Вр – Ей просто по шапке теперь сильно достанется, тем более что она совсем недавно у нас работает. Так что, поймите… Ей же не положено пост покидать, а она отлучилась.

Д – Надолго? (обращаясь к Ксении)

Ксения собирается с силами.

К – Честно сказать, кофе ходила делала, минут десять не было, может пятнадцать. Но это не для протокола. В протоколе запишите, пожалуйста, что я в туалет на минуточку отлучилась.

Даниил улыбается.

Д – Хорошо, запишу. Люблю честных людей.

Ксения скромно кивает в знак признательности.

Вр – Ну и вот, Ксюха пришла, а на кардиомониторе уже прямая линия. Она мне позвонила, сама за аптечкой экстренной полезла, тут я прибежал, стали колоть и тут я заметил, что на аппарате лампочка моргает, что у него питание пропадало, а…

Д – Так, может и правда, свет отключали?

Вр – Нет, тут всё надёжно сделано, зарезервировано, никакое отключение электричества не страшно. Это только специально кто-то выключил, а потом включил. И этот кто-то не знал как аппарат работает; что если ему программу не сбросить, то аппарат сигнализирует об отключении питания.

Д – Угу. Дальше.

Вр – Что дальше? Дальше обкололи, но уже поздно. Тут я и думаю, полицию звать надо, кто-то ж аппарат отключал. Сам ничего трогать не стал. Ну а потом вы приехали (пожимает плечами). Всё.

Даниил кивает. Небольшая пауза.

Д – А окно кто открыл?

Вр – Так оно сейчас всегда открыто, духотища такая стоит.

Даниил снова кивает.

Д – Первый этаж, окно всегда открыто, медсестра периодически отлучается…

Вр – Но мы же её не охраняем, кто ж знал…

Д – Да это понятно. Вас никто и не обвиняет.

Вр – Тем более, старенькая бабулька, не бандит какой-нибудь, и в мыслях не было…

К – Владимир Иванович идёт.

По коридору стремительно идёт Владимир, порядком запыхавшийся.

Д – Это кто?

Вр – Муж дочери бабульки, глава семейства, так сказать.

Владимир подходит и первым делом здоровается за руку с врачом, затем с Даниилом.

В – Здравствуйте. Здравствуйте. Спасибо, что позвонили.

Не похоже, что Владимир убит горем, но то, что он расстроен – сомнений не вызывает.

В – Я прямо сразу примчался, жене сказал, что по делам, пусть хоть выспится, а сам вот видите, спешил как мог, хоть на прощание… А что здесь делает полицейский?

Д – Кто-то аппарат искусственного дыхания отключил.

Пауза.

В – Что вы говорите? (Владимир не на шутку удивляется) Мы, конечно, были готовы, что Мария Фёдоровна нас скоро покинет, но что вот так… А как же так?

Д – Разбираемся.

В – А можно туда… (делая неуверенный шаг к палате)

Д – Чуть позже, сейчас эксперт свои дела доделает.

Владимир кивает.

В – Простите, а вы…

Д – Даниил Сергеевич. Следователь.

В – Даниил Сергеевич… А я Владимир Иванович. Вы, если что…

Даниил переводит взгляд на врача.

Д – Вы, наверное, идите, я потом протокол напишу, подпишите. И телефончик свой, напомните, вам выдать; если что вспомните, сразу звоните.

К – Угу.

Вр – Мы там (указывая на коридор), во втором кабинете будем.

Даниил кивает.

Врач и медсестра неспешно уходят.

В – Это надо же так. Вот чего не ждали, того не ждали, честно вам скажу. Я, признаюсь, удивлён. Очень удивлён. Кому же это могло понадобиться убивать Марию Фёдоровну? (пожимает плечами) Ума не приложу. Просто не понимаю.

Д – Все убийства происходят или случайно, или из-за денег, или из-за чувств, в том числе страх, месть, любовь… И на случайное убийство это не похоже. Может ей кто-нибудь хотел отомстить?

В – Да ну, бросьте. Мария Фёдоровна была очень светлым человеком; очень. Вот муж её покойный, тот – да, тот ради денег… Но он уже лет двадцать, как умер. Нет, никто не мог ей мстить.

Д – Деньги?

В – Да тоже…

Д – У неё наследство осталось? Квартира, может?

