8. Ловушка

На третий день Азор вспомнил о двух мужчинах, которые были такими же охотниками, как и он. В его потухшем сознании родилась мысль о том, что они могут поделиться с ним той чудесной сладкой силой, текущей в человеческом теле. Той, которую стоит попробовать только раз – не сможешь отказаться никогда.

Повинуясь едва тлеющему инстинкту, он побрёл наверх, к терминалам. Эскалатор к тому времени уже остановился, но, даже если бы он работал, Азор вряд ли бы обратил на это внимание.

– Гляди-ка, пёсик вернулся, – воскликнул красный гигант, когда овчарка, постукивая когтями по полу, появилась из коридора и села в отдалении.

– Значит, уже скоро, – ответил тот, кого пёс раньше считал хозяином.

Эти двое сильно изменились за последние несколько дней. На их лицах чётче проступили лиловые сосуды, глаза стали какими-то мутными. У бывшего тренера Азора почти выпали волосы. Но люди выглядели вполне довольными, даже радостными. По всей видимости, недостатка в энергетическом нектаре у них не было и они даже пользовались им чуть чаще, чем следовало.

И правда, когда Азор попал наверх, там нашёлся ещё один зал ожидания, на этот раз полный пассажиров. Все они крепко спали, и только некоторые из них вечным сном. Посредники пользовались спящими как сосудами, полными живительной влаги, словно пчёлы, у которых всегда есть возможность вернуться в улей и отведать ещё немного мёда.

По возбуждённым голосам мужчин и их порывистым движениям Азор понял, что они готовятся к какому-то важному событию, вроде загонной охоты. Только охота эта будет не настоящей погоней с клацаньем зубов, борьбой и кровью.

Посредники готовили для гостей ловушку, засаду. Азор бродил за ними мрачной тенью и держался на расстоянии. Он не мог видеть всего, что делали мужчины, но заметил, что они стали ходить только к пятому терминалу. Входы в остальные они зачем-то заперли. Центральный вход в аэропорт был открыт. Но за всё время, пока Азор жил в своём новом просторном доме (это тебе не тесный вольер), никто не вошёл в здание со стороны улицы, как будто людям разом расхотелось летать в другие страны. Чуткий слух пса, хоть и притуплённый от головокружений и головных болей, в последнее время не слышал ни шума мотора подъезжающих такси, ни рёва взлетающих самолётов.

Зато из-за дверей пятого терминала часто слышался гул работающего автопогрузчика и грохот металла. Посредники что-то сооружали. Может, очередную ловушку? Люди любят и умеют использовать предметы в качестве ловушек – это Азор знал, как никто другой.

Однако посредники не задержались на лётном поле надолго, бо́льшую часть времени они чего-то ждали, блуждая по полупустым коридорам аэропорта и время от времени переговариваясь.

К вечеру Азор заметил, что его бывший тренер стал всё чаще срываться на своём напарнике. А однажды сорвал свою злость на автомате с кофе, разбив его стальной ограничительной стойкой.

Красный гигант тоже ходил угрюмый и поглядывал в широкие окна на лётное поле.

– Они должны были приземлиться! – бушевал кинолог. – Хотя бы один! Половина из них застряла в воздухе. Топливо должно было выйти! Не может быть, чтобы, пролетая над таким большим городом, они не воспользовались аэродромом.

– А что, если кто-то посылает сигналы снижающимся самолётам, чувак?

– Откуда?

– Из диспетчерской, – отвечал рэпер. – Просто предупреждает их о том, что их здесь ждёт.

– Думаешь, я идиот? – кипятился Боярчук. – Да я первым делом проверил диспетчерскую! Там живых не осталось.

Гигант снял с головы красную бейсболку, почесал бритый затылок и вдруг выпучил глаза.

– Камеры наблюдения! Да в аэропорте их полно! Мы просто отмотаем назад и найдём его.

