Далее, «Снабжение служителей одеждой и обувью¹⁴.

Как опрятная одежда и чистое бельё, освежая тело, производят в человеке бодрость, и некоторым образом отвлекают его от дурных поступков, то и положено снабдить служителей следующими необходимыми вещами:

На одного человека:

Матрозских мундиров и фуфаек суконных – 4

Брюк суконных – 2

Брюк летних фламского полотна¹⁵ – 6

Рабочих фуфаек канифасных¹⁶ – 4

Рабочих брюк канифасных – 4

Шинель серого сукна – 1

Шапок кожаных теплых – 1 фуражка

Шляпа круглая – 1

Сапогов теплых с сукном внутри – 1 [теплых] -2 холодных

Башмаков — 4 пары

Одеяло – 1

Постель – 1

Подушка – 1

Простынь – 4

Чулок шерстяных – 8 пар

Рубах холщевых – 11

Рубах фланелевых – 7».

Уже на стадии подготовки экспедиции, будущие путешественники понимали, что на уже открытых, и еще не открытых островах Тихого океана в Полинезии, им предстоит встретиться с местным населением, которое принято задабривать различными подарками, предметами европейской культуры. В своем дневнике Беллинсгаузен пишет:

«Дабы побудить диких к дружелюбному с нами обхождению, а нам доставить возможность получить от них посредством мены свежие съестные припасы и разные изделия, отпустили в С.-Петербурге разных вещей, могущих нравиться народам, которые почти в первобытном природном состоянии:

Ножей разных 400

Ножей чеботарных – 100

Ножей садовых – 20

Ножей в три четверти аршина – 2

Пил одноручных – 10

Пил поперечных – 10

Стругов в колодках – 15

Клещей малых и больших – 10

Долот – 30

Тисков – 10

Буравчиков – 125

Терпугов и напилков – 100

Рашпилей – 50

Топоров – 100

Шляхт – 50

Напарий – 50

Ножниц разных – 50

Огнив – 300

Колокольчиков, бубенчиков и свистушек – 185

Пестряди красной и синей – 500 аршин

Пуговиц старинных – 12 дюжин

Платков выбойчатых – 100

Бахромы разных цветов – 60 аршин

Тику полосатого – 100»

Каламенку – 250

Труту березового – 10 фунтов

Ниток крашеных – 10»

Кремней – 1000

Гусарских курток – 10

Стаканов – 120

Графинов – 12

Проволоки медной – 100 фунтов

«железной – 80»

Барабанов – 1

Бубнов – 2

Рогов охотничьих – 5

Ночников в фонари – 24

Гребней роговых – 250

«деревянных – 50

Игол разных – 5 000

Запонок – 100

Свинцу в двух с половиной кусках – 10 пудов

Перстней – 250

Сережек – 125 пар

Бус – 20 кистей

Гранатов – 5»

Бисеру мелкого и крупного – 20»

Пронизок – 40

Светильни бумажной – 80 фунтов

Свеч восковых – 1 000

Ниток неводных – 12 пудов

Чугунной разной посуды – 27 1/2»

Зеркал разных – 1000

Семян огородных и цветочных – 100 фунтов

Калейдоскопов – 24

Зажигательных стекол – 18

Уд рыболовных, железных больших – 6

«из проволоки толстой и тонкой – 1800

Красной байки – 218 аршин

Синей и зеленой фланели – 62 аршина

Одеял байковых – 70

Табаку витого – 26 пудов 32 фунта».

Обратите внимание, что пресловутых стеклянных бус, на которые европейские колонизаторы якобы выменивали африканских рабов и огромные территории в тропиках, путешественники взяли совсем немного. Больше всего они предполагали дарить или на что-то выменивать у аборигенов чрезвычайно полезные вещи – столярные и слесарные инструменты, ткани, посуду, зажигательные принадлежности и т. д. А еще на островах «повелено было оставлять и раздавать медали, важнейшим людям серебряные, а другим бронзовые… на одной стороне оных изображение императора Александра I, а на другой надпись: шлюпы „Восток“ и „Мирный“, 1819 года».

