– Ну хоть что-то. Ладно, я работать, – Решетников поднялся, подошел к холодильнику, достал две банки энергетиков. – Ночка должна быть бессонной.

Растерянная Ольга молча смотрела вслед мужу.

Бодрым шагом Петр прошел в кабинет и приступил к работе над сценарием. Он постоянно невольно прислушивался, отдавая себе отчет, что Ольга захочет вернуться к разговору, который так страшил его.

Когда она вошла, Решетников сделал вид, что не замечает жену, поглощенный работой.

Ольга сказала, стоя у него за спиной:

– Я была в гостинице.

– В какой гостинице?

– В той самой, где ты трахался с актрисой.

Решетников немного помолчал.

– Допустим. И что ты там делала? – спросил он, не оборачиваясь.

– Мне позвонили и попросили посмотреть. Я приехала и посмотрела. И все увидела. А теперь ты ведешь себя как ни в чем не бывало, как будто для тебя это как пирожок съесть. Ну давай, объясни мне что-нибудь, лапшу начни вешать, что это была репетиция…

– Я хотел скрыть и жить дальше, – просто ответил Решетников.

– Я тоже так хотела. Как ничего не видела. Но ты так себя ведешь, как будто ничего не произошло. Никакого чувства вины. Так не должно быть, у тебя любовница, а ты…

– У меня нет любовницы.

– Есть!

Решетников все не оборачивался.

– Измена была. Но это не любовница. Я просто подумал, что это вариант.

– Вариант чего?

– Сохранить нашу семью.

– Что? – опешив, воскликнула Ольга.

– Ты посмотри, как мы отдалились, когда мы были близки в последний раз? И физически, и… близки? Когда? Мы работаем, немного воспитываем сына, и все, близости нет – одни рефлексы. Меня это так злило, но я не мог с тобой поговорить, потому что… я не могу. И решил найти любовницу, как у остальных, чтобы напряжение снимать с ней, а жить с тобой. Я думал, это выход. Но, к сожалению, я люблю тебя. И если не с тобой, то ни с кем.

При этих словах Решетников обернулся и встретился глазами с женой.

Где-то в квартире затрезвонил Ольгин телефон. Но она продолжала смотреть на мужа.

– Получается, это я виновата?

– Мы оба. Я понимаю, что тебе очень тяжело, не представляю, что было бы со мной, если бы я узнал, что ты… я понимаю. Но я не могу тебя потерять.

– Хорошо.

– Ты прощаешь меня?

– Хорошо, что мы поговорили наконец-то об этом.

Зазвонил телефон Решетникова. Он, так же как и Ольга, не реагировал, ожидая ее ответа.

– Возьми уже телефон, – сказала она.

Решетников не шелохнулся.

– Ты прощаешь меня?

– Да возьми уже трубку!

Решетников послушно ответил на звонок.

– Да. Да, я.

Ольга видела, как муж поменялся в лице и побледнел.

– Сейчас приедем, – коротко сказал он и положил трубку.

Ольга встревоженно ждала пояснений.

– Сашка вены порезал, в больнице сейчас.

* * *

В палату к сыну их не пускали.

– Он не хочет вас видеть, – сказал врач Ольге.

– И что? Он подросток, мы его родители. – Она отстранила врача и прошла в палату.

Решетников задержался и спросил у врача:

– Резал вены вдоль или поперек?

– Вдоль. По-настоящему. Перед этим таблеток наглотался, промывание делали.

Решетников стер со лба холодный пот и зашел за женой. Саша с перебинтованной рукой смотрел телевизор. На родителей даже не взглянул.

Ольга быстро подошла к сыну и попыталась его обнять.

– Саша, ты можешь ответить, что случилось?

Саша молчал, не сводя глаз с телевизора.

Голос Ольги срывался:

– Саша, давай-ка выползай из своей скорлупы, хочешь, чтобы тебя в психушку отправили?

