Глава 3

До окраин фермерских хозяйств, где бродил Прох, два часа пути. Заплутать в той части степи легко даже взрослым – никаких ориентиров, только одинаковые холмы вокруг. И это днем, что же говорить про ночь?! Оврагов, начиная с отхожего, в округе множество, но тот, где Нора якобы нашла упавшее животное, вообще в другой стороне. Описание соответствовало полностью: тоненькая длинноволосая девочка в юбке и рубашке с рюкзаком. Над Прохом лишь посмеялись. Нора смеялась вместе со всеми.

В один из дней, когда папа отдыхал дома, Прох принес в подарок молока.

– Нора! – позвал папа от приоткрытой двери. – К тебе гость. Говорит, что некая коза выжила, и он пришел отблагодарить спасительницу. Ты понимаешь, о чем речь?

Нора не стала выходить, лишь слегка показалась гостю из глубины контейнера:

– Я знаю, что это фермер Прох, но я с ним не знакома.

– Тема закрыта, – объявил папа и то же самое собрался сделать с дверью.

Разнесся металлический гул – фермер подставил ногу под закрывавшуюся стальную створку.

– Только один вопрос, – просительно произнес Прох. – Это была ты?

Папа обернулся, его выгоревшие на солнце брови приподнялись.

Нора отрицательно покачала головой.

– Нет, это не она, – объявил папа для Проха.

– Но я же видел своими глазами!

– Во сне я действительно гуляла по траве, видела козу на камнях и разговаривала с кем-то. Тот человек был похож на Проха. Но это было во сне, – сказала Нора. – И я рада, что коза выжила.

– Тогда примите этот дар. – Прох передал папе горшочек с молоком. – И можно попросить? Если еще раз приснится кто-то из моей семьи – обязательно сообщите про обстоятельства, мы в долгу не останемся.

Последующий разговор с папой вышел тяжелым.

– Я все правильно понял?

Нора опустила голову.

– Даю слово, такого больше не повторится.

На том и сошлись. Папа поверил.

А зря. Как удержаться, когда стоит только приподнять деревянную крышку на потолке…

Так в работе по дому, мечтах и периодических ночных вылазках прошло несколько лет. Ничего не изменилось: папа отсутствовал большую часть времени, ему продолжали поступать предложения в отношении Норы, а он по-прежнему не обещал ничего конкретного. Хотя некоторых девчонок в этом возрасте уже отдавали мужьям. Чужие правила папу не волновали, он следовал своим. «Рано», – говорил он, и желающие становились в очередь либо отпадали, узнав, что посватался кто-то более богатый и могущественный.

Мальчишки, что время от времени маячили у стен контейнера, превратились в подростков: Борас возмужал, а Лек стал еще более незаметным. Хотя, казалось бы, куда уж дальше? Он просто вытянулся, а взгляд все также прятался от людей, сутулость пыталась сделать то же со всем телом, а тихий голос, вечно сомневающийся и как бы боявшийся, что его услышат, этому способствовал. Человек-невидимка, вторые руки старшего товарища, предназначенные для грязной работы. А Борас раскрупнел вширь и ввысь, былая наглость, что так не нравилась Норе, в его круглых глазах сменилась серьезностью и взрослой жесткостью. Плечи раздались, пухлость переплавилась в мышцы, походка стала медленной и основательной. Загорелая голова гордо взирала на окружающее с шеи, ничуть не уступавшей в обхвате, вихры канули в прошлое, их сменил золотистый колючий ежик.

Время от времени Борас и Лек продолжали играть в разведчиков, но все их труды и придумки ни к чему не приводили – застать Нору врасплох не удавалось. Для нее это тоже стало игрой. Они – хищники, что подкарауливали добычу, она – трепещущая жертва, которая знает, что за ней идет охота, и спасти ее могут только слух с верным глазом, а также реакция и смекалка. Землю вокруг контейнера Нора выложила сухими щепками – неслышно не подойти. Огонь в доме она зажигала только в исключительных случаях, следила за своими перемещениями и никогда не поворачивалась к свету спиной. О приближении «противника» сообщал шепот у соседнего контейнера:

– Лек, пошли!