Экспедиция проходила по указанию и под пристальным наблюдением самого императора Александра I. И вот (из дневника Беллинсгаузена):

«24 июня. Июня 24-го в Кронштадт прибыл государь для обозрения тех судов, которые по собственному его назначению понесут Российский флаг в отдалённейшие пределы Юга и Севера. Государь посетил шлюпы „Восток“ и „Открытие“; осмотрев всё, и пожелав нам благополучного плавания, государь возвратился чрез Ораниенбаум в Петергоф».

Отплытие из Кронштадта произошло 4 июля, и при попутном ветре через 10 дней шлюпы дошли до столицы Дании – Копенгагена. 21 июля, пройдя проливы Зунд (Эресунн) и Каттегат, шлюпы вышли в Немецкое (Северное) море. Затем Беллинсгаузен:

«…почёл за нужное воспользоваться превосходством хода шлюпа „Востока“ противу шлюпа „Мирного“, чтобы прежде притти в Портсмут, назначил лейтенанту Лазареву рандеву в сём порте и, прибавя парусов, пошёл вперед».

Съездив из Портсмута в Лондон, путешественники запаслись астрономическими инструментами – секстантами, хронометрами, ахроматическими телескопами и т.д., а также картами Южных морей картографа Джона Эрроусмита, морскими альманахами, атласами и различными книгами по географии. Кроме того, в Лондоне офицеры осмотрели Вестминстерское аббатство, Тауэр, Собор Святого Павла и даже сходили в театр.

Служители тоже в портовых городах времени даром не теряли – после прохождения Английского канала (Ла-Манш) Беллинсгаузен «…приказал штаб-лекарю Берху осмотреть служителей, дабы узнать нет ли наружных болезней. Берх меня весьма обрадовал, удостоверя, что на шлюпе „Востоке“ нет ни одного человека чем-либо заражённого; сие можно почесть великою редкостью, ибо в Англии больше, нежели где-нибудь, развратных прелестниц, особенно в главных портах».

Однако на «Мирном» все обстояло несколько иначе: «Лейтенант Лазарев уведомил меня, что трое из числа лучших его матрозов заражены; медико-хирург Галкин обнадёжил в скором времени их вылечить; сие было тем нужнее, что самый способ лечения ускоряет зарождение цынги». Чем таким были заражены эти «матрозы», мы оставляем решать читателю.

При прохождении Атлантического океана Беллинсгаузен приказал убирать из солонины излишнюю соль, «чтобы она была лучше для употребления в пищу… количество на день класть в нарочно сделанную из верёвок сетку и вешать на бушприте так, чтобы солонина при колебании и ходе шлюпа беспрестанно обмывалась новою водою. Сим способом солёное мясо вымачивается весьма скоро и многим лучше, нежели обыкновенным мочением в кадке, при котором в середине мяса всё ещё остаётся не мало соли, способствующей к умножению цынготной болезни».

Этот способ был изобретен его прежним начальником Крузенштерном во время кругосветного плавания.

15 сентября шлюпы, как и было указано в программе экспедиции, прибыли в порт Санта-Крус (Беллинсгаузен пишет – Санта-Круц) на острове Тенерифе в архипелаге Канарские острова. Офицеры были прекрасно приняты испанским губернатором острова, осмотрели город, показавшийся им очень красивым. А затем прикупили кое-какие припасы, а именно «…вино лучшего качества по 135 талеров испанских за пину¹⁷, а молодое по 90 талеров… и воду на своих барказах на оба шлюпа, что стоило нам одиннадцать фунтов стерлингов и два шиллинга».

Отдохнув пять дней в благоприятном климате, 19 сентября путешественники снялись с якоря и отправились прямым курсом через Атлантический океан в следующий запланированный порт – Рио-де-Жанейро. По пути однажды «…поймали на уду прожору, а вместе с оною подняли на шлюп рыбу прилипалу (Echeneis remora); последние всегда держатся около первых, пользуются остатками их добычи» – как все-таки точно и образно в позапрошлом веке называли акулу!

Этот способ был изобретен его прежним начальником Крузенштерном во время кругосветного плавания.

