На основании своих экспериментов Пьерпаоли считает, что падение уровня мелатонина и сам процесс старения происходят потому, что эпифиз – часы старения – разрушается. С его точки зрения, кажется вполне разумным, что шишковидное тело изнашивается одним из первых в организме, потому что оно трудится больше всех. Действительно, на протяжении всей нашей жизни шишковидное тело, как рабочая лошадка, тратит огромное количество энергии, регулируя, модулируя и наблюдая за всеми системами. Любой орган, работая в таком ритме, неизбежно износится, что, собственно, и происходит с шишковидным телом. Оно начинает съёживаться, теряет большинство своих пинеалоцитов, т.е. клеток, которые производят мелатонин и другие соединения.

Когда стареет шишковидное тело, то же происходит и с другими органами, ведь все они находятся под его контролем. Используя метафору «эпифиз – дирижер организма», процесс старения можно сравнить с тем, что когда дирижёр устает дирижировать своим оркестром, то музыканты без его руководства не могут играть слаженно, исполнение нарушается и, наконец, совсем останавливается.

В некотором смысле старение – это действительно постепенное и все усиливающееся накопление ошибок, когда теряется способность регулировать и приспосабливаться к изменившимся условиям. Происходит это потому, что разрушается шишковидное тело, регулятор регуляторов. По мере того как изнашивается шишковидное тело, оно перестает вырабатывать мелатонин. Организм уже не может быстро приспосабливаться к окружающей среде, разрушается слаженность биологических ритмов.

Почему же с возрастом эпифиз стареет?

Точка зрения Пьерпаоли – изнашивание эпифиза, этого дирижера внутри организма, обусловлена его напряженным ритмом работы. Но такая логика может быть легко оспорена. На самом деле ситуацию лучше объясняет концепция регуляторных изменений, согласно которым шишковидная железа далеко не исчерпывает с возрастом свои ресурсы. Причина лежит в другой плоскости – она кроется в закономерностях системной регуляции.

Начиная с работ Э.С. Бауэра (30-е годы двадцатого века), в Советском Союзе разрабатывались более оптимистичные теории, согласно которым основная причина старения скрывается именно в системных закономерностях. Одна из наиболее перспективных была разработана советским учёным В.М. Дильманом.

Согласно концепции Дильмана, процесс старения – это продолжение тех изменений, которые приводят организм к зрелости. Просто природа не предусмотрела механизм остановки этих изменений в определенном возрасте, после того как организм окончательно сформировался. И, в результате, большие биологические часы, отмеряющие время развития живого существа, продолжают свой ход, постепенно ведя его к разрушению и смерти.

Такая теория делает понятной существование прочной связи между продолжительностью двух биологически важных событий: между периодом, необходимым для окончательного созревания биологического организма (его способности к репродуктивной деятельности), и продолжительностью его жизни. Чем дольше период созревания, тем больше и продолжительность жизни. Поскольку мы имеем дело со сложной системой гормональных изменений, обеспечивающих развитие и рост, то, конечно, на этот процесс влияют и многие другие факторы, прекрасно иллюстрирующие такую связь и регулятивную природу старения в целом.

Например, сравним продолжительность жизни и массу различных пород собак. Породы крупных собак за несколько месяцев превращаются в больших животных, но живут гораздо меньше, чем их собратья, меньшие по размеру. Получается, что темп роста массы тела, заданный биологической программой развития, способен оказывать сильное влияние на продолжительность жизни. Для сравнения, если мальтийские болонки, в среднем, проживают пятнадцать лет, то доги – всего восемь.

Никакие известные в геронтологии концепции изнашивания (теломеров, свободных радикалов, и т.д.), кроме системно-регулятивных, не могут объяснить такие радикальные различия в продолжительности жизни представителей одного вида.

В то же время, совершенно очевидно, что программа гормональных изменений в организме не задана жестко, может меняться под влиянием различных воздействий. Эксперименты Пьерпаоли с пересадкой эпифиза косвенно свидетельствуют об этом. Действительно, если эпифиз, пересаженный от молодого животного, способен восстанавливать состояние иммунной системы, кожных покровов, то следует признать как факт: программа старения может быть изменена.

Как свидетельствует Пьерпаоли, мыши, которым пересаживали шишковидное тело, молодели прямо на глазах. Они выглядели и вели себя, как гораздо более молодые мыши. И иммунная, и тироидная функции у них были, как у молодых животных. В этом возрасте у мышей обычно сморщенный и частично атрофированный тимус (орган иммунной системы, где созревают лимфоциты). У экспериментальных мышей он по размеру и внешнему виду возвращался к молодому возрасту. Это позволило предположить, что эпифиз восстанавливает иммунную функцию, омолаживая тимус [20].

