Глава 4

– Купюра! – протянул я с выражением. – От которой отслаиваются купюры, верно? Это не сон?

– Она самая, Герберт. Она самая! Фантазия, которая стала… Точнее почти стала реальной. Еще немного.

– Все равно круто. Знаешь, приятно осознать, что я поучаствовал в создании такой вещички.

– Да, но одно дело – создать, а другое все-таки потом разумно распорядиться ею.

– Отлично подмечено, не поспорить! Все-таки я хотел бы узнать, а на кого ты работаешь?

Стюарт снова опустил взгляд. На мгновение в глазах возникла беспомощность, некая обеспокоенностью. Вопрос был явно лишний.

– Ни к чему тебе это знать. То, что мы с тобой общаемся, это уже рискованно, знаешь ли.

– Его зовут Алексей?..

Стюарт расширил глаза. На лице возникла грозная ухмылка.

– Лора тебе сказала? Хотя нет, между делом о нем упоминала, уверен. Тебя-то она не знает, как я, и точно не предполагала, что ты обо всем быстро догадаешься. Слушай, тебе лучше об Алексее ничего не знать. Поверь мне!

Я решал пока не давать, и немного направил тему в другое русло:

– А какая реальная причина была начать создание купюры? Неужели одна только мечта?

– Не совсем. Ты ведь помнишь мою маму?

Я смущенно отвел взгляд. Он верно подметил, что я быстро во всем разбираюсь. Подкрепленные вдохновением от сегодняшней встречи мысли быстренько откопали воспоминания из прошлого. Я ведь не раз приходил в гости в их дом. Он был такой большой, яркий и роскошный. Наследие его отца, пока тот не потерял все заработанное и не начал пить. Его матушка делала все, чтобы сохранить в этом доме уют и спокойствие.

Мы с другом часто засиживались в большой оранжерее, наполненной самыми разными цветами и прекрасным манящим ароматом. Затем выходили на красивую террасу, где с потолка свисали кашпо с цветами. Семья Стюарта жила в пригороде на самой окраине, откуда открывался чудесный вид на зеленые поля. Там же извилистой линией, будто змейкой, протекала речка. Еще дальше с синий линией горизонта сливалась лесная темная стена.

– Как у вас здорово! – сидя за круглым столиком, обратился я к милой женщине, со светлыми волосами, стройной и невысокой. Она подошла к нам и поставила на столик поднос с чашечками свежезаваренного чая с лепестками роз. Тех самых, которые росли в оранжерее. Как же это было на самом деле круто!

– Спасибо большое! -хором сказали мы со Стюартом стоящей напротив его маме.

Та подошла и приобняла сына. Поцеловала в лоб. Вот нравилось мне это в нем. Другие в нашем возрасте стеснялись такого на публике, а Стюарту вообще было плевать на мнение других. Вот прет к своим мечтам, держит крепко свои убеждения и пусть весь мир умоется. С такими людьми только великое будущее.

– Мой папа всегда хотел дачу, но дальше хотелки с лежание на диване ничего не вышло, – развел я руками.

– Зато ты сам такую себе купишь обязательно. А вообще, просто приезжай к нам почаще.

– Точно, спасибо, тетя Саша.

– Зови меня просто Саша, – улыбнулась женщина.

– Я думал попробовать нарисовать ваш дом. Общим планом и вот такой крутой вид с террасы.

– Мама, Герберт у нас будущий великий художник, – засмеялся Стюарт.

– Ой, скажешь еще! Может, ничего и не выйдет, – я легко толкнул друга в плечо.

– Главное верить в себя, – проговорила женщина, кивнув. – Знать, что хочешь от себя и от мира. Мой супруг смог со своими коллегами построить целое предприятие, вознесся и упал. Акции фирмы рухнули и все закрылось. Зато денег, которые он успел заработать, нам еще надолго должно хватить… А пока он пьет.

– Не будем об этом, мама, – спокойно сказал ей Стюарт.

– Зато наглядный жизненный пример! – показал я пальцем в потолок. – Любой опыт – по логике все равно опыт, но лучше, конечно, на хорошем учиться.