В – Квартира… Есть немного недвижимости, счёт может миллионов на пятьдесят, шестьдесят, не больше, всё от мужа покойного, но…

Даниил кивает.

Д – Неплохо…

В – Да не сказать, что много. У меня в компании годовой доход не меньше, так что вряд ли, что эта сумма…

Д – Завещание было?

В – А как же? Было, конечно. Я вам даже доподлинно могу сообщить, что там было написано, потому что я присутствовал при его составлении. И юрист как раз мой хороший знакомый был, Эдуард Иваныч, порядочный человек, между прочим, которых сейчас не так часто и встретишь. Он, знаете, в своё время…

Д – Так что в завещании было написано? Если не секрет, конечно.

В – Да какой секрет? Всё внукам. Половина Кириллу, а ещё половина поровну между Антоном и Настей.

Д – А Кириллу почему больше?

В – Очень они были связаны друг с другом, особенно последнее время. Прямо не разлей вода. Но вы не подумайте чего, на это никто не обижается. Кирилл, пока не уехал, от Марии Фёдоровны не отходил, часто вместе сидели, то за бога беседу вели, то ещё за что; любители были, знаете ли. Так бывало, что по полночи слышно…

Д – В общем, наследство у бабушки было.

Владимир снова пожимает плечами.

В – Ну как сказать? Не очень большие деньги, я вам говорил, но тем не менее…

Д – Давайте так. Вы мне сейчас напишите имена и телефоны всех домашних; всех, кто общался с бабулей последнее время…

В – Да с кем она общалась кроме нас? Уже сколько лет болела, никуда из дома не выходила, только что с семьёй…

Д – Тогда только телефоны семейства. Напишите?

В – Конечно, напишу (достаёт из кармана телефон, Даниил достаёт записную книжку). Вы в любое время звоните… Вам продиктовать?

Д – Диктуйте.

В – Так, прямо по алфавиту, Анна, служанка наша, она хоть и не родственница нам, но уже как член семьи. Давно у нас работает, всё знает, и поговорить с ней всегда можно. По-житейски, скажу я вам…

Д – Телефон…

В – А, ну да.

Владимир переводит взгляд на телефон и всматривается в экран.

Сцена 3

Обстановка: кабинет, утро.

Действующие лица: Даниил, Анна

Даниил собирает какие-то бумаги, разложенные на столе, в одну стопку. Смахивает рукой пыль. Анна молча сидит на том же стуле для посетителей, на котором до неё сидел Алексей; Анна молчит и с интересом наблюдает за уборкой Даниила.

Д – Ну всё. Так… Вы в курсе, по какому поводу я вас вызвал?

А – Да, я отпрашивалась у Владимира Ивановича и он мне рассказал.

Д – Хорошо.

Даниил берёт, лежащую на краю стала, записную книжку. Открывает её. Берёт ручку, готовясь записывать. Далее, на протяжении всего диалога, Даниил делает в книжке какие-то пометки.

Д – Расскажите мне о Смирновых.

А – Что рассказать?

Д – Как живут, кто к кому как относится и вообще, кто есть кто. Как к Марии Фёдоровне относились… Я же потому вас первой и вызвал; вы же наверняка всё про всех знаете и, при этом, не являясь Смирновой, можете судить более или менее непредвзято. Ведь можете, надеюсь?

А – Не знаю.

Д – Ну хотя бы постарайтесь.

А – Я попробую.

Д – Итак, Смирновы…

А – Смирновы… Семья такая, довольно состоятельная, ну…

Анна не знает, что именно рассказать.

Д – Нет, давайте проще.

Даниил перелистывает записную книжку на страницу назад.

Д – Владимир Иванович.

А – Владимир Иванович? Владимир Иванович – он… Он – глава семейства. У него свой бизнес, строительная фирма, денег хватает, так что никто больше не работает. Вернее, как, ещё Кирилл работает у того же Владимира Ивановича, то есть у отца, но он только год как институт окончил, так что работает так… Но вроде числится. Кирилл вообще-то…

Д – А Владимир Иванович – он какой?

Анна улыбается.

А – Он добрый. Никогда плохого слова от него не слышала, даже не слышала, чтобы он голос повышал, а я у Смирновых уже больше десяти лет работаю. Очень хороший человек и помочь, если что, всегда может. Ничего плохого не хочу сказать.

