– Он разводится. Правильнее сказать в прошедшем времени – развелся. Вчера. Срочно. Приплатил сотрудникам ЗАГСа за скорость.

– Обидно, – бурчит под нос третья. – А что со вторым?

– У Лизы не было возможности. Клянется, что завтра.

– Последний срок.

– Может, кто-то другой возьмется? – третья до хруста потягивается, ее антигравитационные достоинства выпячиваются… Таким способом она привычно издевается над древними, с ее точки зрения, старухами, которым летят четвертые, а то и пятые десятки. – Сколько можно ждать? Пора перепоручать.

Марго сообщает:

– Чарли в этом направлении ведет кое-что параллельно.

Это всех успокаивает. Чарли – это да. У Чарли все под контролем.

Их Комиссия – как бы «Ангелы Чарли» из старенького боевичка, потому и основателя прозвали именно Чарли, так само получилось. А уж ангелы или демоны – это кому как.

165

Чем метеорит отличается от метеора? Тем, что второй еще летит.

Алекс прилетел быстро. Звонок по домофону, пять секунд на три пролета, приближающийся звук шагов на площадке. Дверь открыта заранее.

– Рассказывай.

Метеорит.

Кирилл не утаил ничего. Заснеженные шапка, теплая куртка и ботинки Алекса остаются в прихожей.

– Понятно. – Он сосредоточен. – На кого думаешь?

Пожатие плеч. Если бы. Тогда Кирилл не спал бы дома, а действовал.

– Понятно, – повторяет Алекс. Его уверенное спокойствие постепенно передается Кириллу. – Давай по порядку. Кто мог забрать из садика?

– Я. Кристина. Больше никто.

– Алена?

Кирилл хмурится:

– Могла. В смысле, что с ней Павлик тоже пошел бы. Больше ни с кем. Но Алене ребенка не отдадут, в садике строгие правила.

– Кристине сообщил?

– Нет. Никому.

– Кристина не могла забрать, а тебе не сказать?

– Она звонила за пять минут до того, как я пошел за Павликом. Слезно уверяла, что не успевает. Розыгрыш не в ее стиле. Она знает, что за такой розыгрыш я ее прокляну и придушу. Это не она, точно.

На улице грохочут ночные работы по благоустройству. Бьет по ушам перекрикивание водителей снегоуборщика и самосвала. Крепкие выражения на весь двор. Ночью слышно ого-го. Алекс морщится.

– Дедушки-бабушки-родственники? – вопросительно ползет вверх одна его бровь.

– Мои на Дальнем Востоке. Мать Кристины скончалась.

– Отец?

– Давно разошлись. Он тоже издалека.

– У Алены?

– В Белоруссии. Я с ними даже не знаком.

В глазах гостя – изумление.

– Они друг с другом не общаются, – поясняет Кирилл. – Я надеялся, что на свадьбу кто-то приедет. Роспись через неделю.

– Поздравляю.

Пальцы Кирилла хрустят. Алекс прикусывает губу:

– Прости. – Он показывает на тумбочку: – Телефон Алены?

– Да.

– Смотрел?

– Мне и ей звонили с одного номера.

– Ты рассказывал. А другие звонки, сообщения ей, от нее, электронная почта, заметки?

Кирилл опускает голову. Это телефон любимого человека, и, тем не менее, это чужой телефон. Если бы Алена без спросу полезла в его аппарат…

Пальцы Алекса ловко летают по кнопкам.

– Ничего, – успокаивает он через минуту. – Чиста твоя Алена. Номер телефона ее родителей подскажешь? И адресок, чтобы снять все вопросы сразу.

У Кирилла – взор заслуженно побитой собаки:

– Они даже не переписываются.

– Тоска… Забудь про письма, живем в век электронных коммуникаций. У тебя что же, нет их телефона?

– Первым делом позвонил бы.

– Адрес?

– Только примерный. Город Пинск, многоэтажка напротив гостиницы рядом с вокзалом.

Алекс вздыхает.

– Ладно, придумаем, что можно сделать. Теперь скинем твоих собеседников специалистам, проверим номерки.

– Ночь ведь.

– И что?