Или:

– Никого, а ее папаша на посту. Сегодня точно получится.

И прочее в том же духе. Смешно, но они не догадывались, что их отлично слышно. А если мальчишки договаривались заранее и подходили молча – выдавал хруст под ногами.

Вражеская сторона оказалась не такой глупой, как Нора надеялась, и однажды в закатный час Лек быстро пробежался вокруг контейнера Норы с метлой, пока Борас стоял на стреме. Хорошо, что Нора не спала перед очередным ночным приключением. На этот раз Борасу и Леку удалось подобраться бесшумно, они даже по солнцу сориентировались, чтобы свет падал не с их стороны. И ветер учли – как настоящие разведчики. Но заблаговременная пробежка с метлой выдала намерения, и часы, пока полностью не стемнело, Нора провела в яме. Команда противника долго сопела у щелок, несколько раз бесшумно меняла расположение, но безуспешно. Поняв, что они разоблачены, Борас прошипел:

– Горбушка, мы все равно тебя увидим!

Лек увел его, пока шумом не заинтересовались посторонние. Нора успела услышать, как уходивший Борас объявил:

– Сделаем фонарь и вернемся позже.

Бабушка в разговорах как-то упоминала слово «фонарь», но значение относилось к утраченным вещам, и Нора не запомнила смысла. Неужели у Бораса есть что-то действующее из наследия предков?

Почему нет? В семье начальника стражи могло сохраниться многое. Или попасть к нему в результате недавних находок. Или он мог изъять у контрабандистов, или приобрести у купцов.

Нора не стала возвращать щепки на место, она сделала другое. Для этого понадобилась коробка со старыми лекарствами мамы. Толку от них никакого, папа туда даже не заглядывал, а не выбрасывал лишь потому, что в хозяйстве, как известно, все пригодится. Пригодилось.

Среди ночи мальчишки снова пришли. В тусклом свете луны блеснули странные штуковины в их руках: подсвечник на пять рожков и похожий на тазик равномерно вогнутый поднос. Второй предмет, формой напоминавший отпиленный кусок огромного шара, показался жутко непрактичным: твердое с поверхности скатится, а жидкое выльется, если поставить на дно.

Нора едва успела спрятаться: в рожки подсвечника Лек вставил свечи, вспыхнули зажженные фитили, а вогнутой штукой огонь прикрыли от соседей. Внутренняя поверхность подноса оказалась покрыта зеркальными осколками. Отраженный поток света хлынул внутрь – мощный, как днем, но та яркость слепит и отвлекает, а сейчас освещение выхватывало именно внутренности дома, оставив окружающий мир темным и невидимым.

Пока Лек держал свечи и отражатель, Борас, ничуть не скрываясь, разглядывал в щель помещение.

– Вещи у входа, дрова, стол, очаг, – перечислял он приятелю, – какие-то ткацко-вязальные приспособления, две лавки-кровати, еще какие-то вещи, вдали все отгорожено занавеской… Спорим, она за занавеской!

Лек не стал спорить, он пробурчал:

– Если не спряталась в яму.

Интонация говорила, что он, в сущности, не против, чтобы Нора спряталась, а не оказалась за занавеской. Словно он был на ее стороне.

Она хихикала в кулак, глядя, как мальчишки бегут к противоположному концу контейнера, где занавесь отгораживала купальню и туалет.

