– Я вот обычно представляю её в таком чёрном вызывающем вечернем платье, под которым…

Сергей весь сжался, то ли от досады, то ли от злости, а скорее всего – от ревности.

– Если ты сейчас не заткнёшься, я тебе морду набью, обещаю.

Сергей и вравду был готов убить Андрея.

«Что хоть ты? Мы же с тобой неоднократно обсуждали всяких там…»

– Серёг, ты чё? Ну, хочешь ты её, и я хочу, что из этого? Поговорить, что ли, нельзя?

– Ещё хоть слово…

«Ты смотри! Да он меня ревнует! Точно ревнует! И ещё как. Как же я раньше не догадался?»

– Всё, молчу.

Сергей снова принялся за чтение.

– Да ладно тебе, Серёг, не обижайся, ну переборщил чуть-чуть.

– Ну что ты к нам пристал?– Сергей всё ещё злился.– Отцепись.

«Чего? К нам?.. Да он влюбился! Вот чёрт, он влюбился в Ирку!»

– Ещё раз извини.

«Сейчас с ним нельзя говорить, попозже».

Затянулось довольно долгое молчание.

– Пара через сколько?

– Пять минут,– отрезал Сергей.

Андрей закурил.

«Да. Он влюблён в неё по уши. Серёга влюбился, влюбился, влюбился! Вот это новость. А может… Не-ет, точно влюбился, все признаки налицо. Несчастный Серёга…»

Сергей, насупившись, читал лекцию.

«А я тут дурак с ней заигрываю, как хоть он только терпит? Мне поиграться, а он её любит, по-настоящему любит».

Андрей потушил сигарету и поправил свитер.

«Девушки друзей– это святое. Всё, теперь надо держать себя в руках, а то он меня ещё прибьёт ненароком».

Сергей заговорил. Голос его был такой же, как и всегда.

– Пошли, звонок уже должен был быть.

– Пошли.

«Эх Серёга… Нет, всё, я умываю руки».

У Андрея как камень с души упал. Наконец-то отпал вопрос «иметь или не иметь?», да и за Сергея он был доволен.

В отличие от Сергея, Андрей пошёл на пару в приподнятом настроении.

Сергей загрузил нужный файл. На экране появился знакомый текст.

Так, так, так. Про цели надо бы дописать. Третий день уже не могу закончить. Итак. «Следует отметить, что для каждого его цель– самая лучшая, самая необычная, самая многообещающая…» Нет, не то, лучше так. «Следует отметить, что для каждого его цель– самая лучшая, самая необычная, самая многообещающая…» Андрей, сволочь. «Никто, если уж он выбрал свою цель и идёт к ней, не скажет, что его цель– это так… баловство; моё средство– лучшее…» Ну Андрей достал, как хоть… Стоп. «…средство в мире» Нет, гадость. Да что ж такое? Опять мысль не идёт. Ладно, потом подправлю. «Я хочу стать военным, что может быть благородней? Я хочу быть учёным, что может быть труднее? Я хочу быть художником, что может быть прекрасней? Или даже…» Ну Андрей, когда-нибудь я точно тебя… Да допишу я или нет? «…банальное: я хочу заработать побольше денег, что может быть очевидней? И каждый превозносит именно своё средство и…» А если он и Ире обо мне что-нибудь там наговорил? Нет, вряд ли, не такая уж он сволочь. У него хоть и злые шутки, но всё равно это только шутки, плохого он никогда… Проклятье, опять отвлёкся. «…чем больше он его превозносит, тем больше людей выберут себе именно это средство. Например, почему сейчас в мире существует едва ли не культ секса? Потому что по телевидению, в фильмах, в книгах, трубят и трубят, что секс– это замечательно, это естественно, это круто…» Дурак он. Я бы никогда… Опять. «Вот и становятся…» Ира, ну почему у тебя сегодня выходной? И завтра я тебя увижу только на одной перемене. Если бы ты только знала, как я люблю тебя… Нет, так дело не пойдёт. Надо сосредоточиться, сосредоточиться. «…все «озабоченными», выбирая себе под этим давлением именно это средство (особенно это касается молодёжи; с возрастом это, конечно, проходит). Порою из таких вот частностей строят…» А вдруг Андрей расскажет Ире о сегодняшнем? Тогда я его точно убью, из самых гуманных соображений убью. Из любви к Ире я готов на всё, и бог меня поймёт, все поймут. Любовь– единственное прекрасное, что есть в человеке и ради неё… Не могу я больше! Надо писать, писать… «…целые системы. Власть («воля к власти»)– вид, одно из средств самоутверждения; секс– тоже вид самоутверждения; весь «абсурд» из-за того, что самоутвердиться не получается и т.д. Т.е., как видно, источник всё равно один, просто некоторые за очень большими деревьями не в силах увидеть леса. У многих, конечно же, возникнет…»

