным дорогам.

Корпус был хорошо обеспечен всеми необходимыми техническими средствами и снаряжением для преодоления горных высот. Но горные ботинки, веревки, клинья, альпенштоки и другое имущество, оказались совершенно бесполезными для действий в донской степи.

Обмундирование и экипировка были хорошие и в достаточном количестве, но имели свои недостатки – оказались полностью непригодны к обстановке в степи, особенно зимой. Недостаточно было меховых шинелей и валенок. Было некоторое ограниченное количество немецкой обуви – «winterstiffel» – с деревянной, не очень удобной подошвой. Мало грела серо-зеленая шерстяная форма. Безусловно, не подходили ботинки с набойками, которые стали причиной многочисленных обморожений, потому что сырость превращала подошву в лед.

Итак, организация Альпийского корпуса была на самом деле следующей: вооружение и экипировка имели свои недостатки и ограничения. Но, прежде всего, его структура и подготовка личного состава были предназначены для использования только в горной войне. Два основных элемента составляли его моральную и материальную силу: человек – крепкий горец – жизнерадостный, храбрый и гордый; и небольшие подразделения (роты и батареи) каждые со своим определенным моральным обликом и тактикой, со своими особыми традициями, которые на войне образовывали боевые сплоченные части.

Нельзя сказать, что структура Альпийского корпуса полностью была не пригодна к этому типу войны и к сражениям на русском фронте. Но нехватка танков, противотанковой и противовоздушной артиллерии, как и подвижных средств, для быстрого вступления в бой объективно отодвигали его на второстепенные роли. Отсюда напрашивается вывод, что единственным местом для благоразумного использования, с уверенностью в хорошем результате могли быть горы Кавказа, куда ранее и собирались отправить эти части.

В первых числах июля это соединение почти полностью было готово к отправке из Италии. Передвижение корпуса было организовано по двум маршрутам. Первый, для моторизованных частей, – по железной дороге до Киева и своим ходом до Донца, по обычной дороге. Второй маршрут был подготовлен для немоторизованных частей и частично моторизованных, которые должны были добираться до Донца по железной дороге. Маршрут предписывал движение через следующие пункты: Бреннеро – Мюнхен – Лейпциг – Варшава – Минск – Изюм.

Штаб армейского корпуса, начав движение 14 июля из Тренто по железной дороге, прибыл в Ново-Горловку на Донце 27 числа того же месяца. Позднее он был переведен в Рыково, где с 18 августа начали постоянно функционировать все его службы.

17 июля началась переброска дивизии «Тридентина»; 27 июля из Борго-Сан-Дальмацио начали движение части дивизии «Кунеэнзе» и 8 августа из Удине отправилась дивизия «Юлия».

Для транзитного пересечения Белоруссии и Украины, необходимы были меры по обеспечению собственной безопасности от возможного нападения партизан, действовавших в тех районах.

Во время передвижения были задействованы двести эшелонов, но отмечено только три случая нападения партизан. 29 июля в Барвенково (это небольшая станция около Славянска), партизаны, засевшие в лесу, стреляли по поезду, и попали из винтовки в капрала 112-й роты оружия сопровождения из 2-го саперного батальона дивизии «Тридентина». Капрал Туллио Массера, несмотря на быстрое хирургическое вмешательство, спустя 2 часа скончался в немецком госпитале в Славянске 30 июля.

6 августа около Харькова перед поездом, который вез 123-ю ремонтную роту 3-го саперного батальона дивизии «Юлия», была разрушена часть железнодорожного пути, который быстро восстановили лейтенант Гуидо Виэль и его ремонтники с помощью материалов, привезенных с соседней железнодорожной станции. 11 августа, в конце дня, партизаны атаковали эшелон, перевозивший 11-ю батарею из группы «Мондови» 4-го полка альпийской артиллерии дивизии «Кунеэнзе»: выстрелами были ранены капитан Родольфо Берти и младший лейтенант Альдо де Микелис.

В то время, как штаб армейского корпуса выгрузился в Ново-Горловке и был переведен затем в Рыково, «Тридентина» концентрировалась в Ново-Горловке, а «Кунеэнзе» застряла в пробке на железной дороге между Успенской и Изюмом.

В директиве ОКВ № 45 от 23 июля 1942 года говорилось, что группе армий «А» будет передан итальянский альпийский корпус.

10 августа подтвердилось решение об использовании Альпийского корпуса на Кавказе и он перешел в подчинение 17-й немецкой армии, входящей в группу армий «А». После этого распоряжения командир Альпийского армейского корпуса с группой офицеров встретился с командованием 17-й германской армии. Немецкие автобусы начали перевозить альпийских стрелков из «Тридентины». Первые части отправились на место назначения из Ново-Горловки в Успенскую, на расстояние 330 километров. Обозы должны были совершить марш в пешем строю, потому что немецкие войска не располагали необходимым автотранспортом для перевозки всей дивизии.

14 августа штаб группы армий «А» известил о невозможности выделить автотранспорт, это означало, что части корпуса должны осуществлять передвижение в пешем строю, начав его 16 числа.

Дивизия «Тридентина» начала движение по обычной дороге и совершила четыре перехода, когда командование группы армий «А» приказало остановиться. От Верховного командования поступил приказ, что Альпийский корпус должен следовать на Дон. 19 августа он перешел в подчинение 8-й итальянской армии, и пока продолжалось прибытие дивизии «Юлия» в Изюм, «Тридентина» двигалась по направлению к Миллерово, а «Кунеэнзе» 23 августа начала движение к Старобельску. Затем «Юлия» продолжила движение по направлению к Россоши. Нелепость такого маневра осознавали все: от рядового бойца до командира полка.

В начале тот контрприказ (10 августа 1942 года) воодушевил альпийских стрелков и особенно тех командиров, которые могли оценивать последствия использования их войск на равнине. Они знали, что альпийские части обучены сражаться в горах, где действия полностью отличаются от действий на равнине. Здесь нет обычных действий больших масс пехоты и мощных оборонительных рубежей, не так велика роль артиллерии и нет поддержки танковых дивизий. Напротив, в горах превосходно использовалось ручное вооружение и стрелки меньше всего рассчитывали на поддержку артиллерии и танков.

Эти точные наблюдения не мог опровергнуть ни один из командиров. Но не все оказали сопротивление. Этому абсурдному решению в отличие от командира корпуса и командиров дивизий противились два старших офицера из дивизии «Юлия», полковник Пьетро Гай, командир 3-го полка альпийской артиллерии и подполковник Ринальдо Далль Арми, командир батальона «Джемона». Они не боялись высказать опасения за жизни собственных солдат. Первый направил письмо Джиакомо Суардо, тогдашнему президенту Сената. В письме он показал очевидность нелепости использования специальных горно-стрелковых дивизий не в горной местности, а на Дону. Второе послание было направлено Муссолини через префекта Форли: «Альпийские стрелки не смогут, – писал подполковник Ринальдо Далль Арми в своем письме от 27 августа, – и не готова материальная часть, чтобы играть с авантюрной легкостью человеческими судьбами. Это приведет к тому, что мы должны будем оплакивать горькими слезами тех убитых и искалеченных…»

Но не только полковник Пьетро Гай возражал вышестоящему командованию. Федерико Моро из штаба 2-го полка позднее отправил послание с убедительными доводами и обоснованием невозможности службы альпийских дивизий в открытой донской степи.