– Кто вас просил?
– Нас не надо просить, мы твои родители, – с гневом ответила Ольга.
– Что вы ей сказали?
– Ничего такого, просто поговорили.
– Ты не можешь просто поговорить, мам. Ты если говоришь, значит, там ультиматум.
Решетников сказал примирительно:
– Саш, все хорошо. Клянусь.
– Хорошо? Она не берет трубку. Даже цветы не взяла. Молодцы.
Саша прошел мимо матери и вышел за дверь.
– Кажется, у нее сегодня день рождения… – Решетников осекся под негодующим взглядом жены, резко повернулся и выбежал вслед за сыном.
Он нагнал Сашу уже во дворе.
– Не волнуйся, Анна Николаевна не согласилась на условия мамы. Она тебя любит и не даст в обиду.
Саша молча продолжал идти.
– Я тебе сейчас кое-что расскажу, ты не перебивай, выслушай.
Видя, что его никто не собирается перебивать, Решетников продолжал:
– Правильно. Ты молчи. Я поговорю. Нет, я не буду рассказывать никаких историй, нет. Даже напротив, я за то, чтобы ты продолжал отношения с этой Анной Николаевной. Нет, я считаю, что это ошибка. Но это та ошибка, которую надо совершить, из которых будет складываться твой личный жизненный опыт.
Решетников увидел, что сын прислушивается к его словам.
– Но пора начать жить мудрее. Ну что ты этим конфликтом с мамой решишь? Ничего. Только ссоры, потом будут неврозы. Слушай меня, как надо поступить тебе в этой непростой ситуации. Значит, так, маме ты говоришь, что повинуешься, а сам тихо, украдкой встречаешься со своей Анной Николаевной. Покупаешь второй телефон, там будет вся ваша личная переписка, об этом телефоне никто не должен знать, даже я.
Саша не отвечал. Они все шли рядом. Решетников продолжал говорить:
– Но, чтобы ты знал, ничего серьезного не выйдет. Но я помогу тебе совершить эту ошибку, под моим присмотром мы избежим серьезных последствий.
Выдержав паузу, Решетников произнес:
– Анна Николаевна как-то в сердцах заявила нам, что мы тебя не знаем, с этим я соглашусь, но добавила, что ты хотел покончить жить самоубийством. Это имело место быть?
Саша остановился и посмотрел на отца:
– Да. Так она думает.
– А на самом деле нет?
– Ладно, надо объяснить, а то… – Саша замялся. – Просто я хотел обратить на себя внимание Анны Николаевны, а она никак не сдавалась, даже пригрозила, что прекратит занятия. Ну я тогда и прикинулся, мол, в семье все не так, мысли о суициде. Ну и через это как-то сблизились.
– Ты прикинулся суицидником и добился ее? – резюмировал Решетников.
Саша немного помолчал.
– Ну да.
– Здорово. Неплохой сценарий ты придумал. Давай ко мне в соавторы? – перешел Решетников на шутливый тон.
– Я подумаю. – Губы Саши тронула легкая улыбка.
– Ну так как тебе мой план?
– Я не буду лгать. Вы меня так воспитали.
– Но ты уже лжешь. Про суицид.
– Нет, это другое.
– Нет, это именно то, – твердо сказал Решетников. – Ты хочешь, чтобы мама сходила с ума? Да, лучше было, когда она ничего не знала, но теперь другая ситуация, и сейчас пора вспомнить о лжи, которая во благо.
– А ты много врешь, во благо?
– В меру. Вот сейчас, например, вру маме, что не знаю, что она мне изменяет, – произнес Решетников с улыбкой.
– Как с тобой мама живет? – Саша определенно не принял всерьез слов отца.
Решетников пожал плечами:
– Можно я совру маме, что мы хорошие родители? Ну как будто ты так сказал мне. Это во благо ложь.
– Это не ложь.
Саша улыбнулся и пошел по направлению к дому Анны.
– Мы хорошие родители. Так и сказал, – объявил Решетников Ольге, которая с волнением ожидала его прихода.
– Он у нее?
– Нет, ушел с одноклассниками в кино на ночной сеанс.