Да, я влюбился. Я не смогу без неё; без её улыбки, без её запаха, без её… А может Андрей тоже?.. А вдруг? Тогда всё, конец всему. Против него я ничто, и самое страшное, что я это отчётливо понимаю. Хотя нет, вряд ли. Он сам говорил, что совсем не хочет за ней увиваться. Но тем не менее… Всё может быть, да и… Да буду я писать или нет? «…вопрос: «Всё средства? А как же великая сила искусства? Почему молодёжь помешана на любви? Как же…» Ира, я люблю тебя. Даже не знаю, как описать это чувство, это нечто… Даже не знаю, как сказать. Я люблю и всё, люблю… Ира, если бы только знала… Знала. Вот Андрей теперь, скорее всего, знает, ну если он будет доставать меня по этому поводу! Он у меня тогда… Такого я ему не прощу. Хоть это и нехорошо, но любовь того стоит, это одно из тех немногих чувств… О-ой. Не отвлекаться, соберись. «Как же…» О чём это я? Хм… Ладно, потом разберусь. «Но всё это…» Ирочка… Какое это всё-таки прекрасное и возвышенное чувство– любовь, как это прекрасно– любить. Вот только Андрей, сволочь… Всё, хватит. Чуть-чуть осталось, совсем немного. «Всё это…» Что, «это»? Да ё-моё! Никаких мыслей, даже… Только Ира, Ира, Ира… Ах Ирочка, мне достаточно только одного твоего взгляда, одной твоей улыбки… Ну почему я так редко тебя вижу? Мне кажется, я и недели без тебя не проживу. Я люблю тебя и это… Это невозможно выдержать. Опять ни черта не могу написать! Что же я… А как она вчера… Проклятье! Нет, не могу я сейчас писать, да и вообще не сегодня. Завтра… в другой раз… когда-нибудь… Никаких сил нет».

Сергей с досадой выключил компьютер и лёг на диван.

Наконец появилась Ирина.

Сергей специально пришёл на десять минут раньше, чтобы не упустить её.

Сейчас он сидел за столом и старался делать вид, что её появление его мало волнует.

– Всем привет.

– Здравствуй.

– Здорово.

Ирина сняла пальто и, секунду посмотрев на себя в зеркало, села за стол, достав из пакета кучу расчётно-графических работ.

– Проверила?– невозмутимый вид у Сергея получался с трудом.

– А как же? Почти всю ночь проверяла, спать хочу, просто ужас.

– Ты бы лучше днём лишнюю минутку нашла.

– Некогда, дела.

– Какие же дела могут быть днём?– вставил Андрей

– Готовка, уборка…

«Она восхитительна».

– Понимаю.

– Полдня только на еду тратишь.

– Любишь хорошо поесть?

– Ещё как.

– А по твоей фигуре не скажешь.

– Мне просто повезло.

Сергей больше не знал, что ещё сказать, а потому счёл за лучшее замолчать.

– А что это ты сегодня такой молчаливый?– обратилась Ирина к Андрею.

– Просто так.

– Просто так даже мухи не женятся.

– А я всё равно просто так.

– Проблемы?

– Ни в коем случае.

