ГЛАВА 2. ЖЕСТОКОСТЬ МНОГОЛИКОГО.

"Смерть не имеет отношения ни к мертвым, ни к живым –

одних уж нет, а других она не касается."

Марк Туллий Цицерон

По шоссе, плавно огибая лёгкие неровности, словно королевский фрегат, величественно плыл старинный Rolls-Royce Phantom. Многоликий безмятежно прикрыл глаза, ибо ничто не нарушит его предстоящих планов, а пока можно насладиться размеренной медитацией во время движения. За долгие годы Многоликий привык доверять своему водителю, кому он подарил бессмертие, но так и не возвысил хотя бы до князя ордена. Несмотря на бесчисленные имена, что он с гордостью носил до смены эпох, Многоликий больше всего ценил в окружающих слугах, эрархах и князьях одно важное качество – преданность, ставшую в западных людях нового двадцать первого века, чем-то вроде атавизма. Как и многие магистры, верховные эрархи до него, не воспринимали понятие совести, внести это качество они признавали целесообразность.

Несмотря на свой развитый интеллект, Многоликий любил произносить слова, целые фразы вслух. Великий магистр открыл глаза и четко по слогам произнес: "Преданность и целесообразность!". Эта фраза, произнесенная с достоинством, как и другие восклицания не отвлекли водителя, взявшего за правило начинать движение только после подъёма звуконепроницаемой перегородки. Руки великого магистра соскользнули с колен, коснувшись пальцами пупырчатой поверхности кожи он попытался вспомнить, что говорил водитель о ее происхождении, но из глубин памяти всплыла дата 17 мая 1956 года.

В тот год он стал одним из верховных эрархов и решил по праву приобрести Rolls-Royce Phantom, эту дорогущую игрушку из смертных в состоянии приобрести только богатейшие люди. Великий Магистр неоднократно мог заменить этот постаревший автомобиль, но его склонность к старым традициям ордена была неотвратима от раритетов, коими он окружил себя. Современные технологии, хотя и сдерживались орденом, все же с нарастающей силой, внедрялись в человеческое общество, активно применялись бессмертными и модифицировали их окружение. Его роскошный Rolls-Royce Phantom внешне оставался неизменным, а внутри несколько раз подвергался инновациям. Многоликий подумал почему до сих пор нет сообщений от разведки, как раздался тональный сигнал и спящий в салоне монитор засветился.

– Великий, разреши сообщить, – с почтением начал Князь.

– Говори, – резко выкрикнул, – Великий Магистр.

– Отступник твоей воли следует в вагоне ресторане восточного экспресса. – Нужна наша помощь?

– Нет! – Коротким словом Великий Магистр завершил сеанс связи.

Многоликий задумался на минуту, снова прикрыл глаза, решение наказать или хотя бы услышать мнение отступника, так долго откладываемое им, пора принять.

– Сверни к железной дороги, как было в моих планах, – распорядился Многоликий, нажав клавишу переговорного устройства, – следуй параллельно не сворачивая.

– Исполняю, хозяин, – в динамик раздался хриплый голос водителя.

Прошло не более десяти минут и Rolls-Royce Phantom повернул на второстепенную дорогу, проехал под виадуком и пошел вдоль железной дороги.

– Нам нужно нагнать поезд, – вновь распорядился Великий Магистр.

– Исполняю, хозяин, – выговорил в ответ водитель.

Двигатель автомобиля сменил тональность, увеличивая обороты, Многоликий ощутил набор скорости, оставалось только терпеливо ждать, когда покажется хвост поезда. Великий Магистр открыл окно, чтобы тонировка не мешала обзору открывающегося пейзажа, вскоре он различил хвост рукотворного змея, ползущего по европейской равнине. Ветер наполнил салон ароматом подопревшего сена, цветочных полян и запаха дизельного топлива. Хозяин Rolls-Royce Phantom поморщился, но прикрывать окно не стал, он вслух бросил: "Двадцать первый век не зря называют веком скоростей…", он подумал о чем-то отстраненном, но вскоре вернулся к рассуждениям о технологии, "… самолёты способны летать с кратным превышением звука, стремительные скоростные поезда доставляют людей между городами в разы быстрее".