Д – Угу… А Елизавета Павловна – это кто?

А – Это жена Владимира Ивановича, дочь покойной Марии Фёдоровны.

Д – Чем занимается?

А – Да ничем, всё больше дома сидит, или гуляет, или по магазинам ходит. Правда, в последнее время выходила из дому не часто, за Марией Фёдоровной ухаживала. Мария Фёдоровна, она ж, знаете, уже давно болела; рак у неё был. Последнее время уже и обезболивающие почти не помогали, так мучилась… А Елизавета Павловна всё ухаживала. Целыми днями от неё не отходила. И врачей она искала… Правда, как искала, услышит где-нибудь или вычитает в интернете, а Владимир Иванович потом договаривается, возит, платит… Но всё равно, уже несколько лет, как кроме Марии Фёдоровны никаких дел у неё и не было. Елизавета Павловна и сама от этого занятия знаете, как страдала? Она и похудела последнее время сильно, почти не ела. Бывало, день с Марии Фёдоровной сидит, рассказывает ей, что всё хорошо будет, а ночами плачет; я же вижу, что плачет. Выматывало это всё её конечно, откуда только в человеке столько терпения? Даже удивительно, я на неё всегда поражалась: как можно видеть, как человек мучается, а Мария Фёдоровна очень от болезни своей страдала, но при этом ещё и приободрять её, ухаживать…

Д – Кстати, Мария Фёдоровна в больнице давно лежала?

А – Ну как сказать… Последнее время частенько, периодически полежит, потом дома, потом снова полежит… То, бывало, в сознание по несколько дней не приходила, то в сознании. Но лучше уж, скажу я вам, без сознания, тогда не больно. Ой, не дай бог так умирать, страшное дело. А в последний раз… Чуть больше недели пролежала. Она дома сознание потеряла, её отвезли, потом она пришла в себя, всё стонала целыми днями, никак обезболивающее не могли подобрать, потом, в последний день, кажется, опять без сознания была…

Д – А Елизавета Павловна и Владимир Иванович что делали в последнее время?

А – Да всё то же самое. Елизавета Павловна целыми днями у Марии Фёдоровны сидела, Владимир Иванович за ней заезжал вечером; тоже сидел; бывало, что и на несколько часов на ужин опаздывали, засиживались. А так… Да всё то же самое.

Д – Понятно. Ну, хорошо, а кто такой Кирилл и почему ему полнаследства досталось?

А – Кирилл – это средний сын Владимира Ивановича и Елизаветы Павловны, внук Марии Фёдоровны. Есть ещё старший сын Антон и младшенькая Настя, она в этом году в институт поступает. Кирилл – он… Философ что ли. Нет, не философ, конечно, и не сказать, что сильно верующий, но…Что-то такое. Он вообще к Марии Фёдоровне всегда привязан был, а последнее время всё они о вере, о Боге, ну и о смерти, конечно, поговорить любили. Кирилл всё Марию Фёдоровну успокаивал, что там хорошо будет и всё заставлял её причастица, что бы она в раю оказалась, очень он в это верил и желал Марии Фёдоровне счастья и в том мире тоже. А Мария Фёдоровна – она ж атеистка, никогда в жизни в церкви не была и всё отказывалась. Вот они и беседовали…

Д – Кирилл – он какой?

А – Ну какой… Обычный. Не знаю. Последние годы немного стал… Более замкнутым что ли; ещё больше в свою веру ударился, как в Англию уехал.

Д – В Англию?

А – Ну да, он там учится. Два года уже, третий пойдёт. Приезжает пару раз в год, на каникулы, вот изменения и заметны. Скажу я вам, слухи недавно ходили, но я не в курсе, честно сказать, от Антона слышала, что Кирилл как в Англию приехал, то ли свободу почуял, то ли ностальгия так сказалась, но пустился он там во все тяжкие; дел каких-то натворил, долгов понабрал… Только вы родителям не рассказывайте, он их очень расстраивать не хочет, даже не представляете, как очень.

Д – Не расскажу.