– Тогда не понимаю, объясняй.

– Объяснять? А зачем тебе понимать?

– Хочу.

– Меньше знаешь, лучше спишь.

– Ух ты, какой.

– Не в настроении я сегодня.

– Ты и не в настроении?– Ирина недоверчиво посмотрела на него.

– Имею право.

– Имеешь, все имеют,– согласилась Ирина.

– Только не каждый может этим воспользоваться,– Сергей всё-таки решил не молчать как рыба.

– Почему же?

– Мы слишком зависим от общественного мнения. Не хватает нам характера для такого противостояния.

– Неправда, люди, конечно, влияют, но решаю-то я, а не кто-нибудь там.

– Но решаешь-то под действием других. «Иметь собственное настроение– это привилегия крупных зверей», а где сейчас таких встретишь?

– То есть, по-твоему, на наши действия больше влияют окружающие, нежели мы сами?

– Совершенно верно. По крайней мере, стимул всегда приходит извне. Мы можем этот стимул даже и не очень-то почувствовать, не придать ему значения, но он определит все наши дальнейшие действия.

– И что же это может быть за стимул?

– Любая интонация, любое слово, всё что угодно. Мелочь, а у нас потом вся жизнь может пойти по-другому.

– Не, глупости. Общественное мнение достаточно сильно может влиять только на поверхностное поведение и внешний вид, не более того.

– Ты недооцениваешь массовость и самовнушение.

«Серёг, ну не об этом надо говорить».

– Внешний вид и настроение, в большее я не верю.

– Как знаешь. Кстати, о внешнем виде, у тебя волос.

– Где?

– Вон там.

«Ну ё-моё! Ты ещё родинки там покажи, что ж ты…»

– Спасибо.

Сергей не понял, что это была издевательская улыбка, а потому никаких выводов для себя не сделал.

Ирина убрала волос и остановила взгляд на Андрее, который, сам не зная почему, пристально следил за всем этим процессом.

– Чего?

– А?

Ирина засмеялась

– Да ничего, ничего.

– Я просто задумался.

«Вот чёрт!»

– А я-то уж думала…

– Не то ты думала.

Сергей не понимал, о чём вообще речь, а потому скромно молчал.

– А откуда ты знаешь, что я подумала?– Ирина ехидненько улыбнулась.

– Я не знаю, но всё равно не то.

Ирина почему-то засмеялась.

– Ну ладно.

«Да что ж ты ко мне привязалась?»

«Как-то странно она с ним разговаривает, неужели она и с ним заигрывает? Нет, не может быть. Она же всегда так мило со мной разговаривает…»

Они замолчали.

Сергей перебирал бумаги и иногда косо поглядывал на Ирину.

«Как же я тебя люблю. Не может быть, чтобы она…»

Ирина молча проверила расчётки.

Андрей просто думал.

«Вот зараза, поиграть со мной захотела. А может… Нет, я друзей не предаю. Я всё, я пас».

Через несколько минут прозвенел звонок, и они молча разошлись по университету.

– Ген, пивка, что ли, притащи.

– А ты уверен?

– Угу.

– Иди, иди,– поддакнул Владимир.

Геннадий нехотя пошёл за пивом.

– Что это ты такой весёлый сегодня?

– Как обычно.

– Да ладно, сидишь, сам себе смеёшься.

– Экий ты наблюдательный-то.

– А то.

Геннадий вернулся и плюхнулся на стул.

– Ща принесут,– он закурил.– Эх, сейчас бы…

– Тихо, тихо, сейчас Андрюха будет нам интересную историю рассказывать.

– Да?– удивился Андрей.

– Давай, давай.

– Да не буду я ничего рассказывать.

– А-а, улыбаешься, глаза прячешь, колись.

Андрей засмеялся.

– Да вы не поймёте.

– Да ладно, ломаешься, как красна девка.

Андрей вздохнул. С одной стороны нехорошо, конечно, но поделиться ой как хотелось.

– Ну, хорошо.

– Та-ак, начало неплохое.