Они бросились в центральный пункт охраны, где в последний раз Азор видел двух своих всегдашних приятелей, сидящих у мониторов. Входя вслед за людьми в тесную комнатку, псу почудилось, что сейчас его прошлая жизнь вернётся и снова пойдёт по кругу: от вольера к чемоданам, от чемоданов к тренировкам и снова к вольеру. Может, в прошлом было не так уж плохо?

Из раскуроченного пульта торчали срезанные провода. Мониторы чужак не разбил, потому что это наделало бы слишком много шума, но повредил их достаточно умело и изящно, чтобы они больше никогда не включились.

– Падла, – дрожал от гнева Боярчук. – Поймаю и убью.

– Он обгоняет нас на шаг, – пробормотал МС.

Азор ткнулся носом в пустое кресло старшего охранника, пахнущее застарелым потом, салом и плохим одеколоном. Какие-то смутные воспоминания завертелись у него в голове. Чьи-то руки, по-дружески трепавшие его шкуру, чесавшие за ухом, чей-то голос, приговаривавший: «Нравится, лохматый-патлатый? Хорошо тебе?» Воспоминания вспыхнули и тут же погасли. Жажда усиливалась.

Азор наконец понял, что задумали люди. Однажды, когда он жил в вольере, паук сплёл в углу паутину и ловил туда мух и мотыльков.

Теперь они – два человека и собака – пауки, ловкие и хитрые охотники. Почему же в паутине нет мух?

Запас источников энергии в аэропорту сокращался. Спящие люди, лежащие на скамейках и на полу, всё чаще умирали, тихо, без стонов. Они уносили с собой последние остатки живой силы, их источники гасли, и нередко посредникам приходилось забирать из них всё до последней капли, превращая в сухих мумий.

Жажда Азора усиливалась, но без ежедневной дозы «энергетика» к нему стал возвращаться острый нюх.

Красный гигант был прав: в аэропорту находился кто-то ещё. Ночью пёс слышал чьи-то тихие шаги. Однако чужак был так далеко, что Азор принял эти звуки за шуршание падающего на стеклянный потолок снега.

Утром Азору почти удалось обнаружить врага посредников, но его ждал неприятный сюрприз. Пёс взял след по тонкому аромату духов и долго петлял по коридорам, пока не понял, что духи разбрызганы по стенам и полу специально, чтобы сбить его с толку. Тогда он выкристаллизовал из воздуха новый запах – едва уловимый cладкий аромат волос и кожи. Пёс пошёл по нему, заметил вдалеке метнувшуюся к пожарной лестнице тень, залаял, подбежал к захлопнувшей двери и поскрёб лапой. На шум прибежали мужчины.

– Кого ты тут нашёл пёсик? – спросил гигант, нажимая на дверную ручку.

Пёс бросился вперёд, в щель, увидел брошенную на ступенях белую перчатку, кинулся к ней, ткнулся мордой и… чихнул. Из глаз брызнули слёзы. Азор попятился назад, заскулил, снова чихнул.

Кинолог и рэпер, вошедшие следом, закашлялись, согнулись пополам. Вся троица ломанулась обратно за дверь, туда, где раздражающая слизистые перцовая пыль не свербит в глотках.

– Убью падлу! – сипел Боярчук, вытирая рукавом бегущие из красных глаз слёзы. – Убью, кто бы он ни был!

– Я же говорил, что мы здесь не одни, – гигант задыхался и держался за грудь. – Уф!

Он внезапно расхохотался, а потом надсадно раскашлялся.

– Что ты ржёшь? – прошипел Боярчук.

– Так хитро придумано. Распылить перцовый баллончик в крохотном помещении. Остановить двух здоровых мужиков и оставить обрызганный перцем подарочек для кобеля, чтобы на пару часов лишить пса нюха и смыться.

– Что, что он там оставил? – заорал кинолог, тараща на МС свои воспалённые глаза.

– Не он, а она. Там лежала белая перчатка с её руки, – рэпер снова расхохотался, вытер сопливый нос.