Эта сентенция Великого Магистра оказалась язвительной, так как поезд, что нагнал его автомобиль, оказался составлен из вагонов производства пятидесятых годов прошлого века. Восточный экспресс прекратил регулярные рейсы ещё в 1977 году, а в начале двадцать первого века запускался по требованию. Крупные бизнесмены, финансисты, политики, люди искусства и промышленники готовы отдать любые деньги, чтобы попасть на этот рейс, так как по сути восточный экспресс превратился в элитный клуб, где кутила великосветская публика нового времени.

– Удерживай скорость, чтобы мы двигались параллельно середине состава, – потребовал Великий Магистр.

– Исполняю, хозяин, – среагировал водитель.

Великий Магистр, закрыл глаза, ему оставалось сконцентрироваться, то что он собирался сделать, требовало высокого уровня погружения в себя. Ветер из окна, охлаждающий салон мешал концентрации, поэтому пришлось взглянуть ещё раз в окно и поднять стекло. Теперь ничто не мешало создать своего астрального фантома, для перемещения из одного движущегося объекта в другой, ползущий по железной дороге. Водитель на секунду оторвался от дороги, бросил взгляд в зеркало и через небольшое стекло в перегородке заметил, как тело хозяина становилось прозрачным, начиная с головы.

Великий магистр словно из воздуха возник в тамбуре, он опустил голову вниз, осмотрел руки, ноги и расправил складки на элегантном костюме, по привычке хотел произнести что-то вслух, но передумал. Он неторопливо вошёл в спальный вагон, неторопливо его пересёк и оказался в клубном вагоне, заполненном мужчинами и женщинами из европейского высшего общества. Многоликого сразу же привлек женский голос, насыщенный тембром и богатой палитрой звуковых красок, услышав первые ноты, он сразу же узнал партию княгини Эболи из оперы Дон Карлос. Разглядеть оперную диву мешал официант, пришлось взять хрустальный фужер, чтобы избавиться от навязчивого парня. Женщина, с черной гривой волос, в блестящем длинном платье, прикрыв глаза стояла на небольшом постаменте клубного вагона и поразила его своей внешностью.

Великий магистр медленно прошествовал мимо кресел с шикарно разодетой публикой, отпил через трубочку из белого золота пару глотков коктейля Magie Noir и почувствовал коньяк Hennessy, а по пузырькам воздуха и по выдержке ощутил шампанское Dom Perignon. Ранее Многоликий слышал о том, что в этот коктейль добавляют шампанское Crème de Mure, сок лимона и личи, а также экстракт из дерева йохимбе, известный афродизиак. Он плавно шествовал по салону, наслаждаясь голосом и нотками коктейля, оказавшись возле двери в тамбур, он поставил полупустой фужер на столик.

Магистр взялся за ручку двери, решительно распахнул ее и совершил несколько шагов по ресторану. Просторное помещение ресторана, было аккуратно в две линии заставлено столами и стульями, но посетителей почти не оказалось, только в середине зала за столом скучал грузный мужчина лет пятидесяти пяти с понурой головой, а через проход от него расположились двое мужчин крепкого телосложения и что-то негромко обсуждали.

Грузный мужчина поднял голову, остекленевшие от опьянения глаза очистились, в них стал зарождаться ужас, но он попытался взять себя в руки.

– Многоликий, – голос мужчины задрожал, – зачем ты здесь?

– Здравствуй, Lupetto! – Великий Магистр небрежно поздоровался, – вижу, что злость ты не растерял, но по-прежнему пуглив, волчонок. Помнишь ли Lupetto, как я подобрал тебя в венецианском порту, брошенного на произвол судьбы. Если не ошибаюсь, ты был слишком мал, чтобы тебя взяли юнгой на судна, что фрахтовались в порту в нашего города.

– Многоликий, к чему воспоминания трехсотлетней давности? – Грузный мужчина перевернул в себя очередную рюмку коньяка и приосанился, – Нет больше волчонка, теперь я верховный эрарх.