– Ген, не перебивай.

– Молчу, молчу.

– Ну и?

– Вы Серёгу знаете?

– Бурова?

– Нет, который со мной работает.

– Да ну, откуда?

– Слыхали, ты рассказывал.

– Да, да, точно.

– Так вот, Серёга, по-моему, влюбился.

Несколько секунд они молчали.

– Не понял, и всё?

– Ну и что?

– Как «что»?

– А нам то какая разница?

– Я же говорю, вы не поймёте; вы его просто не знаете.

– Не, ну я представляю.

– Да ничего ты не представляешь.

– И в кого же он влюбился?– решил развить тему Владимир.

– Тоже со мной работает, пару недель назад пришла, только что из аспирантуры.

– Как звать?

– Ирка. Ух, хороша девка,– Андрей прицокнул языком.– Такая вся…

– А ты её…

– Да упаси господи, чтобы на работе и… Каждый день видеть, каждую минуту играть свою роль…

– И то верно.

– О, пивко.

Пиво было подано, пепельница сменена.

– Спасибо, родная.

Официантка к такому обращению, видимо, привыкла, поэтому никак не отреагировала.

– Невесёлая какая-то.

– Да её такие как ты…

– А вообще она тебе как?

Андрей посмотрел вслед официантке.

– В принципе…

– Да не она, эта, как её? Ирка.

– Она? При других обстоятельствах я бы её, конечно…

– Ещё бы.

– И знаете, что самое смешное?

– Что?

Андрей сделал паузу и отпил пива.

– Она ко мне клеится.

– Ой, ой, ой.

– Не, правда.

– Неужели?

– Да честное слово.

– Допустим.

– Ну и что ты тогда? Как маленький.

– Да, трахни её.

– Не хочу.

– Врёшь.

– Вру.

– Что-то я тогда не понимаю…

– Аль недостаточно хороша?

– Хороша.

– Аль глупа?

– Отнюдь.

– Прям идеал какой-то.

– Вроде того, но…

Андрей развёл руками, однако ни Владимир, ни Геннадий этого жеста не поняли.

– Что?

– Серёга.

– А что Серёга?

– Ну, ты что, совсем дурак что ли?

– Да?

Все засмеялись, всё-таки умел Геннадий играть интонациями.

– Я же говорю, Серёга к ней явно неравнодушен, ну не могу же я так, ради какого-то одного траха предать его? Я ж его с первого курса института знаю.

– Да, верно.

– Угу, кидать друга из-за какой-то там… Это, конечно, не дело.

– Так что, ничего у меня с ней быть не может.

– Ну и ладно, невелика потеря, правда же?

– Точно, точно.

– Кстати, припёрлись.

К столу направлялись несколько девушек приятной наружности.

– Где? А-а…

– Что хоть ты такой убитый? Второй день уже…

– Погода плохая,– вздохнул Сергей.

Погода действительно была скверная.

– Но это не повод для того, что пять минут смотреть в одну точку.

– Значит, просто хреново.

– Очередной депрессняк?

– Наверное.

– Вот так внезапно?

– А почему бы и нет?

– Ну ладно, ладно, депрессия, так депрессия.

Минута молчания.

– Нет, не депрессия.

Андрей улыбнулся.

– И как же ты это понял?

– Просто плохое настроение, плохие мысли.

– И какие же, если не секрет?

«Наверное, об Ире».

«Об Ире».

– Не знаю, лезет всякая гадость в голову.

«Да, Ира вчера вела себя нехорошо».

«Не могу понять, заигрывает она с ним или нет?»

– Так что же это за гадость?– не унимался Андрей.

– Гадостная.

– Ясно.

Андрей, наконец, отстал.

Сергей украдкой посматривал на него.

«Что же ты от неё хочешь? Неужели ты тоже? Нет… Или, может, всё-таки да? Надо спросить, не могу я больше. Все выходные только об этом и думал, так и чокнуться можно. Пусть будет, что будет».

– Андрей.

– А?