Вскоре тетя Саша ушла. Мы остались вдвоем с другом. Несмотря на приятное настроение, на чудесный дом, на потрясающую дружескую атмосферу, меня одолевало несколько мрачных мыслей.

– Прости, я могу спросить… – не знал, как сразу подобрать слова. Решить говорить напрямую. Ведь именно это и любил друг. Он все поймет. – Мне показалась или твоя мама выглядит слегка болезненно?

– Да, немного приболела. Какая-то аллергия. Врачи так сказали, – ответил Стюарт. – Я пока в медицине не силен, потому ничем не могу ей помочь. Но вот с ее недугом теперь повод есть зато все изучать!

Аллергия… Надеюсь, того придурка-врачу засудили. Хотя лучше всего таких казнить! Через полгода его маме стало еще хуже. Даже знаний и способностей Стюарта не хватило. А через год она совсем слегла. Доктора бились над ее болезнью, но особого результат. Куча анализов, методы проб и ошибок. И в конце концов выяснилось, что у женщины была какая-то новая форма рака, которая еще не встречалась в медицине. Врачи предлагали несколько дорогостоящих операций, но у семьи и так не хватало денег. Оставалось только заложить дом.

– Родные мои, живите дальше! О живых, о себе нужно больше думать, чем об умирающих, – голос женщины звучал, как звук угасающей гитарной струны в светлой больничной палате. Каждый вздох сопровождался хрипом. – Я вас люблю, мои милые! Я прожила свое!..

– Нет, мама! Я что-нибудь придумаю! Обязательно! У нас будут деньги! Плевать, как я это сделаю! – сидящий рядом Стюарт держал ее руку. Смотрел в ее покрасневшие, полузакрытые глаза.

Уверен, в этот момент что-то переклинило в моем друге. Не мудрено после таких потрясений! Он ухватился за эту совершенно сумасшедшую идею, как хватаются за надежду выжить те, кто уже в глубине души понимает, что неизбежно умрет. Как же это погано! Я никогда не изображал на своих полотнах бога. Скажу, как есть – он не заслуживает этого, ни капли нашего внимания, за все, что делает с миром. Что творит… Своим бездействием!

Всю эту историю я уже услышал от других знакомых…

– Прости, я должен был все понять сразу, – проговорил я неловко. – Не место и не время…

– Ничего. Это жизнь. Ее уже давно нет. Я не успел… Даже не представлял, что это займет столько времени. Не просто нужно создать штуку, которая может отслаивать от себя купюры, как в гребаных сказках. Это жесткая наука, математика, сеть – все соединить между собой. Ох, нет пути назад. Я пообещал матери, пообещал себе. Я доделаю ее!

Я лишь кивнул другу. Больше нечего мне было добавить. Нечего вообще было начинать этот давящий разговор. Все так хорошо шло. И бац, херни навалил, как я сам про себя говорю, написав на картине что-то неподходящее.

Некоторое время мы сидели в тишине. Заказали еще чипсы и напитки. Я прошелся взглядом по дальней части зала. Глаза расширились и, казалось, вспыхнули огнем от череды воспоминаний. Вот что значит давно! Прошло столько лет, но это почти не поменялось.

В дальней части зала стояла сцена. Две колонки. Музыкант что-то настраивал. Но я знал, что можно было спеть. За денюшку, но какая, на фиг, разница!

– Стюарт! – дернул я друга за рукав, показывая в сторону. – Проехали все! Смотри!..

Стюарт повернул голову и тоже обомлел. И в его чердачке памяти резко вспыхнули яркие воспоминания. Еще тогда, много лет назад, когда я поделился с ним идеей про купюру, в тот день услышал крутую песню культовой группы Scorpions – «Money And Fame». Переводится, как «Деньги и власть». Ну и как тут вдохновению не найти выход, даже если идея кажется совершенно сумасшедшей. Как там говорил старина Эйнштейн, науку двигает фантазия? Вот и продвинули!