– Баба? Это была баба?

– Причём убойная! Умная, дерзкая. Обожаю таких. Ух, что будет, если она мне попадётся! – И МС оттянул штаны между ног.

– Да ты её даже не видел, – скривился инструктор.

– Неважно. Она несколько дней водила нас за нос. Сумела даже его обдурить… – Он ткнул пальцем в сторону немецкой овчарки.

Азор лежал на животе и исступлённо тёр лапами свербевший нос.

Кинолог прочистил горло и сплюнул.

– А по мне, так она стерва. Поганая дрянь, которая сорвала наши планы. Если она действительно пробиралась в диспетчерскую и предупреждала снижающиеся самолёты о том, что мы их поджидаем, то это был её последний выход.

– Только не убивай её сразу, – попросил красный гигант. – Я соскучился по женскому теплу.

– Сразу она не умрёт, – сглотнул Боярчук, и Азору не понравилось, как он улыбнулся. – Будь спокоен, донжуан.

Они искали её до вечера, но аэропорт был настолько велик, что поиски могли затянуться ещё на неделю. К тому же никому из них не хотелось найти новый сюрприз от таинственной незнакомки. А на обоняние пса в этот день никто не рассчитывал.

Однако кое-что Азору всё-таки удалось найти. Рядом с камерами хранения, в закутке, они нашли что-то вроде временного убежища беглянки. Измятое одеяло, полупустую бутылку воды, порванные упаковки из-под шоколада.

– Да наша девочка – сладкоежка, – промурлыкал МС. – С каждым часом влюбляюсь в неё всё сильнее.

Он хотел сочинить какой-нибудь непристойный рэпчик про шоколадный батончик, но у его напарника, похоже, настроение и так было ни к чёрту.

Азор видел, что тренер наклонился, откинул в сторону одеяло и поднял с земли какую-то бумажку.

Всю первую половину следующего дня кинолог провёл в диспетчерской вышке. Красный великан бродил по пустому аэропорту и страдал от скуки. В нижнем зале он наткнулся на мумию полицейского, взял дубинку и пистолет, вернулся наверх. Пёс мрачной тенью следовал за ним, его нос уже перестал свербеть от перца, но острый нюх ещё не восстановился.

Боярчук вернулся довольный, растянулся на сиденьях и закрыл глаза:

– Теперь всё. Теперь она наша.

Когда стемнело, мужчины взяли пса и спрятались неподалёку от диспетчерской вышки в оставленном на лётном поле автобусе.

– Не понимаю, – проворчал через пять минут МС Бескрайний, чувствуя, как от холода начинают неметь кончики пальцев на ногах. – Почему мы не можем просто подождать её внутри башни?

– Хочешь, чтобы эта дрянь пустила тебе в лицо струю из перцового баллончика? Валяй. Только вот это не забудь.

Боярчук бросил ему на колени обломанный ключ.

– Кончик остался в замочной скважине главной двери.

– Но зачем?

– Хочу увидеть, как вытянется её харя, – ответил кинолог, таращась в тёмные окна пустыми рыбьими глазами.

– А пожарная лестница? – возразил МС. Он щурился и едва различал в темноте главный вход в вышку – серебристую дверь, освещённую одним-единственным уличным фонарём под козырьком.

Кинолог хитро посмотрел на него:

– Лезть зимой по скользкой лестнице, на такой высоте? Что ты! Ни одна баба на это не пойдёт.

Рэпер расхохотался.

– Пойдёт. Я уверен. Она не из пугливых.

– На то и расчёт. Пусть эта стерва и дальше думает, что она самая умная. Пожарный вход я запер изнутри. Даже если у неё есть ключи, что вряд ли, она его не откроет. Пусть заберётся туда, если охота, а мы просто подождём внизу, пока она не окоченеет на лестнице от холода или не запросится на ручки. Есть, правда, и другой вариант – прыгнуть вниз на лёд с тридцати метров.