В каждом доме существовала накрываемая стальным или деревянным настилом продуктовая яма, где и в разгар лета было прохладно, в ней же находился колодец. Нора с папой жили в районе одиночного жилья – так в свое время успели расставить контейнеры, пока работали могучие подъемники. Большинство же контейнеров стояли блоками по нескольку в ряд, в длину и в высоту. Один такой блок полностью занимал король, несколько соседних назывались тан-хаосами – странное название, ведь хаотично разбросанными были как раз жилища одиночек. В тех многокомнатных домах жили приближенные короля и гвардейцы. Говорят, даже туалет занимал у них отдельное помещение, а ванных было несколько, и каждая разного вида: в одних вода текла сверху, как при дожде, в других ее подогревали в особых емкостях, в третьих помещение с помощью чудо-печи заполняли горячим паром. Странно и ненормально. Нора привыкла мыться холодной водой из таза, и разговоры о «душе» и «ванной» считала глупыми слухами.

За занавеской никого не обнаружилось, Борас чертыхнулся и подытожил:

– Она в яме. Лезем на крышу. Помоги.

– Бор… – Лек замялся. – У тебя все лицо черное. – Потом он посмотрелся в зеркальные осколки и добавил: – Почти как у меня.

Нора захохотала в полное горло. Это был ее звездный час. На самом деле места, которыми мальчишки прикладывались к щелям, окрасились в темно-зеленый цвет, но об этом станет известно позже, когда рассветет, и будет видно еще долго. Думая, что это ржавчина, Борас и Лек пытались оттереть пятна ладонями, и от этого вещество лучше впитывалось. Однажды, когда Нора исследовала каждую вещь в доме и думала, к чему ее приспособить, она опробовала мазь на себе. Следы держались почти неделю. Обмазывание щелей сработало намного результативнее, чем хрустящие щепки.

Борас взбесился:

– Горбушка чертова, думаешь, самая умная? Погоди, еще поглядим…

Он что-то вытащил из-за пазухи, послышался шорох разворачиваемого пластика, и в щель что-то посыпалось.

Нагревшийся за день контейнер наполнился запахом нечистот. Нора выглянула из ямы: по полу расползались жуки-вонючки. Шевелились многочисленные ножки, некоторые пытались перевернуться, выгнутые панцири блестели на свету фонаря. Достаточно раздавить одного, и вонь не выветрится месяцами.

– Смотри – голова видна! – От избытка эмоций Лек едва не задохнулся. – Получилось! Она вылазит!

– И что делать будешь, Горбушка, а? – шипел Борас.

Нора не знала. Надо вылезти и поймать вонючек, пока не расползлись, но мальчишки с фонарем того и ждут. Ноги то напрягались, выталкивая вверх, то вновь расслаблялись, душу наполняла паника.

– Теперь у тебя с папашкой будет новое прозвищ… – самодовольную болтовню Бораса прервал грохот чего-то тяжелого о металл, и резко стало темно.

– Ай-яй-яй!

– Вы почему не дома? – перекрыл вопли взрослый голос.

– Показалось, что ходит кто-то посторонний, мы решили посмотреть…

Бораса перебил другой взрослый голос:

– Нечего по ночам смотреть, для этого гвардия есть.

Мальчишек как ветром сдуло. Нора высунулась и бросила взгляд в щель: снаружи один гвардеец топтал брошенные свечи, второй оглядывался – «ходит кто-то посторонний» все же напрягло его.

– Эй, в доме, у тебя все в порядке? – Затушивший свечи знал, кто живет в контейнере, и, наверное, понял цель мальчишек. – Мы уходим. Если что-то нужно…

– Ничего. Спасибо.

Нора зажгла лучину и почти до рассвета отлавливала жуков в металлическую банку.

Следующие несколько дней «разведчики» проходили с зеленью на лице. В сторону дома «обидчицы» они не смотрели, их взгляды обтекали контейнер, а выражения лиц при этом сообщали, что однажды мальчишки поквитаются.