15 сентября шлюпы, как и было указано в программе экспедиции, прибыли в порт Санта-Крус (Беллинсгаузен пишет – Санта-Круц) на острове Тенерифе в архипелаге Канарские острова. Офицеры были прекрасно приняты испанским губернатором острова, осмотрели город, показавшийся им очень красивым. А затем прикупили кое-какие припасы, а именно «…вино лучшего качества по 135 талеров испанских за пину¹⁸, а молодое по 90 талеров… и воду на своих барказах на оба шлюпа, что стоило нам одиннадцать фунтов стерлингов и два шиллинга».

Отдохнув пять дней в благоприятном климате, 19 сентября путешественники снялись с якоря и отправились прямым курсом через Атлантический океан в следующий запланированный порт – Рио-де-Жанейро. По пути однажды «…поймали на уду прожору, а вместе с оною подняли на шлюп рыбу прилипалу (Echeneis remora); последние всегда держатся около первых, пользуются остатками их добычи» – как все-таки точно и образно в позапрошлом веке называли акулу!

Почти ровно через месяц после отплытия от острова Тенерифе мореплаватели пересекли экватор на долготе 22^о з. д. Из всех путешественников только Беллинсгаузен ранее уже пересекал экватор, поэтому он «…следуя общему всех мореплавателей обыкновению, почерпнутою с южного полушария морскою водою окропил офицеров и учёных, дабы, так сказать, познакомить их с водами южного полушария».

К 1 ноября 1829 года подошли к южноамериканскому берегу в районе мыса Фрио (сейчас – Кабо-Фриу), неподалеку от Рио-де-Жанейро, и в тот же день вошли в залив, на котором расположен этот город. Кстати, Беллинсгаузен отмечает, почему – «Рио», то есть «река». Все дело в том, что залив узкий, и при обнаружении его был принят за реку. А «Жанейро» – потому что был открыт в день Святого Януария.

Прибыв в город, офицеры с удивлением обнаружили жуткую антисанитарию и неряшливость его обитателей – например, нечистоты выливались из окон прямо на улицу, распространяя жуткий запах. Заходили они и в лавки, «…в коих продаются негры: взрослые мужчины, женщины и дети. При входе в сии мерзостные лавки представляются взорам в несколько рядов сидящие, коростою покрытые негры, малые напереди, а большие позади. В каждой лавке неотлучно находится один из португальцев… чтоб стараться представить сих несчастных в лучшем и веселом виде, когда приходят покупщики. Он держит в руке плеть или трость [и если] кто же из них, по мнению продавца, не довольно весело смотрит, скачет или припевает, тому он тростью придает живости». Далее Беллинсгаузен пишет, что португальцы «с малолетства, видя ежедневно подобные зрелища, унижающие человечество, так привыкли к оным, что смотрят бесчувственно».

Благородный капитан почему-то забывает, что в России в том же 1829 году процветало рабство не намногим лучшего почина, причем рабами были не существа иного цета кожи и иной веры, а белокожие русские христиане. Правда, отменили крепостное право в родной ему Эстляндии еще в 1817 году, а о положении дел в центральной России он мог многого и не знать.

Повидали офицеры и короля Соединенного королевства Португалии, Бразилии и Алгарве Жуана VI, который в тот момент находился в Бразилии. На прием к нему их привел российский посол барон Тейль ван Сераскеркин. 20 ноября на шлюпы было доставлено «…два быка, сорок больших свиней и двадцать поросят, несколько уток и кур, ром и сахарный песок, лимонов, тыкв, лук, чеснок и другую зелень, собственно для служителей потребную». Быков и баранов доставили живых (!), да еще припасли для них сена. Шлюпы начинали напоминать Ноев ковчег. Через день Беллинсгаузен приказал сняться с якоря и направиться на юг в сторону острова Южная Георгия, и 15 декабря они увидели остров Уиллиса – островок к западу от острова Южная Георгия, который обозначился на горизонте. Путешествуя вдоль западного берега этого острова, Беллинсгаузен решил присваивать имена ранее не обозначенным на картах разным географическим объектам. Так на российских картах появились мыс Парядина, мыс Демидова, остров Куприянова, залив Новосильского, остров Анненкова – все названия были даны капитаном в честь офицеров, служивших на шлюпах «Восток» и «Мирный». Мыс Парядина, острова Анненкова и Куприянова и сейчас можно найти на всех картах мира, что российских, что иностранных.