МС поморщился:

– А если нам самим потребуется зайти в вышку, чувак?

– Зачем это?

– Ну, типа чтоб послать сообщения другим самолётам, что садиться можно. Заманить их.

– Я отрубил все сигналы. Пусть лучше думают, что аэропорт пуст. Авиадиспетчер координирует работу воздушных судов. Ты видишь хотя бы один самолёт, который собирается взлететь или сесть? Пилот обойдётся и без диспетчера, он найдёт свободную полосу. К тому же ни ты, ни я толком не знаем, как работают приборы. А вот она, похоже, в этом кое-как разбирается. Я посмотрел данные. Насколько понял, ей удалось отклонить с десяток посадок. Для этого она проникла в вышку только раз и настроила подачу автоматического сигнала всем снижающимся самолётам. Я почти уверен, что она сотрудница аэропорта или как-то связана с полётами. Это объясняет, почему она так хорошо ориентируется здесь и водит нас за нос.

Со стороны аэродрома задул холодный снежный ветер. Белая крупа врезалась в заиндевевшие стёкла, но ни один из мужчин не пошевелился. Не встал, не завёл мотор, не включил отопление и свет.

– А если не появится? – прошептал рэпер. – Или не захочет лезть наверх по этой лестнице?

– Появится, – ухмыльнулся кинолог. – Обязательно. И полезет как миленькая. У неё есть стимул. Она давно уже могла сбежать из аэропорта. В путь! Главные ворота были открыты, но она почему-то сидела тут. Думаешь, геройствовала? Спасала экипажи? Есть причина поважнее.

С этими словами он извлёк из кармана куртки мятую фотографию, три на четыре сантиметра. МС взял её своими распухшими пальцами и поднёс к самому носу. С фото на него смотрел красавец-мужчина лет сорока в парадной форме пилота. Зачёсанные набок волосы, офицерская складка между бровей, прямой и решительный взгляд.

– Я нашёл это под одеялом, на котором она спала. Видишь, пупсик, ей нравятся совсем другие мужчины. Стройные и в форме.

– Всё равно будет моей, – обиженно, как ребёнок, проговорил красный гигант. – Законов больше нет. Кто мне теперь запретит?

– Никто, – покачал головой Боярчук, забирая фото и пряча его в карман. – Только он, её парень, или муж, не знаю, кем он там ей приходится.

– Но его же здесь нет, – рассмеялся МС. – Что за бред?

– Он должен прилететь сегодня, дубина, – кинолог развалился в кресле. – Неужели не ясно? Она ждала его все эти дни, но не знала, когда он точно вернётся. Не исключено, что его немного задержали обстоятельства, например всеобщая летаргия.

– С чего ты взял?

– Думаешь, почему я провёл полдня в диспетчерской? Пытался во всём разобраться и отключить её чёртов сигнал. И тут голос по рации. Он, наверное, решил, что запись новая, а может, просто узнал её голос. Сразу слил всю информацию, хотя я ему даже не отвечал. Сказал, что должен заправиться в Москве, потому что топливо на исходе, и это займёт у него много времени, но утром он уже будет здесь, в Петербурге, рядом с ней. Этот пилот – упёртый парень, скажу я тебе. Все разворачивались, когда получали её сигнал об опасности. А он начал задавать вопросы, засуетился и не послушался её.

– Про парня я понял, – МС подышал на озябшие пальцы, растёр ладони. – Но если она не получала ответный сигнал, зачем ей рисковать и идти сюда?

– Потому что я был здесь, и она это видела. Сегодня с вышки я видел, как что-то поблёскивает на верхних этажах, вроде как стёкла бинокля. Она знает, что я отключил сигнал, и попробует его снова включить.

Боярчук лениво повернулся.

– Эй ты!

Азор поднял голову. Всё это время он тихо лежал в проходе, прислушиваясь к звукам метели за окнами.

– Не смей лаять раньше времени. Но дай мне знать, когда услышишь её шаги.