Для Алекса и его команды это не проблема. Номера ушли в сеть.

Мат за окном становится более изысканным и почти культурным. Наверное, самосвал сменился.

– Есть ли враги или завистники, кто способен на такое? Даже по-другому спрошу: знаешь таких, у кого есть или мог найтись мотив?

До сих пор Кирилл не задумывался столь широко. Завистников всегда хватало. А врагов у него нет. Хотя…

– Конкуренты могли. Последнее время мы очень поднялись. Продажа жилья любым количеством площади, хоть по квадратному сантиметру, оказалась отличной идеей. Люди покупали квартиры маленькими частичками, им не приходилось копить деньги в банке, который мог бы лопнуть, или держать под подушкой, откуда могли украсть, или в валюте, которая могла как вырасти, так и упасть к моменту покупки жилья. Если возникали обстоятельства и человек отказывался от покупки, ему возвращали деньгами новую стоимость этих метров. Периодически стоимость недвижимости колеблется, но в долгосрочном плане стабильно растет, и направление, которого не было у конкурентов, себя полностью оправдало. – Кирилл на миг задумывается. – А еще… Помнишь, еще при тебе мы занялись переселением?

Агентство выявляло пенсионеров и алкоголиков, после подготовительной работы их выселяли в деревни в обмен на квартиры. Выискивали таких по базам данных полиции и служб социальной помощи, расспрашивали по дворам, уговаривали, расписывали плюсы. Потом помогали с переездом, сами носили и расставляли мебель на новом месте. Доплачивали деньгами и водкой. И все равно оказывались в изрядном плюсе. Ради которого, собственно.

Директор тогда купил свою первую квартиру. Потом вторую, а Кирилл – первую и единственную, которая теперь осталась Кристине. Нынешняя квартира была не его, она досталась Алене от бабушки.

– Помню, – кивает Алекс. – Думаешь, ребенка похитили недовольные или с их подачи? Отыграться решили?

– Если бы только ребенка…

Взгляд его тонет в заоконной мгле, плечи опускаются.

Растаявшее мороженное. Надо же так раскиснуть.

– К черту эмоции! Это война! Мне уйти? – Голос приятеля звенит на пороге грубости. По-другому никак. – Переселенные приходили с претензиями?

– Сначала многие. – Кирилл собирается с духом. – Потом перестали. Ездить дорого. – Он горько усмехается: – По-моему, им повезло – у конкурентов из «Провинции» прежние хозяева квартир просто исчезали. Сразу после передаточной подписи у нотариуса. И жаловаться потом некому. Мы же поступали по-человечески. И вот…

– Ясно, – резюмирует Алекс. – Надо поднять документацию, проверить всех.

– Маловероятно. Пенсионеры. Алкоголики. Не тот контингент.

– Ошибки в письме забыл?

Точно! Не дети, а эти! Очень даже.

– У кого-то могли объявиться несостоявшиеся наследники, которые обиделись на вашу деятельность. Сколько было таких сделок?

Кирилл задумывается.

– Всего – порядка двух десятков. За последний год только три.

– Начнем с них. За адресами нужно в офис?

– Нет, все в компьютере. Здесь.

– Включай. И дай все данные по конкурентам. Особенно меня интересует их начальство. Насколько я в курсе, директор «Провинции» с вашим часто пересекается и, несмотря на конкуренцию, их связывают дружба или некие пока неизвестные нам интересы.

– Откуда информация? Я работаю в фирме, но такого не слышал.

Алекс отмахивается:

– У нас недавно приглядывали по чьей-то просьбе за этой «Провинцией» – тамошние ребята нехорошо обошлись с человеком, у которого оказались связи. Подключили нас. Все закончилось миром, кто-то кому-то заплатил неустойку, а нам – процент и надбавку за накладные расходы. Лично я в деле не участвовал, только помог с обработкой записей. Машина главного из фирмы-конкурента периодически стояла в районе дома Горского, но не у ворот, а всегда где-то поблизости, словно встречи были тайными. Честно говоря, меня это удивило, потому и запомнилось. Вот и прошу вспомнить каждую мелочь, которая покажется подозрительной. Нам сейчас любая зацепка поможет.