Следуя на юго-восток, 22 декабря шлюпы достигли первого острова из Южных Сандвичевых островов, который Беллинсгаузен назвал островом Лескова в честь третьего лейтенанта шлюпа «Восток» – и это название тоже осталось на всех географических картах. А вскоре они увидели и остров Кэндлмас (Сретения), который открыл Джеймс Кук во время своего кругосветного плавания. Повернув на север, они обнаружили гористый остров, который так и был назван – остров Высокой (именно так, через «о»)¹⁹, а вслед за ним – остров, названный Беллинсгаузеном островом Завадовского в честь его первого заместителя на шлюпе «Восток». Капитан-лейтенант Завадовский – на иностранных картах он называется Zavodovsky, высадился на остров своего имени и там они «нашли множество пингвинов, которые сидели на яйцах и не уступали дороги иначе, как по ударении их хлыстом».

Все эти три острова – Лескова, Высокой и Завадовского капитан Беллинсгаузен назвал архипелагом (де) Траверсе, который был в те годы морским министром России и «…при отправлении шлюпов доказал свое доброжелательное к нам [экспедиции] расположение».

25 декабря отпраздновали Рождество, для чего с «Мирного» на «Восток» был вызван священник и совершил молебен. «Служителям для сего дня приготовили любимое кушанье русских, щи с кислою капустою и свежею свининою, пироги с сорочинским пшеном и нарубленным мясом. После обеда роздано каждому по полкружке пива, а в 4 часа по стакану пунша с ромом, лимоном и сахаром. После сего служители были столько веселы, как бы и в России в праздничные дни».

Дальше они следовали почти все время на юг и 29 декабря увидели вулканический остров Сондерс, открытый и названный так Джеймсом Куком в честь Первого лорда адмиралтейства. На следующий день: «Утро было прекрасное, остров Сандерс [так у автора] очистился от облаков, и при свете солнечных лучей представилась взору нашему величественная, покрытая снегом вершина горы, из жерла которой выходил густой дым, по воздуху расстилающийся». Это был вулкан Белинда. В тот день часто шел снег, в море плавало множество отдельных льдин. Ничего не скажешь – Субантарктика.

Продолжая путь на юг, 30 декабря мореплаватели достигли южной оконечности острова, как пишет Беллинсгаузен, имеющего вид сахарной головы. Этот мыс еще Джеймс Кук назвал в честь следующего Первого лорда адмиралтейства мысом Монтагю, но российские мореплаватели доказали, что эта суша – не часть какого-то материка, а остров – правда, самый большой и самый высокий остров в группе Южных Сандвичевых островов. И Беллинсгаузен назвал этот остров так же, как Кук назвал мыс, то есть островом Монтагю (сейчас на российских картах – Монтагью).

В первый день Нового1820 года: «Невзирая на дурную погоду и опасное положение между неизвестными льдами, все служители с утра оделись в мундиры для празднования Нового года. Поутру был завтрак, чай с ромом; к обеду добрые щи с кислой капустой и свининой; после обеда сверх обыкновенной порции дано по стакану горячего пунша, а в вечеру пред кашей, из сорочинского пшена приготовленной, по стакану гроку; все служители были здоровы и веселы на обоих шлюпах». Поздним вечером они увидели остров Бристоль, также открытый Куком, а еще южнее – остров Туле, который он обнаружил и назвал по аналогии с самой северной землей в Северном полушарии Южным Туле, но со временем «южный» отпало. Само название Туле происходит от Ultima Thule – названия мифической страны, якобы обнаруженной в IV в. до н.э. древнегреческим путешественником Пифеем²⁰.

