Цитаты из книги «Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой»

Среди них яркой звездой выделялась Анна Павловна Философова (в девичестве Дягилева; знаменитый балетный деятель Сергей Дягилев приходился ей племянником). Она опровергала представление о феминистках как о “не вполне женщинах”. Она была красива и блистательна! И, не смущаясь, пользовалась этим оружием в борьбе за женское “дело”. Ее муж был главным военным прокурором и членом Государственного совета, одним из активных участников либеральных реформ Александра II. Он поддерживал свою жену во всех ее инициативах. Это был образец счастливого брака. В семье было пятеро детей. В то же время на дворцовых балах жена невинно флиртовала с крупными царскими сановниками и таким образом в мгновение ока “решала вопросы”. Так, вопрос об учреждении Высших жен

Вокруг Трубниковой возник женский кружок, куда вошли Н. В. Стасова и А. П. Философова – две другие “патронессы” русского феминизма. Трубникова была его идеологом. У нее были широкие связи с лидерами европейского “женского движения”. Она состояла в переписке с самим Джоном Миллем.

Красавица гувернантка в доме генерал-майора Ивашева Камилла была влюблена в его сына, красавца-кавалергарда Василия, но, конечно, рассчитывать на серьезные отношения не могла. После осуждения Василия Ивашева на каторгу она открыла свои чувства его родителям и предложила последовать за ним в Сибирь. Родители и он сам “с изумлением и благодарностью” приняли это предложение. В Сибири Камилла родила троих детей и скончалась вместе с ребенком при родах четвертого, а муж ее умер ровно через год. Детям – Марии, Вере и Петру – было разрешено вернуться в Симбирскую губернию к сестре отца Екатерине Петровне, в замужестве княгине Хованской.

К этому времени сформировался “триумвират”, если можно так выразиться, “патронесс-основательниц” русского феминизма. Нет, пионерок этого движения было, разумеется, гораздо больше. Но трое из них сыграли исключительную роль.

А девочку взяла “Мадам” И в магазине поселила. Не очень много шили там,

Сам Писарев был несчастлив в любви к своей троюродной сестре Марии Вилинской, переводчице и писательнице, известной под псевдонимом Марко Вовчок. Это была поистине роковая женщина! Она дважды выходила замуж и один раз состояла в гражданском браке. В нее влюблялись Тургенев и Тарас Шевченко. Из-за любви к ней покончил с собой молодой поляк Владислав Олевинский. Писарев 4 июля 1868 года в возрасте 27 лет утонул в Рижском заливе в Дуббельне (ныне Дубулты, рядом с Юрмалой), куда отправился с сестрой и ее сыном от первого брака поправить здоровье. Н. Г. Чернышевский в меньшей степени был “феминистом”, в большей – революционером.

Первым английским “феминистом” был Джон Стюарт Милль, автор выдающейся для своего времени работы “Подчиненность женщины” (The Subjection of Women, 1861). В России это были Дмитрий Писарев, Михаил Михайлов и Николай Чернышевский. Важно подчеркнуть, что все эти люди были не просто авторами статей и книг о “женском вопросе”, а во второй половине XIX века он становится чуть ли не главным в общественных дискуссиях, но именно феминистами, то есть мужчинами, поставившими “женский вопрос” как принципиальный, такой, без решения которого человечество не может развиваться дальше. Заметим, что у всех них, не исключая и Джона Милля, были весьма запутанные личные связи с женщинами, результатом которых стали гражданские браки, внебрачные дети и сложные отношения с другими поклонниками своих подруг.

Но в этой системе ценностей была одна брешь, которая и породила феминизм как таковой. Что представляет собой женщина как личность без обязательств деторождения и служения мужчине? И здесь не годились примеры вроде Жанны д’Арк и Екатерины Великой, потому что все это были случаи выдающегося исполнения женщинами мужских ролей, причем с неизбежно сопутствующими женскими проблемами. В обычной жизни женщина не могла претендовать на подобную роль и, более того, оказывалась в роли мужчины комичной и всеми презираемой.

Мужчины могут строить широкие планы и мечтать о будущем, им принадлежит политическая власть. Мы же – можем двигаться только узкими, ограниченными путями, – и вот почему у нас не может быть такого широкого политического горизонта мышления: у нас нет дороги к власти, мы все-таки в конце концов – рабы. Мы – существа без прав, без широкой перспективы наши пути, – как покорно введенные в хомут лошади должны плестись по узкой колее.

И получалось, что Бестужевские курсы – это “социальный лифт” без права выхода. Подняться – можно. Выйти – нельзя.