Пока грузится компьютер, Алекс накидывает варианты:

– Как думаешь: не могли ли через тебя искать возможность надавить на директора? Эдакая многоходовка. У Горского имущества – с твоим несравнимо.

– Не знаю. Сейчас Владимир Терентьевич отсутствует по семейным обстоятельствам. Официально – уехал в командировку, но, говорят, с женой нелады. У него такое уже бывало. Оба остынут, и он вернется.

Алекс задумывается.

– Любовница тебе не могла такую свинью подложить?

– Какая?

– Какая-нибудь.

– Никаких любовниц. У меня Алена.

– А у Алены? – Алекс непреклонен.

– Что?

– Любовники.

Кириллу очень хочется заехать приятелю по серьезной физиономии.

– И не думай, – цедит он.

– Ладно, это направление по твоей просьбе списываем, – вычеркивает Алекс строчку у себя в уме, но вопросительный знак рядом явно оставляет. – Насчет Кристины. Она могла?

– Алену? – Череп Кирилла трещит и в нем что-то почти ощутимо лязгает. – Теоретически… да. Только теоретически. Но сына…

Это выше разумения.

– У тебя два не связанных между собой эпизода. Не старайся найти одного виновного. Значит, могла?

– Говорю же: теоретически.

– Пишем «да». – Алекс делает в голове еще одну пометку.

Компьютер предлагает варианты искомого. Алекс скачивает необходимые данные на свой планшет.

– Что мне делать завтра? – На Кирилла жалко смотреть.

Он не трус, но. Потому что – не за себя.

– Беречь нервы. Выполнять все требования. Не нарываться. О деньгах не беспокойся, спонсирую из резервного фонда, потом вернешь. Можно не сразу. – Только что убранный планшет призывно завибрировал, Алекс достал его и пересказал пришедшие по почте результаты запроса. – Телефон тех, которые звонили вам обоим, оформлен на фальшивый паспорт, сейчас не действует. Не обнаруживается даже с помощью специальной аппаратуры – да, мы имеем доступ.

– А другие номера?

В ответ – довольная ухмылка:

– С последним та же история. А вот неграмотные воспользовались номером, который зарегистрирован на недавно умершего пенсионера. Те, кто прислал СМС, выключили телефон после отправки сообщения и, видимо, думали, что концы в воду. Но только что в него опять вставили аккумулятор, и мы его засекли.

Алекс и Кирилл понимающе смотрят друг на друга.

Война началась.

– Только осторожно. – Боль в глазах Кирилла.

Сын. Алена.

– Конечно. – Алекс бесстрастен, но только внешне. Он сделает как надо. – Позвоню, – говорит он и поднимается.

Кирилл остается один.

Темнота. Пустота. Бездна.

И ма-аленький свет вдали…

Завтра.

164

Не пришел. Лишних два часа простояли. Гад. Видимо, загулявший потомок нашелся за это время. Ладно, попытка не пытка, рискнуть стоило.

Вернулись они с заветной емкостью. Ночной павильон был по пути, и они решили, что можно. Даже нужно. Пусть и с переплатой за неурочность.

Дэни направился в комнату, Ян – сразу на кухню, готовить теплый праздник на двоих. Возможно, последний праздник, прощальный в этом холодном городе.

Ян с сомнением поглядел на походные алюминиевые кружки. Других нет. Скоро будет все, на новом месте. А сейчас…

Сейчас взгляд остановился на соседских бокалах. Кухня-то общая. А, ладно, помоем, не заметят.

«Бульк-бульк-бульк…» – прозрачная радость. Хе-хе, он слышал, как забугорцы говорят «глоб-глоб». Впрочем…

Новые звуки перекатывались на языке, уже нывшем от обжигавшего предвкушения. Чужие бокалы случайно соприкоснулись… Уши наполнил божественный перезвон. Словно ангелы запели.

Ангельское пение не пропало втуне. Скрипнула кровать (стены – едва ли не из обычной фанеры), прошуршали шаги, дверца соседей ощерилась черным оскалом. Щель заполнила собой сонная Давыдиха, она затягивала пояс застиранного халата и щурилась от слепившей яркости кухни.