– Спасибо, – сказала Ольга и обняла мужа. Решетников обнял ее в ответ.
Работа над «Преступлением и наказанием» начала спориться. Решетников бодро стучал по клавишам, как вдруг замер, увидев, что машинально вместо фамилии «Раскольников» написал «Завадский». Он закрыл ноутбук и набрал Жданова.
– Ну что с Завадским?
– С Завадским никак, – ответил Жданов. – Он не Раскольников, нет. Никак не подойдет.
– Завадский очень даже Раскольников, – возразил Решетников. – Современный.
– Раскольников студент, бывший, ему двадцать три года. Завадскому тридцать, и он выглядит на них.
– Поймите, – горячо заговорил Решетников, – сейчас все помолодели, сейчас человек в двадцать три года – это вообще сопляк, школьник, он любит тусоваться и трахаться, если дают. Все, больше его ничего не интересует. И только к тридцати люди начинают немного взрослеть. Современный Раскольников – это возраст Завадского.
– Я понимаю, вам нужно от кого-то оттолкнуться, но…
Решетников не дал Жданову договорить:
– Это то условие, при котором я буду писать.
– Вы подписали договор, вы будете писать.
– А я не буду! Я в психушку лягу, и все, никакой договор не работает, нервный срыв, хотите?
После короткой паузы Жданов произнес:
– Давайте спокойно.
– Вы предложите это каналу, уверен, понравится. Даже скажите, что это ваша идея.
– Допустим. Но тогда и у меня тоже просьба: давайте побольше постельных сцен, народ это любит, я это люблю. Но без излишней обнаженки, чтобы эротично и нравоучительно. И школьникам, и учителям.
Удовлетворенный Решетников снова раскрыл ноутбук.
На следующий день в агентстве вновь появилась Ольга.
«Пора бы мне к этому привыкнуть», – подумал Решетников, чувствуя, как при виде жены, сидящей на диване в переговорной, в очередной раз покрывается холодным потом.
– Здравствуйте, что у вас? – собравшись с духом, произнес он.
– Я решила все рассказать мужу. Вот хочу сообщить вам лично.
– Не стоит рассказывать, – прокашлявшись, ответил Решетников.
– Вы знаете, тут все странно. Я приехала с полной уверенностью в том, что остаюсь в семье, у нас сын, у нас… Понимаете, он очень хороший, он отец, настоящий. Я не могу ему врать.
– Можете. И нужно, если любите. Это ложь во благо.
– Я хочу, чтобы все было честно, чтобы мы начали заново.
– Ничего заново не начнется.
– Почему?
– Я бы такого не простил. Мужчины устроены по-другому, измена для нас – это…
– Я много думала, я решила. Спасибо вам, – сказала Ольга, вставая.
– А если не простит?
– Если не простит… Это будет справедливо.
Дверь за Ольгой закрылась. Решетников еще долго сидел за столом, обхватив голову руками.
После мучительных размышлений Петр решил, что без участия сына он не сможет вернуть Ольгу. Саша отнесся к предложению отца с интересом. Он позвонил матери и сказал ей то, что просил Решетников.
– Мам, ну что вы натворили?! Не надо, ты слушай, хоть раз послушай меня! Вы влезли в мою личную жизнь! Личную! Она у меня была! А теперь… да, она решила со мной порвать!
– Расстались? Саша, ну ты не переживай, не надо…
Решетников, слушавший разговор по громкой связи, отметил, что в голосе Ольги просквозило облегчение.
– Не переживать? Все! Да не надо мне… Мне надо…
Решетников дал знак Саше, что пора обрывать разговор.
Саша нажал отбой и повернулся к отцу.
– Нормально?
– Талант, – ответил Решетников. – Надо закрепить успех.
У Саши зазвонил телефон.
– Мама звонит, – сказал он.
– Не берешь трубку до вечера.
– Откуда ты так все знаешь, как надо? – улыбаясь, спросил Саша.
Решетников не ответил.