Третье января 1820 года: «Берег Тюле состоит из одного камня и трех небольших островов, из коих один меньше каждого из двух… Средний, самый больший, длиною в шесть миль, назван мною островом Кука, в честь великого мореплавателя, который первый увидел сей берег и почитал оный южнее всех прочих земель, в южном полушарии существующих… Между двумя большими островами находится камень…». Этот третий остров в 1930 году английской экспедицией на корабле «Дискавери II» был назван островом Беллинсгаузена. Отметим благородство Беллинсгаузена, который так красиво поступил с наименованием среднего острова.

В 2 часа дня мореплаватели находились на широте 60° 3́33́́ ю.ш., то есть пересекли 60^о ю. ш. Разумеется, они не знали тогда, что дошли до знаковой северной границы Антарктики, определенной Договором об Антарктике 1959 года. Но мы-то об этом знаем! Наши путешественники, наконец-то оказались в той части океана, к которому они добирались больше полугода.

Следующие десять дней, продираясь между плавучими льдинами, они продвигались на восток по этой широте, время от времени ее пересекая и изыскивая возможность свернуть к югу – для достижения максимально большей южной широты, как и было им предписано Морским министерством. Это произошло 13 января, а через два дня, 15 января 1820 года русская экспедиция наконец-то впервые пересекла Южный полярный круг на меридиане 3^о 3́54́́ з. д. Южный полярный круг находится на широте 66^о 33́44́́. А затем оба шлюпа продолжили свое путешествие на юго-запад и – и снова предоставим слово Фаддею Беллинсгаузену. В его дневнике NW – северо-запад (норд-вест), N – север (норд), NO – северо-восток (норд-ост), SO – юго-восток (зюйд-ост), NWtW – северо-запад-тень-запад (норд-вест-тень-вест). Жирным шрифтом мы выделили ключевой момент этого путешествия. Итак:

«16 генваря. [1820 г.] Пасмурность с снегом, при крепком ветре от NW, продолжалась во всю ночь. В 4 часа утра увидели дымчатого альбатроса, летающего около шлюпа. В 7 часов ветр отошел к N, снег временно переставал и благотворное солнце из-за облаков изредка выглядывало.

В 9 часов утра в широте 69° 17́26́́, долготе 2° 45́ 46́́, найдено склонение компаса 8° 48́ западное. Продолжая путь на юг, в полдень в широте 69° 21́ 28́́, долготе 2° 14́ 50́́, мы встретили льды, которые представились нам сквозь шедший тогда снег в виде белых облаков. Ветр был от NO умеренный, при большой зыби от NW; по причине снега зрение наше не далеко простиралось; я привел в бейдевинд на SO, и, пройдя сим направлением две мили, мы увидели, что сплошные льды простираются от востока чрез юг на запад; путь наш вел прямо в сие льдяное поле, усеянное буграми. Ртуть в барометре, спустясь от 29,5 до 29 дюймов, предвещала еще худшую погоду; морозу было 0,5°. Мы поворотили на NWtW, в надежде, что сим направлением не встретим льдов. В продолжение последних суток видели летающих снежных и синих бурных птиц и слышали крик пингвинов».

Именно на этой широте и долготе Беллинсгаузен и увидел заснеженные горы будущей Земли Принцессы Марты, которые он первоначально принял за «белые облака». Он находился от них на расстянии примерно 20 миль (37 километров). Дополнительным доказательством обнаружения материка является появление нескольких видов птиц²¹. Но на достижении этой широты путешественники не остановились, и «Восток» в тот же день проник на юг до широты 69° 25́, в долготе 2° 10́ з. д. Хотя уже тогда Беллинсгаузен был уверен в обнаружении «матерой суши», он не стал отражать это в своем дневнике, но отметил в своем предварительном донесении из Порт-Жаксона²².

Вскоре им пришлось пойти обратно к северу и пересечь Южный полярный круг уже с юга, затем пройти восточнее, также примерно по его широте, а 5 февраля снова пересечь эту широту с севера. В ночь с 5 на 6 февраля они увидели: «…материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу». И далее: «…сии льдяные громады и все подобные льды от собственной своей тяжести, или других физических причин, отделились от матерого берега, ветрами отнесенные, плавают по пространству Ледовитого Южного океана». Вот, наконец-то, и появились слова «берег» и еще лучше – «матерый берег», то есть материк.