Цитаты из книги «Похороните меня за плинтусом»

Она улыбается, но как-то странно, как будто извиняется, что привела меня в такой ограниченный мир.

Муковисцидоза у меня не оказалось, но в Институте педиатрии мне заодно измерили внутричерепное давление, нашли его повышенным, и это подтвердило диагноз «идиот», давно поставленный бабушкой.

Вам, наверное, покажется странным, почему я не мылся сам. Дело в том, что такая сволочь, как я, ничего самостоятельно делать не может. Мать эту сволочь бросила, а сволочь постоянно гниет, и купание может обострить все ее сволочные болезни. Так объясняла бабушка, намыливая мочалкой

Но я любил ее не за эти вещи, а эти вещи любил, потому что они были от нее

Спать ложусь вечером – слава богу день кончился. Просыпаюсь утром – опять жить. И давно уже, Леш, давно так. Не могу…

изощренными. Пока я был там, я принимал события такими, какими они были, не думая, нравятся

Бабушка вышла и вскоре вернулась со внушительной «клизмочкой», напомнившей мне своими размерами Железноводск и сахарную вату. – Ложись на бочок, как волчок. Сейчас с ромашечкой чок-чок – и температура упадет. Во бабка у тебя, стихами шпарит. Ну, давай поворачивайся. – И бабушка смазала наконечник из блестящей продолговатой баночки. Пока ромашка вымывала токсины, я размышлял о судьбе. «Вот цветы, – думал я, любуясь значительностью своих мыслей. – Ромашки. Они могли бы расти в поле, на них могли бы гадать „любит, не любит“, а что с ними вместо этого стало? Вот она, судьба, про которую так часто говорит бабушка. А какая судьба может постичь меня?»

Следующим аттракционом, о котором я подумал: «Эх, прокачусь!», были автомобильчики. О них я мечтал больше всего! И хотя «вниз головой» там можно было только при очень большом желании, а других противопоказаний я, как ни искал, все равно не нашел, прокатиться мне не удалось. – Идиот, – сказала бабушка. – Они сталкиваются так, что люди себе все отбивают. Видишь, бабка орет? Ей отбили почки. «Бедная», – подумал я.

Любезной бабушка была всегда. – Всего доброго, Зинаида Васильевна, – улыбалась она на прощание знакомой. – Здоровья вам побольше. Главное – здоровье, остальное приложится. Ванечке привет. На каком он курсе? – На втором, – расплывалась Зинаида Васильевна. – Умница мальчик, будет толк из него. Ему тоже здоровья, пусть сдает на одни пятерки. – Оттяпала, сволочь, трехкомнатную в кооперативе, чтоб у нее все прахом пошло, – говорила бабушка, когда мы отходили подальше. – И внука своего, идиота, в МИМО вперла. У таких, как она, все схвачено. Не то что дедушка твой – поц. Десять лет в бытовой комиссии, за все время только путевку в Железноводск взял. Неудобно ему, видите ли…

– Что, ошибку сделал? – спросила бабушка, грозно откладывая в сторону «Науку и жизнь». – Да, посмотри там… – ответил я, не оборачиваясь. Чтобы не быть зажатым в угол, мне нужно было скорее добраться до дедушкиной комнаты, где в центре стоял большой стол. Бегая вокруг него, я мог держать бабушку на расстоянии. – «Румяняняной»! Сволочь! – послышалось у меня за спиной, но я уже достиг стола и приготовился. Когда бабушка появилась на пороге дедушкиной комнаты, я был как спринтер на старте. – Бля-я-дю-ю-га-а! – раздалось вместо стартового выстрела.