II.1.1.10. Судебник: государство и право большой страны

Иван III Великий начал ломать древнерусский правовой обычай. Он уже не был тем «обычным» князем, который не вмешивается в хозяйственные дела подвластных, ограничиваясь «военным налогом». Государство, охватывающее огромную территорию, которая многократно больше любого самого крупного прежнего княжеского удела, мобилизующее на свою защиту население в целом, а не только княжеские дружины, делающее своей основой не семейно-клановые отношения личной верности/предательства, а функциональные отношения службы, не ограниченные родовыми границами, требовало принципиального развития правовой системы – Судебника как единого свода законов. А также единого государственного идеологического документа – Московского летописного свода как общей исторической концепции русского единства. Иван III возглавил творческий процесс конструирования государства, создания программы его дальнейшего развития, а не только и не столько военные походы на соплеменников и единоверцев. Собирание земель – это не просто их политическое присоединение или завоевание, а формирование единой государственной территории.

Иван III строит высококонкурентоспособное правовое государство Нового времени (в европейском понимании исторической периодизации) на русском материале с принципиальными русскими преимуществами. Система управления государством только складывалась, появились первые признаки «приказной организации», первые бюрократы – дьяки.

Вся территория страны была поделена на уезды, они в свою очередь делились на волости и станы. Уездами и городами правили государевы наместники, а волостями и станами – волостители, у них в подчинении находились администраторы – тиуны и доводчики. За свою службу денежного содержания они не получали, содержась за счёт доли от собираемых в казну доходов.

Иван Васильевич успел издать свод законов, отразивший основные итоги его политики. Судебник Ивана III систематизировал весь опыт и результаты строительства нового государства, придал ему необходимую для государственного правления правовую форму. Появился важнейший признак государства, а именно нормирование власти законом. «Русская Правда» Ярослава Мудрого этой задачи не решала. Судебник тем не менее опирался на следующие основные источники: редакция «Русской Правды» XV века, «Кормчие книги» XIV–XV веков, новгородская и псковская судные грамоты XIV–XV веков (законы «для бизнеса», судебный процесс в условиях демократии). Наличие «Русской Правды» в числе источников прямо указывает на преемственность русской государственности.

В XVI век Русская земля вступала как единое централизованное государство, в котором старые удельные порядки сохранялись только в виде реликтов. Издание Судебника подводило прочную базу под всю дальнейшую законодательную деятельность в грядущем столетии. Это был один из программных текстов первого долгого Русского государства. Утверждение, прежде всего, процесса, состязательного устного суда (откуда следует и название документа) даёт основание говорить не только о законе, но и о правовой системе.

«Лета 7006 года месяца септемвриа уложил князь вел[ик]ий Иван Васильевич всея Руси с детми своими и с бояры о суде» – таков заголовок этого уникального памятника. Показательна и первая статья Судебника. Она собственно и учреждает суд как особый институт государства, и судей как беспристрастных и неподкупных.

«СТАТЬЯ 1. Суд осуществляется боярами и окольничими в присутствии дьяков. Судьям запрещается брать за производство суда и ходатайств взятки, а также решать дело несправедливо из-за мести или дружбы со стороной».

Кроме процессуального порядка судебных разбирательств и учреждения суда остальные статьи Судебника можно разбить на две группы: преступления против личности и преступления против имущества.

В Судебнике была впервые определена чёткая система наказаний. Но Судебник определял не только порядок суда и наказание. Он регулировал деятельность и самого государства. Дьяки, без которых бояре теперь не могли принимать решения на государственной службе, стали первыми государственными служащими. Закреплена поместная система как альтернатива наследственной элите. Введены принципиальные положения, регулирующие новую, государственную суть организации жизни всех сословий, включая крестьянство.

Ю. Г. Алексеев:

«Судебник – первый законодательный памятник, упоминающий о новой форме феодального землевладения – поместье. В нём различаются земли вотчинные (боярские и монастырские) и государственные (“великого князя земли”). Последние, в свою очередь, включают поместья и чёрные земли. По определению Судебника, помещик – это тот, “за которым земли великого князя” (ст. 63). Принципиально важным было положение той же статьи, ставившее государственные (чёрные и помещичьи) земли в привилегированное положение по сравнению с боярскими и монастырскими вотчинами: иск о вотчинной земле можно было предъявлять в течение трёх лет, иск о государственной – в течение шести. Статья допускала и земельный иск чёрных крестьян к помещику. В этом постановлении отразилась сложившаяся практика великокняжеской политики последних десятилетий – охрана чёрных земель от захвата феодалами.