И да, в тот же день мы ее… Спели! В караоке. Честно, меня охватила сейчас настоящая эйфория!

– На бис, приятель! Спустя больше десяти лет!

– Это такой бред, Герберт… – протянул с тоскливый лицом Стюарт. Я уже хотел расстроиться, как эта хитрая ученая морда резко добавила: – И потому мы обязательно должны это сделать!

– Давай! – широкая улыбка расплылась по моему лицу.

И вот мы пробираемся к сцене. Других посетителей в зале было совсем немного. Сунув крупную купюру диджею, мы вышли на сцену.

– Наша песня! – проговорил в микрофон я. Посетители обратили на нас внимание.

Музыка понеслась из колонок, словно цунами. Не думал, что будет так громко, но рок и метал по-другому слушать просто преступление! Вперед, детка! Размеренные барабаны вступили первыми в мелодию. По ассоциациям, словно на сцену под музыку вышел самый крутой человек в мире. Он шагал самой брутальной походкой на свете. Шел прямо на тебя. Я всегда представлял себе Чака Нориса в образе ковбоя с широкой шляпой. И говорил он тяжелым уверенным басом: «Сейчас я вам так спою, как никто никогда не пел!» и начинал разбрасывать купюру вокруг себя.

В композицию вступали три гитары одновременно: соло, бас и ритм. Мелодия становилась еще более энергичной и наполнялась ритмами. Чак Норис приподнимал шляпу и оглядывал всех вокруг. Никто не мог скрыться от его взгляда, даже если прятался за стенкой. Он расстегивал пальто и в сторону от него начинал дуть шквальный ветер. Гитарная композиция извивалась, то резко понижалась, то становилась звонкой. Окутывала всех присутствующих, погружая в предвкушающую атмосферу.

Упс, чуть не пропустил начало первого куплета! Первые строчки пошли с трудом, но дальше уже текст песни всплыл в сознании, будто был напечатан на висящем перед глазами листе:

«Ты ничего не знаешь о любви,

Ты потерялась где-то по пути,

Ты ничего не знаешь о самоотдаче,

Ты должна провести черту!»

И так далее. Я даже не пытался подражать Клаусу Майне. Не получилось бы. Да и кто бы смог с его непревзойденным вокалом?! Полкуплета я, а другую половину – Стюарт. Как и я, он тоже не пытался строить из себя рок-певца.

И вскоре зал атаковал, после череды барабанов, зажигательный припев:

«Кого винить, любовь моя?

Ты ведёшь опасную игру.

Кто виноват, любовь моя?

Всё, что тебе нужно – деньги и слава!»

Единственное, что мы повторили, как рок-исполнители, это совместное дерганье головой в такт гитарным рифам и барабанам. Честно, думал над нами будут смеяться. Но почти все посетители после песни начали нам аплодировать, кто-то с задних рядов даже засвистел. Это оказался тот самый лысый водитель нашего мерседеса. Какой заботливый, однако! Приглядывал за нами все время. Но почему мне в сердце кольнула иголочка беспокойства?

Мы вернулись со Стюартом за столик. Заказали большую пиццу. Уничтожая народное итальянское блюдо, мы продолжали болтать о всяком, вспоминая прошедшие годы. Тему купюры больше не поднимали, хоть десятки вопросов так и бились в голове, терзая когтями и зубами стены черепной коробки. Потом обязательно все узнаю.

– Ну ладно, друг. Было очень приятно увидеть тебя, – попрощался со мной Стюарт, когда я выходил из мерседеса у своего дома.

– И тебе пока, друг. Мы ведь… – я так не хотел задавать этот вопрос, но все же не сдержался. – Мы ведь сможем увидеться снова?

Взгляд друга скользнул по будто немому водителю:

– Не знаю, – неожиданно Стюарт вышел из машины и закрыл дверь. Водитель этого явно не ожидал. – Я и так совершил глупость, засветившись с тобой. Не пытайся связаться со мной. Алексей… Он опасен!

Водитель уже успел выскочить из машины, посмотрел на нас пытливым взглядом.