– Вечером мама придет домой, ты будешь сидеть в комнате, делать уроки. На ноутбуке будет играть какая-нибудь грустная музыка, романтик колекшн, как говорится. Мама зайдет в комнату, начнет расспрашивать, чем ты занимаешься. Ты сначала не отвечаешь, показываешь всем видом, что обида твоя велика. Мама начнет говорить, что мы тебя любим, переживаем и все такое. Ты ответишь спокойно, рассудительно, с легкой грустью: «Мама, я понимаю, что вы хотите мне лучшего, но есть ошибки, которые человек должен совершить». На это мама скажет тебе примерно следующее: «Саша, поверь мне, эту ошибку совершать не надо. Последствия могут быть очень большими. Поверь мне. Есть моменты в жизни, когда ребенок просто должен согласиться с родителями. Просто сделать то, что они просят. А потом уже со временем ты поймешь, что так было лучше». И ты согласишься. Понятно?
Саша сосредоточенно кивнул.
– Потом сядь рядом с мамой на кровать, возьми ее за руку и скажи: «Хорошо, мам. Я все сделаю, как ты просишь». Наверняка мама заплачет. Потом вы еще немного поговорите в таком духе, она тебя поцелует и, спокойная и счастливая, выйдет. Занавес.
Вечером Саша позвонил Решетникову и сообщил:
– Получилось.
– Теперь у тебя вся жизнь впереди. Надеюсь, не вся с Анной Николаевной, но ошибайся, я не против. И называй меня «отец».
– Тебя мама ищет, ты чего трубку не берешь?
Решетников ответил:
– Готовлю ей романтический сюрприз. Все, скорбный вид и делать домашку.
Решетников прекрасно понимал, для чего Ольга хочет его увидеть. И он действительно приготовил жене сюрприз.
Он позвонил жене, изменив голос:
– Здравствуйте, это из агентства.
– Что такое?
– Вы должны приехать в гостиницу «Космос», номер восемьсот тринадцать.
– Зачем?
– Вы должны это увидеть.
Решетников боялся, что Ольга откажется, но она приехала. Дверь восемьсот тринадцатого номера была приоткрыта. Она осторожно заглянула в комнату. В глаза бросился столик с шампанским вином и фруктами. Пройдя в глубину номера, она увидела обнаженную молодую женщину, которая занималась любовью в позе наездницы. Ничего не понимая, Ольга несколько секунд наблюдала эту сцену. Тут девушка отклонилась в сторону, и стало видно, что мужчина с ней – Решетников. Увидев его, Ольга мгновенно метнулась в сторону, попятилась к двери и выскочила из номера.
Решетников ожидал чего угодно, но только не такой реакции. Он рассчитывал, что жена, застукав его, устроит скандал, они проорутся, и стена между ними рухнет. Тоскливая тревога все сильнее охватывала душу.
Он оделся, выпроводил актрису и помощников, не зная, что делать дальше. Вдруг по «рабочему» телефону позвонила Ольга.
– Зачем вы это мне показали? – Она плакала.
– Почему вы сразу ушли?
– Потому что иначе пришлось бы устраивать скандал, или молчать, или… это было бы ужасно в любом случае. Ужасно.
– Вы плачете? – Решетникову стало немного полегче.
– Да я рыдаю. Я изменяю, муж изменяет, разве это семья?!
– И теперь начните с ним заново.
– А если я теперь не хочу?
– Вы хотите, вы просто расстроены. Он был бы так же расстроен, если бы узнал о вашей измене. А теперь он не знает, что вы знаете о его… чувства вины у вас нет, а это было главное. Вы можете начать заново, поверьте мне.
– Нет, правильно будет разойтись. Мы уже не семья.
Рыдания душили Ольгу, она отключила телефон.
Решетников был растерян – весь его четкий план развалился.
– Твою мать, Оля, ну почему с тобой всегда все не так! – крикнул он, глядя на себя в зеркало. В ярости он швырнул в свое отражение чашку. Зеркало разбилось. Но легче ему не стало. – Ты дура, дура! – вскричал он, обращаясь к молчащему телефону. И добавил, сев на кровать в изнеможении: – А я идиот…
Перед ним возникло лицо Достоевского.
– Ну, ты дурак, – сообщил классик Решетникову. – Но персонаж из тебя отличный, говорю. Про себя пиши, про себя.
О проекте
О подписке