«Нет, что он обо мне подумает? Опять издеваться начнёт, Ире ещё всё расскажет».

– Нет, ничего.

– Угу.

«Хотя нет, это уже не игрушки, издеваться он не будет. Да и не такая уж он и сволочь, чтобы всё Ире рассказать».

– Андрей.

– Да чего?

«Может, всё-таки не надо? Нет, надо, иначе я просто с ума сойду».

– Я хотел спросить…

– Спрашивай.

– Ты…

– Ну?

«А, была – не была!»

– Как ты относишься… к Ире?

Андрей удивлённо поднял брови.

– А что?

– Ну, ответь.

– Нормально; очень даже неплохой человек.

– Я не в этом смысле.

– А в каком?

– Ну-у…

– Нет, никаких видов я на неё не имею. Делай, что хочешь, на счёт меня можешь не беспокоиться.

Сергей смутился.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ладно тебе, мы оба знаем, что я имею в виду.

Сергей слегка покраснел.

«Неужели он догадался?»

– За километр же видно, что ты в неё влюбился.

Сергей засмущался ещё больше.

– Кто тебе сказал?

Андрей засмеялся.

– Ванька Ветров! А то я слепой, ты же втюрился в неё по уши.

– Я не…

– Да ладно, не отпирайся, это же ясно, как божий день.

Сергей смирился.

– Я…

– Да и чего здесь такого? Ну, влюбился, с каждым бывает, почти. Если бы я верил в любовь, я бы, наверное, тоже в кого-нибудь влюбился.

– Да?

– Истинно говорю. Кстати, поздравляю.

– С чем?

– Как с чем? С любовью.

– Угу, лучше бы сочувствовал.

– Что это ты так заговорил?

– А что?

– Раньше ты говорил, что это прекраснейшее из всех чувств.

– Настроение плохое.

– Я же сказал, что на Иру никаких видов не имею, и иметь не буду. Это я обещаю.

– Спасибо, полегчало.

– Что-то не слышу радости.

– Боюсь я.

– Чего?

– Жизни.

– То есть?

– Она птица высокого полёта, а я так… червячок… немой.

– Глупости.

– Почему?

– Да, она женщина опытная и со вкусом, но и ты не Квазимодо. Главное – уверенность.

– Да где ж её взять-то?

– Из глубин подсознания.

– Боюсь, не докопаюсь.

– А ты постарайся.

– Не могу.

– А ты через «не могу».

– Не верю я в себя, понимаешь?

– Да будет она твоей, не боись.

– Мне бы твою уверенность.

– Верь в себя! Ты же не урод? Не урод. И не дурак. Так что же ещё надо?

– Умение.

– Это дело наживное.

– Вот не нажил я его.

– Да, вот это действительно проблема.

– Вот именно.

– Ну да ничего, любовь же все преграды преодолевает, так ведь?

– Вроде того.

– А чего ты тогда боишься? Если она примет твою любовь– она будет твоей; если не примет – значит она стерва, а зачем тебе стерва?

– Да, может быть, ты прав.

– Я всегда прав.

Андрей закурил.

– Сколько до конца перемены?

– Почти двадцать минут. Кстати, пойду-ка я, наверное, перекушу.

– Иди.

– Тебе принести чего?

– Не, не хочу.

– Как знаешь, я пошёл.

– Угу.

Сергей достал из пальто деньги и вышел.

Андрей остался один.

«Любовь… Это же надо, Серёга влюбился в Ирку! Кто бы мог подумать? Действительно, радоваться за него или посочувствовать? Ну да ничего, он же её любит, а любви подвластно всё, вроде бы. Интересно, а Ирка догадывается?..»

Как раз пришла Ирина.

– Привет.

– Здорово.

– Ну и погодка.

– Угу.

– До нитки промокла.

– Бывает.

Андрей немедля сделал вид, что он разбирается в лабораторных работах.

– У меня причёска нормальная?

– Нормальная.

Ирина села за стол.

Она украдкой улыбнулась и начала что-то искать.