– Приятно было с тобой увидеться! – он пожал мне руку и кивну на молчаливого сопровождающего.

Минуту я провожал взглядом мерседес друга. Выгруженные картины лежали у моих ног. Я сначала думал, что он забудет мне их вернуть и выйдет великолепный повод снова встретиться со мной. Но увы!

Жутковатые сумерки окутали мой старый дворик. Вместе с ними в воздухе витали мрачные мысли: «Алексей опасен!» Да что же с ним такое происходит? Только сейчас стал вдумываться во все происходящее! Лора – она не работает, если так выразиться, на того некого Алексея. Я с хрустом размял занывшую шею.

Интересно, кто этот Алексей? Тоже бандит? Ну, суда по деловым костюмам, какие-то, видно, элитные мафиози. Или, может, они из полиции? Что тут сказать по итогу? Вляпался я, получается. Ну что ж, посмотрим, что дальше! Поглядим, что они за ребята! Я, черт подери, невольно сыграл свою роль во всем этом спектакле! Еще задолго до его начала. Этакий катализатор.

Несмотря на все эти размышления, я все же ощущал себя… Будто творцом мироздания. «Еееху!» – подпрыгнул я, махая кулаками перед собой. Я просто повидался со старым другом. Плевать на все!

Отнес все картины и уже через несколько минут сидел за компьютером. Нужно было проверить почту, а потом начать свои ночные бдения. Но почему-то хотелось нарисовать портрет Стюарта. Сделать приятно старому другу. И все равно, что он там сказал. Найти его и вручить в торжественной обстановке.

Я довольно рассмеялся. Моя тень плясала на стене, представляясь мне образом темного гения. «Мир будет моим: когда-нибудь я весь его заключу за черные прутья тюремной решетки! И буду любоваться – вечно!»

Письма открывались одно за другим, почти все реклама, благодарности от покупателей. Тут я замер. Недоуменно моргнул.

– Так, ну что за бред? – не сдержавшись, громко высказался я, оглядев темную пустую комнату. – Сегодня что, парад какой-то?

Да, парад ностальгии из прошлого. Очередное письмо было из городского управления! Прислано еще два дня назад. Я быстро открыл его. Чего лишний раз трястись. Надеюсь, меня не судят за что-то, например, какую-нибудь картину, оскорбившую кого-нибудь.

Начал читать:

«Здравствуйте, Герберт. Меня зовут Робин, я мэр Эдембурга. Решил написать вам лично…

Я быстро пробегал глазами по тексту. Нельзя сказать, что я трепетал перед представителями власти. Что дворник из соседнего подъезда мне бы написал, что мэр – все мы лишь люди. Интересно, что ему нужно от меня?

«…Мы рады сообщить вам, что ваша заявка на конкурс изображений для новых купюр принята…»

Я мотнул головой. Че за херня?! Сверился с календарем на телефоне и ноутбуке. Нет, сейчас та же самая дата, что была и утром. Тогда какого фига?! Этот конкурс проводился несколько лет назад. Тогда я не получил ответа и просто забыл про него. Кризис бушевал в столице и за ее пределами, подобно цунами, уничтожая и людей, и имущество. Вспомнилась снова неудачная выставка. Те бандиты заявились на нее именно, чтобы покрыть собственные долги. Днем, когда проходили пикеты и митинги, я вообще боялся, что в зал ворвется толпа разъяренных жителей и сожжет все мои творения. Так просто я им, конечно бы, не дался, но долго бы точно не выстоял. Слава чему угодно, обошлось!

И тут эйфория резко охватывал меня, начала душить. Я читал письмо дальше:

«…Конечно, мы знаем, что сроки конкурса давно закончены, да он толком и не прошел, поскольку был кризис… Однако совсем давно моя секретарша наткнулась на вашу заявку с эскизами… Честно, мы были просто поражены вашим мастерством!»