– Ребятки, вы чего тут?

«Ребятки». Яну двадцать четыре, Дэни на год моложе. Давыдиха на пару лет старше, вряд ли больше. В самом соку. Некоторая потасканность – не в счет, голод не тетка, Дэни и Ян второй месяц вдвоем живут. Так и просится на язык колкость про столичных «противных», тьфу-тьфу-тьфу, прости Господи. И второй месяц перед глазами подзуживающая эта – то в халате, то без. Ага. Когда обитаешь бок о бок, чего только не увидишь за семь недель – то в незакрытый проем, то в окошко с улицы. Этаж-то – один и низкий. Домику сто лет в обед. Шикарная баба. Слюнки текут. И незакрытый проем – всегда ли случайно? Черные, до плеч, кудри Яна и накачанный пресс давно заставляют Давыдиху сворачивать голову. Мужик у нее пьющий, жизнь тяжелая, а жить-то хочется каждому.

И как же мало нужно для счастья.

– На днях уезжаем. – Не собираясь извиняться за оприходованное имущество, Ян невозмутимо выставил на стол третий бокал, словно только того и ждал. – На прощание. – С размеренным бульканьем все стаканы наполнились доверху. – Присоединяйтесь. Нам будет приятно. Вы замечательная соседка и чудесная женщина.

Давыдиха раздумывала недолго. Ее взгляд застопорился на несущей акцизный шарфик спутнице бокалов. Расплывшаяся в талии бутылка и звенящие статью, полные жидкого огня бокалы на крепких ножках – волшебная компания унизить унылые будни. Женщина тщательно прикрыла за собой дверь в комнату, где урчал во сне довольный жизнью поддатый супруг, и заняла один из табуретов. Ребенок спал в третьей комнате. Обычно, после того как он угомонится, про него можно забыть до утра. В данном случае можно означает нужно. Иначе – какой праздник? Дети и праздники несовместимы.

В комнате еще не разувшийся Дэни выложил разобранный телефон из промерзшей куртки на тумбочку и вернулся в прихожую. Когда он сменял теплые сапоги на потертые шлепанцы, два бокала уже поднялись.

– За прекрасных дам! – Ян убедителен как никогда. И, как показало обшарпанное зеркало, чертовски красив – даже на фоне отслаивавшихся обоев. А возможно, именно благодаря им – выгодно выделяя из окружающей мерзости, как алмаз из руды.

В ответ – благодарная и чуточку озорная улыбка пухлых губок.

163

Ян всегда нравился женщинам.

Дэни подмигивает приятелю. Тот играет в равнодушие. Но глаза смеются.

Дом сотрясается застенным храпом Давыдова. Отпустившие опустевшую посудину пухлые губки выпячиваются расстроенной уточкой, лицо с пренебрежением и едва ли не презрением глядит на закрытую дверь. Виноватое пожатие плеч под халатом обрисовывает положение: «А что делать? Жизнь такая». С двери взгляд перетекает на мускулистый торс Яна.

Дэни вздыхает – приятель в этих делах всегда впереди.

– Жаль, что больше никогда вот так не увидимся… – Ян идет на штурм. Рука на коленку. Поглаживание. Глупое хихиканье и бархатный шепоток в ушко. Еще бокал. Проглотив содержимое как воду, Давыдиха поднимается, оправляет полы разворошенного халата и медленно идет к санузлу. У двери она беззастенчиво оглядывается на Яна, на его пресс и вороные кудри до плеч.

Ян тоже встает.

Дэни отворачивается и делает себе бутерброд.

162

Бутерброд съеден. Одинокий Дэни нетактично прислушивается ко всему, что не храп.

«Топ-топ». Дэни вскакивает – из разверзшейся соседской тьмы, держась за писюн, прошмыгивает в сторону занятого туалета мелкий Давыденок.

Операция «Перехват» проходит успешно – крепкая рука мягко и уверенно разворачивает постреленка в сторону кухни.

– Я хочу пи-пи! – в соответствии с возрастом тупит несносный мальчишка.

– Там занято. – Дэни приставляет табурет вплотную к раковине, а мальчугана водружает сверху. – Здесь. Не стесняйся, все свои.