А – Вот он, в общем, покуролесил, да видать взялся за ум, в вере спасся, укрепился, так сказать. Последний раз, когда он приезжал, уже совсем другой человек. Уехал – открытый парень такой. Потом первый раз приехал, прямо повеселел как будто, понаглел что ли; потом приехал – грустный-грустный, молчаливей камня; потом смиренный какой-то приезжал, замученный, а потом, когда в последний раз был, возмужал прямо: уверенный такой, спокойный, всё о Боге рассказывает, да философствует. Всё меняется. Но не в курсе, что именно там было, не знаю. Я ещё удивлялась таким переменам, а как недавно о его делах там узнала, так мне всё и стало понятно.

Д – Так он сейчас ещё там, в Англии?

А – Ну да, теперь-то, наверное, приедет на похороны, на несколько дней, должен приехать обязательно.

Д – Ясно.

Пауза.

Д – А старший сын – Антон, да?

А – Да, Антон. Он такой… Довольно строгий, но тоже добрый; все добрые. В детстве, в юности точнее, тот ещё баловник был, не слушался, всё по-своему делал. Не сказать, что совсем оторви и брось, конечно, но шалопай, шалопай; его только Кирилл и сдерживал. Они вообще не разлей вода всегда были, всегда вместе. Хотя и разные. Кирилл однажды Антону буквально жизнь спас, натурально спас. Это ещё лет семь назад было. Гуляли они где-то, а Антон – он же неугомонный, вот и кинулся через дорогу, не глядя, а Кирилл видит, что он сейчас под машину попадёт, и бегом за ним, оттолкнул его, а сам попал, ногу ему тогда переехало, сильно раздробило, думали без ноги останется, но нет, собрали врачи, обошлось. С тех пор, кстати, Антон угомонился, смерть почуял что ли, или понял, что он близким своим плохо делает, в общем ответственней стал, повзрослел сразу. Они потом ещё ближе стали.

Даниил кивает.

Д – Остаётся Анастасия, да?

А – Настя – она такая… маменькина дочь что ли. Тут интересно. Никого не слушается, никто не авторитет, кроме матери, Елизаветы Павловны, тут у них самые нежные чувства друг к другу. Очень она мать любит. Уже сколько раз было, придёт с гулянки какой поздно, бывало, что и выпивши, и если видит меня, всегда просит «только маме не говори, пожалуйста, только не маме». А с братьями, с отцом, да и с той же Марией Фёдоровной… Нет, не близки, особнячком держится. Если бы не мать, даже не знаю… Но ради матери, скажу я вам… Несколько лет назад Елизавета Павловна заболела, сильно, грипп тяжёлый был, температура такая была… Даже бредила. Так Настя специально простудилась, чтобы ей больничный дали, и чтобы она могла с матерью посидеть, а та, значит, совестью не мучилась, что Настя из-за неё прогуливает.

Д – Откуда же вы знаете, что специально?

А – Так я смотрю, погода плохая, а она на улице сидит, вся одетая, но без шарфа и газировку из холодильника пьёт. Я подхожу к ней, говорю, мол, простудишься, горло застудишь, домой иди, а она с улыбкой так: «вот и хорошо, не мешай мне Анна и маме смотри не скажи». Вот как.

Д – Интересно.

А – Интересно? Может быть. Это, наверное, по женской линии любовь к родителю, заведено так.

Д – Кстати, по поводу интересного, ничего такого последнее время не наблюдали?

Анна пожимает плечами.

А – Нет, ничего. Грустно всё было, из-за Марии Фёдоровны, но как обычно.

Д – На днях, вчера в частности? Никто не нервничал, на часы не поглядывал?

А – Нет, не было такого.

Д – Может, кто дома отсутствовал или ночью мог уйти?

А – Нет, все дома были.

Д – Но уйти незаметно могли?

А – Могли, конечно. И Антон мог, и Настя, та вообще частенько уходит, а под утро возвращается. Елизавета Павловна или Владимир Иванович, конечно, незаметно друг для друга не уйдут, они в одной комнате спят и…

Д – А Владимир Иванович, он… (не знает, как продолжить мысль)

А – Неужто, на него думаете?

Д – Нет, на него я в последнюю очередь думаю, я с ним разговаривал и… Тяжело с ним, кстати, общаться (усмехается). Но не похож он на человека, который способен убить. Но всё равно, каким-то… Слишком спокойным он что ли показался.

А – Я вам так скажу, ожидали, что Мария Фёдоровна скоро преставится, так что неожиданности не было. А что горем не убит… Так это и Елизавета Павловна утром сказала, что слава богу, что Мария Фёдоровна отмучалась. Она же так страдала… Ужас, просто ужас.