Пусть попробуют. Нора готова и ждет. Ситуация ей нравилась до мурашек по коже: жизнь на некоторое время обрела смысл. Маленькое противостояние заставляло все внутри так сладко сжиматься…

В один из до оскомины похожих друг на друга дней произошло событие, взбудоражившее весь поселок. Нора как всегда, ткала дома, когда к контейнеру приблизилась несметная процессия – человек тридцать, не меньше. Толпа включала в себя короля с охраной, нескольких незнакомцев в странной одежде и зевак, забывших, куда шли и зачем.

– Нора, – заговорил король, остановившись перед закрытой дверью. – К тебе посланцы из другого племени.

Впервые Нора увидела короля так близко. Рыхлый коротышка в кожаном доспехе, под которым виднелась кольчуга, не внушал никакого трепета. И что соплеменники в нем нашли, откуда такие раболепие и благоговение? Былые заслуги остались в прошлом, сейчас король казался обычным мужиком, замученным проблемами. Возможности для их решения у правителя имелись неимоверные, но и проблемы, надо думать, не чета Нориным. Каску, в отличие от гвардейцев, владыка не носил, но ее прекрасно заменяла стальная корона – с налобником, наносником и витиеватой защитой на затылке.

– Папы нет, – громко произнесла Нора из дома.

Этим вопрос исчерпывался: женщина не имела права открыть дверь другому мужчине, а пришедшие не могли войти без разрешения. И просить о таком разрешении не могли – из-за вышеуказанного правила. Замкнутый круг. Но не для короля.

– Это неважно, – сказал он. – Я отец всего племени, в моем присутствии ты можешь открыть.

Прибывшие с владыкой незнакомцы терпеливо ждали. Трое мужчин, типичные купцы: в широких халатах из плотной ткани и светлых головных уборах, что при необходимости защищали лицо от пыли и зноя. Один из них держал объемистый прямоугольный сверток.

– Папы нет, – упрямо повторила Нора. – Позовите его, он откроет.

По лицу короля пробежала тень, но голос остался радушным, отеческим:

– Из Лесных земель прислали дары – той, что видит за горизонтом. Прозвище мне ничего не сказало. Тогда посланники дали описание, и сомнений не осталось. Девочка с рюкзаком. Другой такой у нас нет. Говорят, ты подобно ангелу из прежних суеверий явилась кому-то в последний миг жизни, и теперь эти спасшиеся решили отплатить добром за добро. – Король обратился к купцам: – Я правильно передал?

Те кивнули:

– Мы молим не оставлять нас в трудную минуту и, когда настанет страшный час, указать путь. Прими скромный дар спасенного слуги своего, от чьего имени мы пришли, и наши просьбы. Будь милосердна и справедлива, не чудес просим, а только указания, где спасение заблудших душ, не всегда способных отличить белое от черного. Яви милость, когда понадобится. Лесные земли помнят тебя и молятся за тебя. Счастливой тебе вечности и вселенской щедрости в безмерной доброте твоей. Подари надежду страждущим, заблудшим и погибающим. Будь мудра и великодушна. Мы не забудем тебя.

К двери контейнера снаружи с поклоном положили принесенный сверток.

Как только посланцы Лесных земель вместе с королем удалились, один из гвардейцев вернулся и забрал сверток:

– Досмотр.

Прошло полдня, и ситуация повторилась. К Норе вновь пожаловала высокопоставленная делегация. Снова король и гвардейцы. Мгновенно рядом нарисовались зеваки, которых не отгоняли, как бывало, когда слова короля не предназначались для посторонних ушей. С Норой разговор велся громко, и из него не делали тайны.

– Нора, объясни, – донесся снаружи голос короля.

– Я не знаю этих людей. Я ни в чем не виновата.

– Почему они пришли именно к тебе? Про девочку, которая не расстается с памятью о маме, в соседнем племени могли слышать, но это не причина для дорогостоящего дара. Каким образом ты помогла чужакам?

Еще обвинения в измене не хватало. У Норы перехватило дыхание.