Пёс облизнулся и положил голову на лапы. Он понял человека, хотя тот даже не дал ему никакой привычной команды. Чем больше времени Азор проводил с посредниками, тем сильнее становилась связь между ними – совместное чутьё охотников и ожидание свежей, нетронутой жертвы.

Жажда Азора стала почти нестерпимой. Теперь ему казалось, что он чувствует присутствие женщины в здании даже на расстоянии. От неё исходили волны живой энергии. Она была свежим источником и отличалась от тех полусонных исхудавших тел, что покоились в зале ожидания.

– Почему она не спит, как остальные? – тихо спросил гигант, вытягивая ноги и устраиваясь поудобнее на автобусных сиденьях. – Почему усталость её не берёт?

– Потому что она одна из тех долгожданных гостей, о которых нас предупреждало небо, – проговорил кинолог, ласково поглаживая резиновую дубинку, найденную у трупа полицейского. – Одна из неспящих. Только мы наивно думали, что гости пожалуют к нам через главный вход или пятый терминал.

– Откуда она взялась? Ты же проверял диспетчерскую башню. Мы каждый день делали обходы.

– Она могла находиться в той толпе, что разогнал Азор, или спуститься прямо с борта какого-нибудь самолёта. Да мало ли вариантов? Мы понадеялись на то, что, кроме нас, в аэропорту все уснули или лежат без сил. И тут она со своей диверсией…

Азор резко поднял голову, коротко и отрывисто тявкнул.

– Я же сказал тебе не…

Кинолог не договорил, обернулся, в его глазах загорелись два рыжих огонька. Красный гигант тоже обернулся и уставился в темноту. С противоположной стороны вышки, там, где в темноте тонуло завьюженное лётное поле, куда прежде и смотреть-то не хотелось (такая скука), именно оттуда летел, приближался, мчался в их сторону шар огня.

И прежде, чем Боярчук успел договорить фразу, шар врезался в окно и с треском раскололся. Стекло ухнуло и, как показалось рэперу, выгнулось, но не разбилось. Пламя расползлось по поверхности окна, въелось в обшивку, хищно засверкало золотыми отблесками.

– Что это за…

Он не договорил, потому что в темноте вспыхнул ещё один огонёк. Азор теперь не просто тявкал, он исступлённо лаял.

– Наружу! – заорал кинолог. – Быстро!

Великан проявил такую прыть, что оказался у пассажирских дверей раньше всех.

– Не туда! Они заперты. Кабина!

«Точно, – успел подумать МС Бескрайний, – ведь мы не завели мотор, а двери автоматические».

Подумал – и машинально закрыл голову руками.

Второй снаряд расколол треснувшее стекло на тысячи крохотных кусочков, врезался в поручень и разлетелся огненными брызгами в стороны. Вспыхнули сиденья в салоне, запахло палёной шерстью, и что-то тёплое заструилось у красного гиганта по руке.

Кинолог уже возился с дверцей кабины, бешено жал на ручку, толкал плечом. Но она то ли приморозилась, то ли её просто заклинило. Салон быстро наполнялся удушливым дымом.

МС пробрался к кабине. Кашляя и матерясь, отодвинул в сторону непутёвого Боярчука и, ухнув, навалился на дверь. Она скрипнула и резко распахнулась. Оба тяжело рухнули в снег.

– Горишь! – визгливо заорал кинолог и отпихнул от себя рэпера. Тот обернулся, увидел полыхающий рукав куртки. Это стоило ему бровей и обожжённой щеки. Он попытался снять куртку, но молнию заклинило.

Из кабины выскочил Азор. Его шерсть тлела, и пёс начал валяться по снегу.

Красный гигант заплакал, как маленький ребёнок, когда почувствовал, что огонь уже спалил толстовку под курткой и теперь на его голове начинают заниматься волосы.

– На землю! – вопил Боярчук. – Катайся по земле.

МС Бескрайний упал и катался, похожий на большой снежный ком, пока огонь не погас.