В одной из комнат все-таки не спали. Шебаршение продолжилось. Митяев, Зеленцов и Брадобреев выжидали, когда можно продолжить охоту. Усидеть на месте никак не получалось, но и попасться мне на глаза тоже никто не хотел.

– Хоть бы у задрота не было бессонницы, – произнес Зеленцов.

В темноте все трое пытались накинуть на себя приемлемую одежду.

– Кажется, нет, – ответил Митяев.

– А откуда ты знаешь? Свечку возле него держал? – съязвил Брадобреев.

– Часто он сегодня нарывается. Согласен, а, Никит?

– Поддерживаю. Так и хочется его проучить.

– Лучше сразимся на другом поле, братцы-кролики, – предложил Пашка. – Сами знаете где…

– Ты так в себе уверен? – свысока уточнил Зеленцов.

– Завалю любую в два счета.

– Размечтался.

– Я один иду чисто поговорить? – поинтересовался Митяев.

– Хорош заливать. Это на тебя совсем не похоже, – разволновался Зеленцов.

– Заранее сливается просто, – сказал Брадобреев.

– Коплю силы на завтра, – спокойно ответил Арсений.

– У Егорки одни отговорки.

– Вы не понимаете. Я вам уступаю дорогу, чтобы вы оба смогли потарабаниться сегодня. Просто, если я буду в игре, можете даже не пытаться, – заявил Арсений, отчего Никита с Пашей чуть не залились громким смехом.

– Не зарекайся.

Митяев тем временем принялся рыться в том самом бауле с припасами.

– Чего ты делаешь? – забеспокоился Паша.

– Надо захватить допинг для вас, – произнес Сеня и выудил из баула бутылку вина.

– Мы в допинге не нуждаемся, – заверил Никита.

– Не зарекайся, – Митяев вернул Зеленцову его же собственную фразу. – Без этого вы вечность телок уламывать будете. Да и несолидно с пустыми-то руками идти.

– А мы не спалимся с бутылкой?

– Кто не рискует, тот не пьет, – произнес Митяев. – Думаю, Елизаров уже давно пускает слюни на подушку. Либо пишет. Либо читает. Зуб даю.

– Удивляюсь твоим познаниям, честное слово.

– Или ты хочешь, – обратился к Паше Арсений, – перелить это в другую тару прямо здесь, чтобы вся общага на запах сбежалась?

– Что за глупость? – не одобрил Зеленцов.

– Рабочая схемка, – облизнулся Брадобреев. – Я про перелить.

Абдуллин дрых без задних ног. Однако разговоры разбудили Кошкарского:

– Вы куда?

– Спи давай, – скомандовал Митяев.

Их колонна смахивала на отряд разведчиков, которые должны проникнуть в тыл противника.

– Надо же, мальчики, – воскликнула Амира. – У нас кружек на всех не хватит, – девушку смутило появление четвертого хоккеиста с натянутой улыбкой, Степы Кошкарского. И его тоже тянуло облокотиться об дверной косяк.

– Кружек?

– Мы решили, – продолжила Амира, поглядывая на Свету, – что в одних полотенцах вы могли замерзнуть. Топят у нас так себе. Поэтому согрели чаю.

– Ничего себе подробности, – присвистнул Кошкарский (это он про полотенца).

– Не было нам холодно, – отрезал Брадобреев. – Как раз наоборот. Полотенца временами даже хотелось скинуть, – сказал он, состроив глазки Свете.

– У нас есть кое-что покрепче, – Митяев предъявил публике бутылку вина.

Амира весело всплеснула руками, а ее подруга напряглась еще больше. Зеленцов не спускал глаз со Светы: «Не бойся, дорогая, – приговаривал он. – Со мной ты расслабишься», – вместе с Серегой он подсел к ней. Арсен с Павликом опустились на кровать Амиры.

– Ой, вот я растяпа, хлеб порезала и на кухне забыла. Надо принести, – засуетилась Амира.

– Сиди, сейчас принесу, – сказал Митяев, а Степа зачем-то поплелся за ним.

Хороший момент, чтобы их прижучили из номера тренера, но обошлось.

– Узбечка. Арсен, ты серьезно? – спросил на кухне Кошкарский.

– А чего такого? В темноте все женщины одинаковые. Больше всего мне интересно, почему ты здесь и что об этом думает Алина? – спросил Митяев.

Они вернулись в комнату к девчонкам.

– …А ничего Алина не узнает, – Степан закончил начатую в коридоре фразу.

– Алина? – уточнила Амира.

– Наш дядя Степа просто не расслышал твое имя.

– Я Амира, – улыбнулась она и протянула Степке свою смуглую ручку.