– Это все сны! – выпалила она. – Во сне мне иногда видятся люди, а потом они говорят, что тоже видели меня! Но я ничего не делала!

– Твой отец сказал так же. – Король задумчиво пожевал нижнюю губу.

Вот как. К папе посылали людей и допросили. Хорошо, что он не стал ни отказываться, ни придумывать что-то другое. Если слухи ходят, и они не опасны, то лучше их поддержать.

– И часто видишь такие сны? – спросил король.

– Редко. Какие вижу, могу помнить или не помнить. Те, что помню, иногда подтверждаются. Но только иногда! Например, я часто вижу маму, но все знают, что она давно умерла.

– Мама в твоем сне ходит?

Почему такой вопрос? Как лучше ответить? Почти год перед смертью мама не вставала с постели – окончательно отнялись ноги. Но в мечтах Норы, когда она грустила о маме, та всегда была молода и красива. Наверное, нужно сказать, как в мечтах, чтобы не путаться.

– Ходит, – сказала Нора.

– Она молодая или старая? – продолжал допытываться король. – Такая, как ты ее помнишь, или старше?

– Намного моложе. Очень красивая.

Король усмехнулся.

– Если снова увидишь такие сны, – завершил он разговор, – сообщай мне. Не нужно плодить сплетни и давать пищу фантазерам, которые все переврут и наизнанку вывернут. Что бы ни увидела – сразу извещай. Окликни любого, кто проходит мимо, и пусть зовут меня, где бы ни был.

У дверей после ухода владыки и свиты остался лежать порядком помятый сверток иноплеменных посланников. Подарком оказалась коробка невиданных сладостей. Крупные орехи покрывал засахаренный золотистый мед. Более чем наполовину коробка оказалась пуста – видимо, результат королевского досмотра. Взяв из нее для немножко для себя и папы, оставшееся Нора выставила утром перед домом для угощения всех желающих.

Как и в случае с Прохом все приметы в отношении нее сходились, но мало ли что пригрезится кому-то на другом конце света. Довольные жители больше вспоминали лакомство, чем повод, вызвавший его появление. Впрочем, про него тоже не забывали. Такое не забудешь. Пошли слухи, что Нора – ведунья. Пару раз у нее спрашивали советов, как поступить в той или иной ситуации, но она ничем не помогла. Больше ее не беспокоили.

Нора возобновила ночные вылазки. Иногда просто путешествовала, иногда следила за кравшимися во тьме знакомыми фигурами – Борас и Лек продолжали ходить к известному ей тайнику. Еще дважды их почти невидимые размытые силуэты пробирались через ночь к камням, под которыми прятался клад, и каждый раз там что-то добавлялось: сначала новая книга, затем металлическая фляга и пакет с упакованными в полиэтилен сухарями. Нора дожидалась ухода мальчишек и играла с их вещами, придумывала истории, в которых эти вещи могли ей пригодиться. Что-что, а мечтать она умела лучше многих. Сказывались годы тренировки.

Третий ночной поход Бораса и Лека, выглядевших уже не мальчишками, а здоровыми парнями, вышел не таким, как задумывалось. Нора в полудреме лежала на лавке, когда у соседского контейнера раздалось громкое шипение:

– Лек! Дрыхнешь? Пошли!

Скорый скрип двери известил, что Лек отправился с Борасом. Папа дежурил, и Нора столь же легко последовала за приятелями. Даже обогнала немного, пока они перебирались через острые зубья, в темноте с трудом проходимые даже для тех, кто знал, где пролезть.

Она привычно сделала небольшой крюк и залегла на скале, с которой в свете луны хорошо просматривался район тайных делишек Лека и Бораса. Этот выступ она нарекла «Крышей мира». Подходящее название для участка плато, которое просматривалось как на ладони. За спиной возвышались более мелкие скалы, а далеко за ними располагался один из постов – дальше на много дней пути только безжизненная степь, за которой в столь же безводных землях обитало племя людоедов.