Пьерпаоли заметил также, что чем моложе были мыши, которым пересаживали эпифизы, тем дольше они жили. Если мыши получали эпифизы в возрасте двадцати двух месяцев, они жили примерно на три-четыре месяца дольше, т.е. примерно на двадцать процентов. Если в возрасте девятнадцати месяцев – то на пять-шесть месяцев дольше, т.е. на 30-35 процентов больше обычного срока. Отсюда следует понятный вывод, что омоложение может и не наступить, если помощь придёт слишком поздно. К определенному возрасту органы уже настолько разрушены, что омоложение просто невозможно. И если мы намереваемся вмешиваться в процесс старения, приостановить его, то делать это надо до наступления момента «невозвращения».

Сами по себе эксперименты Пьерпаоли свидетельствуют больше в пользу концепции изношенности эпифиза – этого регулятора регуляторов. Но есть другие эксперименты, которые прямо демонстрируют возможность изменения программы старения эпифиза. В частности, такие эксперименты были проведены с использованием вытяжек из биологически важных органов молодых животных.

Технологии вытяжек возвращают нас во времена первых экспериментов омоложения организма Броун-Секара, но, конечно, уже на другом уровне понимания и развития биотехнологий.

Эти эксперименты были начаты еще в советское время геронтологами под руководством В. Х. Хавинсона. Вытяжки из различных биологических органов молодых живых организмов (эпифиза, тимуса, сердца и других) обрабатывались специальным образом: очищались так, что в них оставались только пептиды определенного качества.

Исследования показали, что выделяемые из вытяжек пептиды имеют специфические регулятивные функции. Они обладают способностью значительно влиять на работу различных биологических органов (на эпифиз, сердце, тимус…).

В настоящее время идентифицированы сотни эндогенных регуляторных пептидов, которые в совокупности формируют плотную сеть, отзывающуюся на малейшие изменения состояния организма и принимающую участие в оптимизации биологических функций [21].

Препарат, получаемый из эпифизов молодых животных, получил название эпиталамин. Исследования продемонстрировали, что эпиталамин улучшал эндокринные функции старых самок крыс, иммунитет, способствовал увеличению продолжительности жизни крыс, мышей и дрозофил. На сегодняшний день препарат прошел испытания и рекомендован в качестве лекарственного средства.

В результате этих экспериментов было показано, что воздействие на уровне пептидной регуляции организма может замедлять старение и восстанавливать функции стареющего организма. Таким образом, регуляторные процессы, а не только изнашивание органов, вносят существенный вклад в процессы старения.

Интересно отметить, что результаты многолетних исследований привели к заключению, что активность пептидных биорегуляторов максимальна по отношению к тому виду органов, из которого они выделены. Препараты на основе вытяжек из эпифиза сильнее воздействуют на состояние эпифиза, из тимуса – на тимус, и так далее [22]. В целом, эксперименты подтверждают, что оптимизация и управление программами системной регуляции может быть лучшим лекарем для стареющих органов биологических организмов. Конечно, о конкретных механизмах воздействия пока можно сказать не так много. Экспериментально доказано, что регулирующее воздействие может быть осуществлено прямым влиянием биологических вытяжек из органов молодых организмов. Но возможно, и это представляется более целесообразным, оно может быть осуществлено с помощью специальных психотехнологий.

На сегодняшний момент известны множество впечатляющих свидетельств влияния психологических инструментов на физиологические процессы. К их числу относятся феномены гипнотического воздействия, арттехнологий, биологической обратной связи и многие другие современные технологии, которые вплотную приблизились к решению этой системной задачи.

По всей видимости, найдя средства для воздействия на организм на этом уровне системной регуляции, можно вполне надеяться на существенное увеличение продолжительности жизни.

Например, ещё в 1960 году начались первые эксперименты с биологической обратной связью. В это время нейробиолог Нил Миллер предположил, что люди могут научиться ментально влиять на физиологические процессы так же просто, как ребенок учится управлять велосипедом [23]. Дело остается за малым – найти возможность сделать видимыми, чувствуемыми реальные биологические показатели.

С помощью датчиков и визуализации на компьютерных экранах люди осваивают управление температурой тела, уровнем альфа-ритма мозга. Практически каждый телесный процесс, который можно измерить с помощью приборов, даже отдельные нейроны, контролирующие мышечное волокно, подвластны человеческому контролю. Сегодня биологическая обратная связь стала признанной терапией для лечения любых хронических заболеваний, от лечения травм позвоночника до климактерического синдрома.