– Степа, – легонько пожал ей руку Кошкарский и безмолвно кивнул Свете. – И я не такой уж и глухой. Амира, наверное, что-нибудь да означает? – спросил он, попутно думая об Алине, про которую ему напомнил Митяев. В команде Кошкарский, можно сказать, побил рекорд по времени отношений с одной-единственной девушкой. Пока остальные заводят мимолетные недельные романы, а потом бросают девчонок и переключаются на свежее мясо, Степан души не чаял в Алине. О каких-либо ссорах и расставании речи не шло.

Амира ответила:

– Это означает: лидер, красавица, ведущая за собой, ведущая к победе.

– Классно. Мне нравится, когда имена что-то значат.

– Каждое имя что-нибудь значит, – произнесла Света.

– Что же значит твое? – нежно спросил ее Зеленцов. Та слегка покраснела.

– Предлагаю тост, – перебил их Брадобреев. – За победу!

Пили из разномастных кружек, которые только удалось раздобыть, поглядывая друг на друга. Винишко должно унять стеснение и развязать языки. Однако у Светы уже есть негативный опыт – к подобным посиделкам она относится с осторожностью. Проснуться утром в постели с одним из этих четырех мушкетеров, конечно, лучше, чем с Витей, но едва ли.

– Неужели спортсмены пьют? – спросила Света, застенчиво отпивая по капельке вина из своей кружки.

– Это же чуток всего, – ответил Паша. – Для крепкого сна на новом месте.

– Да ладно скромничать, – сказала Амира, указав Кошкарскому подлить ей вина. – Вы же на игры приехали, правильно? И когда же они?

– Завтра и послезавтра, – ответил Степан, закусывая нарезкой, приготовленной девчонками из оставшихся пожитков.

– А вы бывали когда-нибудь на хоккее? – спросил Зеленцов, глядя на Свету.

Не успели девушки ответить, Паша предложил:

– Приходите посмотреть, как мы разнесем «Мечел».

– Что-то я совсем в этом не разбираюсь, – призналась Света.

– Так мы вас научим, – тихо ответил ей Зеленцов.

– Расскажите нам все, – предложила Амира.

– С большим удовольствием, – согласились парни.

– И самый главный вопрос: от кого вы, четыре взрослых парня, прятались?

Судачили непринужденно. Рассказ о хоккее периодически прерывался тостами. Серьезность и обеспокоенность посетили лица хоккеистов только раз – когда они затронули тему тренерского помощника, выдавая себя невинными жертвами положения.

А чем дальше в лес – тем больше дров. Намеки стали прямее, а полуночные гости – развязнее и нетерпеливее:

– Знаете, девчонки, в чем выражается хоккейный оргазм? – вещал Митяев. – Когда хватаешь шайбу на крюк и со всех ног несешься в чужую зону, обходишь одного, второго, откидываешь от себя третьего. Выходишь один на один с кипером и засовываешь шайбу в ворота с мясом, всаживаешь ее как оголтелый! Вот это, – твердил он, – полнейший экстаз, высшее наслаждение. Тысячу раз так делал. И хочется еще и еще… И не только на льду, – Митяев недвусмысленно подмигнул Светочке.

– Страшно подумать, что за экстаз у вратаря? – задала вопрос Амира, желая сфокусировать внимание Арсения на себе.

– У вратаря? – задумался он. Абдуллин бы с удовольствием ответил (правда, он баб как огня боится). – У вратаря, получается, садомазо, – на этот раз Митяев подмигнул Амире.

– Даже не думай, Арсюша, – весело отмахнулась она, – даже не думай об этом. С нами так просто не пройдет. Защита в нашей со Светой команде не даст вам этого сделать.

– А мы большинством возьмем, – поддержал друга Паша.

– О защите позаботимся. Не переживайте, – заверил Зеленцов.

От таких разговоров Свете обычно не по себе, однако с увеличением количества выпитого вина ее стали посещать и противоположные мысли. Особенно когда она поворачивалась в сторону Зеленцова или поглядывала на Амиру, которая весело поддерживает беседу и, кажется, согласна на троих сразу, ибо четвертый (тот, что с копной соломы на голове) почти не принимает участия в разговорах, а лишь ловит каждое слово и движение одной только Светланы. Девушка на полную катушку принялась воображать, какой Зеленцов по характеру, какой он в обыкновенной жизни. Она поглядывала на его лицо, руки, стан, дивилась его сдержанной манере, размышляла о нем как о кавалере. Поскольку сравнивать ей особо не с кем (кроме Вити), она противопоставляла минусы своего парня достоинствам Никиты (о наличии которых не знала наверняка). Естественно, по каждому из пунктов Витя проигрывал Зеленцову. Но боязнь у Светы никуда не делась. Повторения той скверной истории хотелось избежать. Но он же здесь. Как же он смотрит на нее. Как же трепещет ее размякшее от красного вина сердечко при одном лишь мимолетном взгляде на этого паренька. Так на нее еще никто не смотрел – тем более Витя, из рук которого Света начала стремительно выскальзывать, ведь держаться особо не за что.