Крестьянская масса, уловившая эту тенденцию, чутко на неё реагировала. От 1490–1505 гг. сохранилось гораздо больше судебных дел, отражавших борьбу крестьян за землю, чем за все предыдущие и последующие десятилетия. Формы этой борьбы были разными – от возвращения явочным порядком своих земель, захваченных прежде феодалами, до обращения в суд наместника. До нас дошёл, разумеется, только очень небольшой процент земельных тяжб, возбуждённых в этот период. Сохранившиеся грамоты обнаруживаются в составе монастырских архивов и относятся обычно к делам, выигранным монастырями. Но так было, очевидно, далеко не всегда. Прямые указания источников свидетельствуют об отписании вотчинных земель “на государя” и о раздаче их крестьянам. Наиболее ярким примером такого рода было превращение вотчин новгородских феодалов в “оброчные земли”. Да и сам факт резкого возрастания крестьянских попыток вернуть утраченную ранее землю говорит о том, что борьба волости за землю находила на данном этапе поддержку со стороны великокняжеского правительства.

Охраняя волостные земли, великий князь исходил, разумеется, из государственных интересов. Иван Васильевич, видимо, достаточно хорошо понимал, что чёрные и оброчные земли и сидящие на них крестьяне – материальный и моральный резерв проводимой им политики создания централизованного государства в укрепления его могущества. Статья 63 Судебника, установившая право крестьянского земельного иска к феодалу, была одним из проявлений этой политики»^[11].

Ещё раз подчеркнём: Судебник регулировал самые основы русской жизни. Особенной популярностью у советских историков всех последующих периодов пользовалась 57-я статья о знаменитом «Юрьевом дне». Вся советская историография (а также русская либеральная историография XIX века), подчиняясь марксистской догме, видела в ней «дальнейшее и неуклонное закабаление крестьянства классом эксплуататоров». Однако, как нам представляется, всё было с точностью до наоборот. Крестьянин был «крепок за землёй» прежде всего по естественно-хозяйственным причинам. Судебник предоставлял крестьянам гарантированное государством право перейти от помещика к помещику при исполнении ряда обязательств. С другой стороны, государство ограничивало законом своеволие боярина или помещика не отпускать крестьян. Это был как раз правовой заслон на пути закабаления, а не его расширение. В основание правового регулирования земельных отношений крестьянина и помещика была положена защита сельскохозяйственного производственного цикла.

Ю. Г. Алексеев:

«В литературе широко распространено мнение, что соответствующая статья Судебника (по принятому в печатных изданиях счету – 57-я) была важным шагом на пути крестьянского закрепощения. Но это утверждение весьма сомнительно. Статья 57 (в рукописи ей соответствуют две статьи, обозначенные киноварными инициалами, – 75-я и 76-я) устанавливала единый для всей Русской земли срок Крестьянского “отказа” (ухода от землевладельца) – “за Неделю до Юрьева дни осеннего и Неделю поело Юрьева дни осеннего” (т. е. с 19 ноября по 3 декабря). В этом, собственно говоря, и заключалась вся “новизна” её. Право и возможность ухода крестьянина от землевладельца после окончания сельскохозяйственного года – один из устоев системы феодальных отношений в русской деревне на протяжении веков. “Новизна” Судебника только в том, что вместо разных сроков в разных местностях (в Псковской земле, например, временем “отказа”-“отрока” было 14 ноября) он устанавливал единый срок для всей Русской земли. Это не усиление закрепощения. Это ещё одно подтверждение достигнутого политического единства страны.

Трудно сказать, новой ли была норма, устанавливавшая дифференцированный размер “пожилого”, выплачиваемого крестьянином феодалу при “отказе”. Размер “пожилого” по Судебнику зависел, во-первых, от природных условий (в лесистой местности оно было вдвое ниже), во-вторых, от срока пребывания крестьянина в вотчине феодала. Полный размер “пожилого” (соответственно, рубль или полтина) платился, если крестьянин жил в вотчине не менее четырёх лет. За один год платилась четверть полной суммы, за два – половина, за три – три четверти. Подобные выплаты были в принципе известны повсюду в Европе. По Псковской судной грамоте, например, крестьянин (изорник) при “отроке” выплачивал четверть урожая. Плата за уход от феодала – не что иное, как форма феодальной ренты»^[12].

Крепостничество – многовековой институт в истории нашего государства, который и либеральной, и марксистской мыслью (а это мысли одного философского корня) выписывался как некое «абсолютное зло» и даже как некоторый якобы фундаментальный культурный признак русского народа – стремление к «рабскому подчинению». Однако крепостничество на Западе было не менее жёстким.