Ага. Теперь все свои. Почти.

Журчит ручеек, затем Колька заправляется в пижамку.

– А где мама?

– Скоро придет.

– Я к ней хочу. У меня живот болит.

По глазам видно – выдумал. Надо отвлечь. И увести, чтобы не видел, не слышал, не рассказал.

– Хочешь, настоящий кнут покажу?

Подарок деда. Единственная вещь, которая напоминает о прошлом.

– Очень! – прыгает мелкое чудовище от удовольствия.

– Пойдем.

В комнате бардак. Дэни ищет везде, затем лезет под кровать. И что бы не сложить все как надо? Женщины не хватает.

Не хватает. Он скрипит зубами, представляя удачливого приятеля. Наконец, ладонь нащупывает то, что нужно – сплетенную из кожи длинную «змею».

За дверью слышна возбужденная возня, появляется веселый Ян:

– Надо бы еще за одной сбегать…

– Дядя Денис, дядя Иван, я вам телефон починил! – радостно сообщает оставленный без внимания монстр. – Он был сломан на кусочки, а я взял и соблал!

Колька сияет. Дэни и Ян переглядываются.

Ян реагирует первым. Он открывает окно и забрасывает выхваченную у мальчишки черную коробочку как можно дальше в соседский двор. Ян и Дэни глядят на мерзкого Давыденка – убили бы. Тот с воем выносится вон в объятия раскрасневшейся Давыдихи.

Ян быстро собирает вещи. Нужное-ненужное, лишнее-полезное. Одно в сумку, остальное в угол.

Отдохнули.

161

Она пристально разглядывает Алену – чересчур накрашенная женщина в густом рыжем парике и очках. Алена приходит в себя. Женщина надевает маску.

– Где я? Кто вы? Что вам нужно?

Молчание. Высокомерная ухмылка. Люк захлопывается.

160

Глаза Дэни сосредоточились на проделанной пальцем амбразуре оконного узора. Деревянные окна – наследие предков. Когда он купит себе дом… Да, пластик и только пластик. Экология? Домыслы. Технология.

От красивой растительности инея веет скорыми неприятностями. Почему Ян тогда его не послушал…

Это было два месяца назад:

– Вот. – Палец Яна указал на люксовый кроссовер с хитрыми номерами.

Заказ был именно на такой. Но номера…

– Уверен?

– Другого нет, а клиенты ждут.

Внутренний голос Дэни молил: не надо трогать машину с такой комбинацией цифр и букв. В этом городе, как и в большинстве других, любая собака знает людей, связываться с которыми себе дороже.

Яну наплевать. Они и так потеряли несусветное количество времени, пока искали вариант лучше. Сейчас все необходимое с собой, а нужная машина – в тени и вне зоны действия камер наблюдения.

– Давай, – сказал тогда Ян, оставаясь на стреме.

Дэни взобрался на капот, втянул наверх тяжелую железяку, примерился… Схему он помнил и нужное место видел как нарисованным. Только бы хозяин не перестраховался с автономкой…

Сейчас все помешаны на электронике. Но против лома, как известно, нет приема, от грубой силы никакая электроника не спасет. Удар лома прошил капот, как бумагу, и обрушился на аккумулятор. Сигнализация лишних примочек не имела и сдохла, едва пискнув. Йес!

– Отлично. – Нарисовавшийся рядом Ян принялся за дверцу.

Дэни притащил оставленный невдалеке небольшой аккумулятор, с которым пришлось переться из временно снятого дома целых четыре квартала. И с ломом.

Зато все получилось с первого раза.

Ян завел двигатель, отворилась дверца пассажира:

– Прыгай!

Сначала в мастерскую. Сенька их ждал. Перебивка одной цифры в номере – дело плевое. Больше не нужно, если есть связи. У клиента есть.

Встретились в обусловленном месте. Осмотр длился недолго. За дыру в капоте немного скинули, высокопоставленный клиент выглядел довольным и спокойно отслюнявил сорок три сотенных. Однако, вмешалась судьба. Интуиция Дэни не подкачала.

Едва передав деньги, клиент поднес к уху заверещавшую трубку. Глаза стали тазиками.