– Ты такой небольшой листок не видел?

– Небольшой?

– Да.

– Исписанный?

– Да.

– Нет, не видел.

Ирина улыбнулась.

«Только не начинай…»

– А где же он тогда?

– Не знаю.

– Посмотри у себя на столе.

– Да нет его там.

– Так ты ж даже не смотрел.

– Ну, неужели я не знаю, что у меня на столе?

– Ладно, я сам посмотрю.

Ирина быстренько, чтобы Андрей не успел возразить, подошла к столу и, низко склонившись, стала рыться в ворохе бумаг, сложенном на нём.

«Вот это… Не надо»

«Та-ак».

Ирина на секунду протянула руку на другой край стола.

«О Господи…»

– Странно, нет.

«Ах ты… Главное держать себя в руках».

Ирина выпрямилась и упёрла руки в бока.

– А где же тогда он?

Ирина думала.

Андрей всеми силами старался не отводить глаз от лабораторных, но Ирина стояла менее чем в полуметре от него.

«Ну и кто ты после этого? Ты же наверняка видишь, что Серёга к тебе неравнодушен, и при этом ты… Да уйди ты наконец…»

– А, вот она!

Ирина нагнулась и протянула руку за какой-то бумажкой, почти завалившись на стол.

«О-о… Вот чёрт! Я бы её, конечно… Ну ты и…»

– Ты меня придавишь.

Ирина выпрямилась.

– Ой, какие мы нежные,– улыбнулась она.

Пришёл Сергей.

Картина ему не очень понравилась, но, в принципе, в ней не было ничего особенного, а потому повода для расстройства или негодования не намечалось.

– Привет.

– Привет.

– А ты такую маленькую исписанную бумажку не видел?

– А вот, у тебя в руках.

– Да это не она.

– Нет, не видел.

– Ну ладно, потом найду.

Ирина вернулась на своё место.

«Она так стояла перед ним, улыбалась… Неужели и ты, Андрей? А ты, Ира? Ты же наверняка видишь, что я люблю тебя, как ты?.. Как вы?..»

Андрей так и не отводил глаз от лабораторных работ.

«Ещё на меня подумает. Серёг, я же обещал, а если я обещал…»

– Сколько до пары?

Сергей медленно посмотрел на часы.

– Шесть минут.

«Эх, Серёг, и в кого ты влюбился? Н-да, любовь может жить только за счёт своей слепоты».

Ирина достала Волькенштейна.

– Ну, всё, я пошла.

– Рано.

– У меня в лабораторном корпусе, пока дойду…

– А-а.

Андрей тоже встал.

– Я тоже пошёл.

Андрей стал медленно собирать нужные бумаги, лишь бы Ирина успела подальше отойти.

Ирина вышла, Андрей следом.

Сергей потёр глаза и, вздохнув, тоже пошёл на пару.

Сергей разулся и, не переодевшись, лёг на диван.

«Неужели? Не хочу в это верить, не могу. Не может этого быть! Андрей, Ира… Андрей, как ты мог? Ты же обещал. Хотя, кто перед ней устоит? Кто посмеет не покориться богине? Да и причём здесь Андрей? Не он же перед ней… Нет! Это всё Андрей. Всё он. Не Ира же хочет его соблазнить? Это же… Хотя, почему нет? Она имеет на это полное право. Ира… Зачем я ей нужен?

Ну что я раздул из мухи слона? Ну, искала она свою бумажку, на секунду остановилась… Ничего же особенного не произошло. Но как она смотрела, как стояла… Да кого я обманываю? Ира, Ира, но почему? Что почему? На кой я ей сдался? Всё правильно, это я, это она. А Андрей здесь не при чём, всё она… ангел, дьявол… Кому я нужен? Это Андрей умеет обходиться с женщинами, а я? Заучка, никому не нужный философ, да и вообще философ ли? Я никто. Я не нужен даже самому себе, какая тут может идти речь об Ире? Ничтожество, труп, ничто, а кому нужен труп? Ни-ко-му.