С каждой минутой девушки теряли самообладание. В плане выпить пацаны явно покрепче дам. Внезапно Светина растерянность показалась Амире тревожной, и она – может быть, и в ущерб себе – решила сбавить обороты:

– На голы, мальчики, пока не надейтесь, – важно подчеркнула она. – На случай угрозы мы возьмем тайм-аут.

– А ты схватываешь на лету.

– Возьмем тайм-аут и обратимся, к кому следует. Через несколько дверей. Нас заверили, что помогут.

– У-х-х, – с досадой протянул Брадобреев, чуть не пролив вино на постель Амиры, – как грязно и нечестно!

Что-то цокнуло на пожарной лестнице за окном.

– Тише, чтоб тебя, – шикнул Митяев.

– За такие действия на льду… жестоко наказывают, – отреагировал Кошкарский.

Время действительно позднее.

– Это не стоп-сигнал. Просто еще немного, и ваши надзиратели могут проснуться.

– К тому же, мальчики, нам завтра рано вставать, – добавила Света.

– Так и есть, – согласилась Амира.

– Это, кстати, тоже запрещенный прием. Так кайф обламывать, – произнес Митяев.

– Приходите завтра на игру.

– У нас завтра занятия на весь день.

– Но про этот момент с оргазмом ты подумай, – не отставал Паша. – Это надо видеть вживую.

– Тогда в субботу?

– Скорее всего. Но не обещаем.

Квартет хоккеистов, распрощавшись с девчонками и слегка позабыв про осторожность, неуклюже побрел восвояси. На полпути до номера Брадобреев ни с того ни с сего очнулся:

– Мужики. Мы же с этой болтовней забыли их елдыкнуть.

– Согласен. Давненько такого не было, чтобы сваливали тупо после разговора.

– Предлагаю зачесть всем техническое поражение в споре.

– А был спор? – удивился Степа.

«Еще есть завтра. Я начал. Я и закончу. Вы, друзья мои, только мешаете, – Зеленцов размышлял без устали. – Света. Ее зовут Света».

– Есть еще завтра, – вслух повторил Зеленцов.

– Пойди подрочи и успокойся.

– Сам иди!

– Не надо. Это точно кто-то заметит.

– Ух ты, какой смелый!

– А знаете, что я понял, – вдруг заявил Арсений. – Завтра мы с такой же легкостью свалим отсюда на тусу.

– Да будет так. Аминь!

Диалог между Арсением, Никитой и Пашкой никак не цеплял зевающего Кошкарского, который мигом завалился на свою койку и отключился. Другие тоже последовали его примеру, совершенно позабыв о девушках и о том, что выжрали целую бутылку из стратегического запаса.

А вот визит четырех симпатичных парней не на шутку всколыхнул девушек.

– Страшно подумать, что случилось бы дальше, – произнесла Света. – Еще бы минута…

– Чему быть, того не миновать. Пора уже взрослеть, – твердо заявила Амира.

– Еще бы минута, – продолжила Светик, – и я бы поцеловала его, – она, кажется, пребывала в шоке от этого.

У Амиры отстегнулась челюсть:

– Что ты сказала?! Ты перепила слегка, я смотрю. Ложись-ка спать, – непонятно, какой стратегии все-таки придерживается Амира по отношению к подруге?

Свету развезло – она плюхнулась на койку и продолжала говорить, витая в облаках:

– Может, ты и права.

– Ты не обольщайся слишком.

– Я не могу не думать об этом.

– Если честно, я говорила тебе о разрыве с Витей, чтобы… ну… подбодрить, раззадорить. Никак не…

От сказанного Света ни с того ни с сего неистово взбесилась. Тогда-то Амира поняла, что наделала, однако поздно пить «Боржоми»…

– Витя мне противен! Я уже достаточно натерпелась. Я готова уйти от него… к любому!

– Очнись.

– Все ему назло делать буду! Уголовник. Я ему всю себя. А он что? Что он мне дал?! Проблемы! А мне романтики хочется, внимания хочется. Хватит уже долгов – я ничего ему не должна, понятно?! – Света чуть ли не кричала в лицо Амире, на полном серьезе желая покончить с Витьком.

– Ты слишком громко кричишь.

– Да пусть все слышат!

– Потише. Успокойся, – пыталась урезонить разбушевавшуюся подругу Амира. – Ты чересчур торопишься.