– Ты как был, так и остался Lupetto, волчонком, собирающим крохи со столов морских волков, как триста лет назад. – Великий Магистр разозлился, – ты и другие отступники подвели наш орден, существующий тысячелетия, к пропасти. Вы предали заветы великих основателей "Линии Крови" и будете уничтожены с последним отсчетом.

Верховный эрарх спрыгнул со стула, его переполняла ненависть к существу, стоящему в нескольких шагах от его стола.

– Выкиньте этого мизантропа с поезда, – эрарх, наливаясь яростью, приказал своим телохранителям.

Парни вскочили со своих мест и бросились на магистра, а тот резко выбросил руки вперёд ладонями и тела телохранителей под воздействием невидимой силы полетели через весь зал ресторана, сокрушая мебель и увлекая за собой посуду. Тела парней, как сломанные куклы бездвижно лежали среди обломков мебели и осколков посуды.

Магистр шагнул в сторону эрарха, его лицо оставалось спокойным, а Lupetto с пунцовым лицом оставался неподвижен.

– Приготовься покинуть свое тело, я освобожу тебя, по решению истинных верховных эрархов, от твоего тела, без него ты просто сгусток энергии, управляемой разумом всевышнего, – в руках великого магистра появилась трубка Дематериализатора. – Ты был моим приемным сыном, именно я тебе даровал бессмертие и вложил в руки сокровенное знание, великую силу.

– Я не просил бессмертия, а возжелал божественного спасения, так как, хоть и был Lupetto – волчонком, но верил в бога. – Эрарх поднял бокал, отпил немного и посмотрел на воду, словно удивился содержимому.

– Прощай! – Произнес это слово без эмоций, так как никогда никого не любил, он медленно откручивал крышку с трубки дематериализатора, – возможно ты прав, ведь я рождён бессмертным и никогда не был человеком, поэтому тебе никогда не быть магистром.

– Прощай, – злорадно прокричал эрарх и плеснул из своего бокала воду в магистра, – ты когда-то открыл мне тайну, что такое существо, как великий магистр, впитавший древнюю энергию и знания, можно уничтожить талой дистиллированной водой.

Что-то нарушилось в концентрации Великого Магистра, его тело быстро шагнуло спиной назад по вагону-ресторану и медленно стало светлеть. Изумлённый эрарх, чуть было не подверженный процедуре дематериализации и ошеломленные телохранители, пришедшие в себя, наблюдали как полупрозрачное существо быстро покинуло помещение ресторана. Грузный мужчина, носивший триста лет назад кличку Lupetto, молчаливо смотрел в окно ресторана, как бесформенное прозрачное тело втянулось через крышу автомобиля, следующего параллельным с поездом курсом, очередное столкновение мизантропов и неоконсерваторов завершилось без потерь.

Аморфное полупрозрачное тело Великого Магистра, вновь обрело свое исходное состояние, он попробовал улыбнуться, но вышел злобный оскал. Многоликий наклонился к переговорному устройству, громко произнес: "Разворачивайся, возвращаемся в нашу обитель!", он не стал выслушивать очередного аналогичного ответа водителя, но почувствовал, как автомобиль сбросил скорость и стал разворачиваться, занимая встречную полосу движения.

В различные периоды своей бесконечной жизни Многоликий проводил, как среди людей, так и в уединении. Даже находясь в уединении невозможно заявлять, что его никто не окружал. Проживая годы в тайной обители бессмертных или скрываясь от присмотра набирающих силу государственных служб общества людей, рядом находились простые члены и князья ордена. Когда Многоликий вспоминал периоды своей жизни в человеческом обществе, то в отличии от людей, анализирующих прошлые годы, он не испытывал ни тоски, ни томления.