Видя, что сын не реагирует, Ольга перевела глаза на мужа:

– Может, ты с ним поговоришь? Ты же отец, да? Это же твой сын, я ничего не путаю? Может, спросишь у него…

– Выйди, – перебил Решетников.

– Что? Зачем?

– Выйди. И мы с ним поговорим. Как отец с сыном, как ты и хочешь.

Что-то в лице мужа заставило Ольгу подчиниться. Бросив взгляд на сына, она вышла.

– Ты повторяешь все ошибки отца. Мама об этом не знает, так что это останется между нами.

Саша выключил телевизор, но на отца по-прежнему не смотрел.

– У меня такая история была в десятом классе, летом. Звали ее Алена. Вожатая была в лагере, старше лет на пять. И страсть нас так и обуяла, меня точно. Я уговорил родителей остаться еще на одну смену, два месяца мы с ней… Я думал, что это и есть та самая любовь. Разъехались. И вот в одиннадцатом классе на каникулах я сорвался и поехал в ее город, нашел ее… Я горел, а она… она аккуратно мне объяснила… Я считал, весь мир меня предал. Вернулся домой и порезал вены. Родители сходили с ума, я превратился в овощ, как ты. С полгода в таком состоянии, но кое-как они меня вытянули. И я хотел тебя как-то уберечь от этих всех мук, когда через полгода ты поймешь, что твоя Анна Николаевна тебя не любит или ты ее. Между вами страсть, это не любовь, я сейчас даже рад, что все так получилось. Только руку жалко и родителей. Да, это шрамы не от встречи с хулиганами, как я тебе говорил…

Решетников выдержал паузу.

– Ты реально ее любишь? Уверен?

Он достал из кармана бумажку, положил на тумбочку.

– Вот ее адрес. Вперед. И чтобы мама ни о чем не знала.

Выходя, Решетников увидел, что Саша снова включил телевизор, на бумажку сын так и не взглянул.

Ольга стояла перед дверью в палату.

– Ну что? – кинулась она навстречу мужу.

– Тебе не надо идти к нему. Он больше не будет себя убивать.

– Обещал?

– Я тебе обещаю. Но сейчас ему надо побыть одному, потому что скоро его накроет лавина материнской опеки.

Вдруг Ольга приникла к Решетникову и крепко его обняла. Поколебавшись, он обнял жену в ответ.

Ночью они лежали обнявшись. Ольгу знобило, и Решетников укутал ее пледом.

– Неужели он настолько в тебя? – сказала жена, трогая шрамы на его руке.

Решетников попытался мягко отдернуть руку, но Ольга не отпускала.

– Это очень плохо, ты понимаешь?

– Не самый плохой вариант для человека. – Он все-таки выдернул руку.

– Извини, я… извини. Давай посмотрим фильм?

– Мой? Можно глянуть…

– Давай другое. Пожалуйста. Просто посидим вместе и посмотрим.

Они уснули под фильм «Огни большого города». Так и спали, обнявшись.

* * *

Утром они поехали в больницу забирать сына. Когда они шли к машине, Саша, украдкой, чтобы не видела мать, вернул Решетникову записку с адресом Анны.

– Решил не идти? – спросил Петр.

Саша не отвечал.

– Могу дать ее новый номер телефона, – тихо сказал Решетников.

– Если она сама согласилась уйти, ради нее не стоит умирать. Мог бы это сказать, и я бы понял. В сценариях ты умеешь делать так, что твои персонажи говорят правильные слова в нужный момент. Но сам ты не умеешь подобрать парочку правильных слов.

Решетников поехал на съемочную площадку – встретиться со Ждановым.

– Канал утвердил Завадского, ему нравится твое предложение. Но возникла другая проблема: Завадский отказался, – сообщал продюсер.

– С чего? Что вы ему отсылали?

– Я только позвонил, рассказал про проект, кто пишет, кого планируем из актеров, и он отказался. Говорит, занятость.