– Не тебе меня судить. Не делай вид, что это не твоих колдовских рук дело!

– Не надо было тебе выпивать.

– Ты, я смотрю, себя не сдерживаешь! Только и ждешь, чтобы на тебя набросились?!

– Света, не надо так.

– Приятно тебе?! Нет?! Так же хреново и мне было, когда со мной поступили как с какой-то вещью. Ладно, если бы любили. Так мой парень просто безмозглый пень. У меня вон кто теперь есть! Узрела?!

– Что ты хочешь этим доказать?

– Что он урод, Амира! Думаешь, он что-то предпримет и будет за меня бороться? Да как бы не так! Зачем он такой мне сдался?! Я любви хочу, большой и чистой.

– Да разве есть такая?

– Я создам ее. Вот увидишь.

– Давай-ка ложись, – настаивала Амира. Светик, кажется, потратила остатки энергии на яростные реплики. – А я сейчас приду.

– Куда ты?

– Схожу носик припудрить, – Амира сказала первое, что пришло в голову, нетерпеливо пошла в сторону уборной, тяжело вздыхая и держа обе руки внизу живота… сгорая от нетерпения.

– Только и умеешь, что мозги с носами пудрить, – Света не уверена, что подруга ее услышала.

Блондинка немного всплакнула от досады и уселась на постели, дабы ее слезы не намочили подушку. Светлана глянула в темноту за окном и задумалась: «Правильно ли все это? Нужно ли все разрушать из-за минутной слабости? Может, я слишком тороплю события с этим хоккеистом? Но как же он на меня смотрел… А, с другой стороны, Витя спрашивал меня, когда использовал? Нет!» – она медленно опустилась на подушку, повернулась к стенке и попыталась уснуть, хотя чувства лились через край.

В кромешной темноте за окном кое-где виднелись желтые точки – отблески окон соседних домов. С течением времени эти огоньки исчезали: все ложились спать и тушили свет. Когда посвежевшая и немного воспарявшая духом Амира вернулась и выключила свет в комнате, накрывшись одеялом, за их окном на мгновение зажегся еще один маленький огонек оранжевого света и через секунду погас. Еле-еле послышалось звяканье замерзших металлических прутьев пожарной лестницы.

На морозе снаружи Глеб, брат Витька, нервно и ненасытно втягивал в себя дым из дешевой сигареты, сжимая ее замерзшими пальцами. До того он, поднимаясь по пожарной лестнице к корешам (в обход вахтера), чтобы подымить дурманящей травой, наткнулся на занятную картину в комнате девушки его брата. На протяжении всего вечера Свету и Амиру обольщали трое, а потом и четверо неизвестных пацанов. Непорядок!

Глеб мигом сложил все в единую мозаику. Следить пришлось долго – он заморозил сопли в носу, но не оставил наблюдательный пост и увидел достаточно. Никто его в пылу беседы и не приметил. Он сидел с весьма кислым выражением лица – обида за брата переполняла его, что Глебу несвойственно. Он жил ради себя и сооружал все низости исключительно для собственной выгоды и собственного наслаждения. Той ночью он приговаривал, глядя на Свету: «Вспомнила бы, кто ты такая и откуда, сучка!» – он трясся от холода, кусал губы, но кипевшая внутри ярость от того, как какой-то длинноволосый мудак строит Свете глазки и мимолетно прижимает ее к себе, мигом согревала Глеба.

Что же предпримет Глеб? Для начала он поведает все брату, молчать не станет. Но кто, по сути, этот Витек? Болван, недоумок. Светочка досталась ему только благодаря оплошности Глеба. А где же братская благодарность, спрашивается? Выкуси, брательник! Глеб заключил, что нужно действовать быстро. Витя не удержит у себя такой лакомый кусочек свежего девичьего пирога – да, именно так 16-летний Глеб позиционировал девушку родного брата. Хороший повод сделать так, чтобы соскочила. А что, если, соображал Глеб, на смену Вите придет его же братишка. Вот тогда-то он ему за все отомстит… и Свете тоже. Его тело покрыли мурашки от одного лишь предвкушения успеха.

Решено. Витьку надо все рассказать, да побольше подробностей: мол, целовались, обнимались, лапали друг друга, она называла своего нынешнего лохом и неудачником. Такое точно снесет Вите башку. Если у него есть хоть немножко гордости, братец побежит разбираться и наверняка «случайно» поднимет руку на свою девушку. Но Глеб как по волшебству окажется рядом и защитит бедняжку. Если кто-нибудь не уделает Витю раньше – например, эти же самые спортсмены.

Глеб заключил, что это недурной план. «Отличный подарок на день рождения!» – подумал он и бросил докуренную сигарету на снег внизу.