Д – Вы говорили.

А – Вы просто не представляете. И вот эта атмосфера в доме… Я знаю, что вам надо найти убийцу, я всё понимаю, но кто бы это мог быть из семьи… Не знаю, ни про кого-бы ни подумала. Да, чего уж греха таить? В сущности, всем стало лучше. Но знаете, почему лучше? Потому что Марии Фёдоровне, наконец, стало хорошо.

Даниил на секунду задумывается.

Д – Ну может тогда кто-нибудь не из семьи? Может враги какие, обиду кто затаил?

А – Вот это я точно не знаю. Если по этому поводу, то вы лучше с Елизаветой Павловной пообщайтесь, она в курсе всех дел. Владимир Иванович – он больше в работе, домом мало занимается, дом на Елизавете Павловне, может она вам что и расскажет.

Д – С Елизаветой Павловной пообщаться, да?

Даниил откидывается на спинку стула и задумывается, глядя в потолок. Возвращение к разговору из данного положения есть начало сцены 4 (переход к следующей сцене без смены ракурса).

Сцена 4

Обстановка: кабинет, день.

Действующие лица: Даниил, Елизавета

Даниил продолжает задумчиво смотреть в потолок; снова облокачивается на стол.

Д – Так скажите всё-таки, были ли у Марии Фёдоровны какие-то тайны?

На стуле сидит Елизавета. Вид у неё довольно печальный, взгляд пустой, глаза заплаканы. Говорит она тихо, еле слышно и с явной неохотой; в диалоге много «затянутости» и пауз.

Елизавета пожимает плечами.

Е – Не знаю я никаких тайн, не припомню.

Д – Ну может у неё какие недоброжелатели были?

Е – Даниил Сергеевич, ей было 82 года, какие в этом возрасте могут быть враги?

Д – Согласен, но мало ли…

Е – Нет, право, не знаю.

Д – А в последнее время она ни с кем не встречалась?

Елизавета какое-то время вспоминает.

Е – Последний раз, месяца три или четыре назад, подруга её заходила. Как раз маме перед этим совсем плохо стало, и она приходила проведать. Но с тех пор… Нет, никого.

Д – И никаких подозрений?

Елизавета задумывается.

Е – Нет, пожалуй, что никаких.

Даниил откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди.

Д – Я на вас надеялся; я так понял, что вы всё про всех знаете.

Елизавета усмехается.

Е – Это вам Анна, должно быть, сказала? Нет, боюсь, я не смогу вам помочь.

Даниил некоторое время молчит.

Д – Как вы узнали, что… Мария Фёдоровна скончалась?

Е – Владимир сказал. Я проснулась, спустилась вниз, он меня ждал.

Д – А во сколько он домой приехал?

Е – Не знаю, я не спрашивала.

Д – А во сколько уехал, знаете?

Е – Ночью. Точно не знаю. Ему позвонили, он взял телефон и вышел из комнаты, сказал, что по работе, я тут же опять заснула.

Д – И не спросили, кто звонит?

Е – Ему часто звонят по работе, и вечером, и ранним утром, и ночью бывало, если на стройке что случается. Я не спрашиваю. Я не в курсе его работы.

Д – На часы не посмотрели, да?

Е – Нет, не смотрела.

Даниил кивает.

Е – Что ж вы думаете, это Владимир? (грустно улыбаясь) Или, быть может, я? Может для того я здесь, что вы меня подозреваете?

Д – Нет, я пока никого не подозреваю, просто хочу разобраться.

Е – Разберитесь, будьте любезны.

Пауза затянулась.

Даниил облокачивается на стол.

Д – А скажите, Елизавета Павловна, а что там за история с Кириллом?

Е – Какая история? (Елизавета не на шутку удивляется)

Д – Да вот ходят слухи, что Кирилл там, за бугром, дел каких-то натворил, может даже долгов каких набрал…

Елизавета машет рукой.

Е – Пустое. Это Анна рассказала, я так понимаю? Анна часто у нас слышит звон, да не знает где он.

Д – Но всё же, было что?

Е – Насколько мне известно, Кирилла действительно ещё с первого курса чуть было не отчислили, что-то плохо он там за учёбу взялся, но потом исправился и на этом дело кончилось.

Д – А почему его хотели отчислить?