Решетников произнес:

– Я слышал, что ему мое творчество… не импонирует. Дошли слухи. Но актер хороший. – И, поразмыслив, добавил решительно: – Я решу вопрос с Завадским.

– Отлично, – ответил Жданов.

Отъехав от съемочной площадки, Решетников набрал жену.

– Как там Саша? – спросил он.

– Молчит, не хочет разговаривать.

– Оставь его на какое-то время в покое. Если он в меня, то скоро сам придет в себя. А сейчас его твоя опека только выбешивает.

– И что делать, просто наблюдать?

– Это идеально, – сказал он и добавил деловитым тоном: – Оль, у меня дело к тебе. Ты же знаешь Завадского?

Он почувствовал, как напряглась жена.

– А в чем дело? – осторожно спросила она.

– Ну ты же про него фильм делаешь вроде, так? Ты его знаешь лично, да?

– Да. Конечно. Приходится общаться, – более уверенно сказала Ольга.

– Вы в нормальных отношениях?

– Что ты хочешь? – уже с раздражением спросила она.

– Я на Раскольникова хочу Завадского.

– Он же старше…

– Не суть, он очень нужен, он отлично подходит на тот образ, что я придумал. Ты не могла бы уговорить его сниматься?

Ольга молчала, и Решетников продолжал убеждать ее:

– Это очень крутой проект, действительно.

– Я понимаю.

– Уговоришь его? Пожалуйста.

– Попробую.

– Можешь сегодня?

– Сегодня?

– Мне бы быстрее, канал за, он что-то уперся. Договорись о личной встрече, я уже с ним сам поговорю, все расскажу, и он согласится. Пожалуйста.

– Да, мы должны сегодня встретиться на озвучании, но я думала переносить. Все-таки с Сашей…

– Я с ним посижу. Говорить не буду, просто буду рядом. Вообще сейчас будь как можно меньше дома, больше работай. Это самое лучшее.

– Хорошо.

– А вечером мы куда-нибудь махнем, все вместе. Я с ним поговорю об этом.

– Хорошо. – Ольга отключилась.

Решетников ехал домой, сменить на посту жену, когда ему позвонил Жданов.

– Я не знаю, как вам это удалось, но только что позвонил Завадский, сам, и сказал, что ему интересно участие в нашем проекте и через месяц он бы с радостью встретился с вами. Уже серия-другая будет написана, да?

– Раньше нельзя?

– Нет, он на съемках, там историческая картина, занятость серьезная.

– Ну что ж, потерпим, хотя надо бы пораньше.

– Подождем, главное, он согласился. Как вам это удалось? Что вы сделали?

– Большое дело, когда твоя жена спит с нужным человеком, и вам рекомендую.

Жданов расхохотался.

* * *

Вечером они никуда не поехали. Ольга вернулась взвинченная и недовольная.

– Мы пойдем в театр? Я взял билеты, все вместе, – рискнул предложить Решетников.

– Какой тебе театр?

– Ну аквапарк? Или…

– Все, живем, как жили, – отрезала Ольга. – Каждый занимается своим делом. Я буду убирать квартиру.

– Согласен. Я приму ванну. Отличная семья.

Ольга на шутку не отреагировала.

Под звук пылесоса Решетников нежился в горячей ванне, время от времени отхлебывая из фляжки с виски. Его стала одолевать дремота, он снова оказался в зале казино и, по обыкновению последних дней, увидел сидящего за столом Достоевского.

– Где вы были? – спросил Петр.

– Думал о России. Вот почему у нас не народилось ни Месси, ни Рональду? А? Только Решетниковы.

– У нас есть… – запротестовал было Петр.

– Кто? Овечкин? Олимпийские игры по хоккею когда последний раз выигрывали? Футбола здесь не растет, это ясно, но хоккей… Стадионов понастроили, а играть не хотят. Никто не хочет играть. И ты тоже.

Решетникову стало как-то обидно за страну:

– Федор Михайлович, но что вы…

– Страна говноделов, – перебил его писатель и, пошатываясь, вышел из зала.