Роскошный лимузин плавно мчался по шоссе к аэропорту европейской страны, где в охраняемом ангаре находился его временный офис и всегда готовый к взлету самолет Gulfstream G650. Бессмертный опустил голову на мягкий подголовник и прикрыл глаза, сразу же пришел образ мальчишки Lupetto, как он прозвал его за пугливость и настойчивость. Великий магистр огромной фракции мизантропов, что образовалась после внутреннего конфликта в ордене Линия крови, не мог объяснить себе почему в эту минуту к нему пришли воспоминания из эго периода жизни в Венеции. Он отлично помнил, что совершил тот жестокий поступок по человеческим понятиям чести в 1869 году. В этот период жизни среди людей он носил имя граф Витторио Карнарро, в течении семидесяти лет стал известнейшим и уважаемым патрицианским родом в Венецианской республике…

***

Пользуясь своей бесконечной властью и безмерной поддержкой дожа, Карнарро привлекал к себе людей из высших слоев общества. Многоликий в образе Карнарро, не признавая понятий совести и благородства, однажды приблизил к себе Габриэле Доцци, зная, что его отец разорился и почти ничего не оставил сыну. Граф Карнарро с легкостью выделял ссуды предприимчивому Габриэле, поощряя его активность и наедине даруя надежду и обещания беспроцентной отсрочки кредитных сумм. Через три года Доцци предпринял попытку вернуть ссуды, за это время он не только построил три шхуны, но и несколько раз совершил торговые экспедиции, как опытный мореплаватель. Граф был крайне удивлен, что Габриэле решил рассчитаться и потребовал завышенные проценты.

Взбешенный Доцци требовал честного закрытия сделки, но граф с коварной улыбкой посматривал на Габриэле и отрицательно покачивал головой, словно хотел проверить, как этот человечишка поступит с тем, кому он доверил свою судьбу и свое будущее. Чем дольше длилось молчание графа, тем сильнее распалялся Доцци, а после того, как он назвал Карнарро наглецом и обманщиком, граф потребовал дуэли для защиты своей чести, хотя для Многоликого слова честь и порядочность были пустым звуком. Доцци предложил провести дуэль на ножах, так решали свои вопросы бывалые моряки и представители простого сословия, но граф только рассмеялся в лицо оппоненту.

В назначенное время на площадке перед палаццо Карнарро пришли участники дуэли, слуга графа, под его личиной скрывался князь из бессмертных, объединенных в ордене Линия крови, и капитан одной из шхун Доцци. Граф отказался от прощального поцелуя с врагом, использования веревки и тем более не захотел привязывать к ней свою левую руку, Габриэле пришлось согласиться с этими условиями, но перед схваткой он выкрикнул: “Граф, приготовься умереть!” Доцци поправил на себе симарру свободного кроя с отделкой на груди и плечах мехом, а широкие вырезы для рук позволят ему легко двигаться во время схватки. Свой широкий без полей берет с медалью своего рода он передал капитану. Лицо Доцци, обрамленное бородой и бакенбардами сияло решительностью.

Дуэлянты подошли друг к другу на расстояние для удара ножом в вытянутой руке, они отбивали атаки, отталкивая противника свободной рукой. Лезвия ножей посылали яркие отблески, их звон раздавался по всей открытой территории палаццо. Доцци полоснул своим ножом по левой руке графа и ткань рукава пропиталась кровью, он выполнил обманчивое движение тела в сторону, схватил и выкрутил раненную руку Витторио, воткнул нож в живот, вспарывая одежду и плоть, резко выдернул лезвие. Габриэле ошибочно отошел назад, считая, что наказание наглеца и обманщика свершилось, он с победной улыбкой, полной торжества поглядывал на противника, понимая от такого ранения граф не оправится.

Карнарро угловатыми движениями, морщась от боли, сорвал с себя бархатную испорченную куртку с длинными полами и отбросил в сторону. Витторио остался в разрезанной на животе рубашке из тонкого полотна, заправленной в штаны, но и ее решил сбросить на землю. Карнарро перехватил нож в левую руку, а правую прижал к большой ранее на животе. Из-под руки вытекала кровь, мгновенно свертывалась, приобретая синеватый оттенок. Как противник, Витторио отступил на несколько шагов назад и повернулся к своему слуге, отнял руку с раны, а слуга окатил живот графа пресной водой.