Перед глазами всплыл образ той купюры. В ней я шутки ради соединил дизайн доллара и евро. По краям оранжевая часть с разнообразными символами, в центре зеленая. В самом центре, окруженном лепестками, расположился детально прорисованный портрет. Вдумчивый и величавый взгляд. Необычная стрижка, с бакенбардами. Роскошный кафтан, сколько смогло влезть его в пространство рисунка. Это был первый король Эдембурской республики, ее полноправный основатель – Верниц Первый. Его еще называли «Большой фантазер». Говорят, он был до политической карьеры писателем, не смог отказаться от своего призвания и издавался под псевдонимом. Но никто так и не смог узнать правды.

На другой стороне купюры дизайн остался тот же, с оранжевыми и зелеными цветами, не изменились и символы. А вот центральный рисунок – над ним очень долго думал. Однако идея фактически явилась ко мне во сне. Точнее, я вскочил с кровати, окрыленный новой мыслью. Я нарисовал круг, в котором изобразил пирамиду, прямиком с доллара, а ее саму перекрыл огромным символом, напоминающим египетский глаз, если держать купюру вертикально. Это был не простой намек. По древним легендам именно оттуда, из древнейшего государства мира, берет начало Эдембурская история. Сбежавшие из плена фараона, политические осужденные смогли добраться до центра Европы и основать тут первое поселение – «Эдем». Вообще я не силен в истории, а информацию почерпнул чисто из интернета.

Потерял мысль… Еще немного о рисунке. Забавно получилось, что если закрыть выступающие линии глаза, то получался древний символ рыбы. Мне это показалось интересным.

«Больше всего нас поразил нарисованный вами портрет нашего великого короля былых времен. А пирамида и глаз-рыбка довольно издевательская пародия на доллар…»

Значит все-таки заметили глаз. Что ж…

«В общем, после парочки заседаний мы решили написать вам, что согласны использовать ваш эскиз для новой купюры номиналом в пять тысяч Эдов. Надеемся на ваш ответ и согласие. С уважением, мэр Эдембурга»

Минут десять я сидел в охватившей квартиру густой тишине. Просто… Просто не верилось! Вот так вот! Я обновил браузер, перезагрузил сайт, но письмо не исчезло. Не думаю, что это был розыгрыш или какая-то уловка. По идее, я должен был вскочить, прыгать от радости, купюра ее подери!

– Зовите меня мистер крутой! – двигал головой, будто в такт музыкальных битов. Додумался включить музыку. Мой любимый рок. Нашел в интернете ту самую песню группы «Scorpions»!

Схватив со стола кучку дротиков, я подошел к круглой мишени дартса. Принялся метать их, ловя мотивы гитарных запилов в очередной песне и подпевая вокалисту. Да, детка, это эйфория! Именно она меня охватила. Наверное, трудно было бы словами описать такую радость. Ведь, по сути, я только что в этот вечер, в эту минуту, в это мгновение, которое для нашей вселенной является лишь пылинкой, оставил свой след в истории! Свою пылинку! Ведь все во вселенной состоит их этих пылинок. Вот так я рассуждал!

Хотелось… Да, хотелось бы всем рассказать. Тому же Стюарту, например, девушке или родителям. Нет! Нужно подождать. Нужно увидеть такую купюру в своих руках, ощутить пальцами, что это не сон, который растворится от любого мимолетного потрясения, оставив в руках лишь раздражающую пустоту. Это будет мой мир! Который я все же смогу понять вот так, через творчество! Невероятно!

Я вернулся к ноутбуку и отправил им ответ, что согласен. В еще одном письме-приписке, уже не от самого мэра, а от его секретарши, сообщалось, что со мной свяжутся в ближайшее время, если я дам положительный ответ. Вот так, будущее решено!

– А может просто поспать сегодня всю ночь?.. – протянул я самому себе. Я вдруг осознал: купюра, которую увидит вся страна, да может весь мир, – мой апогей. Что может быть круче?! Не представляю!

Да, наверное, осознание того, что моя история только начиналась. Стоп-кадр! Я замер, задержал дыхание! За спиной ощутилось чье-то присутствие. А в отражении темнеющего экрана ноутбука я заметил чей-то смутный силуэт. Что за?! Он протянул свои руки ко мне…