– В боевой обстановке можно им и шеи свернуть, но куда здесь мы тела денем? Разве что в ванной в кислоте растворим. – Дмитрий увидел перепуганное лицо хозяйки квартиры, поэтому произнес. – Простите, Людмила Ивановна за глупую шутку. Рита, звони в полицию.

Рита вызвала из контактов номер телефона, дождалась соединение и услышала в трубке голос.

– Капитан Колесников у аппарата!

– Здравствуйте, это Маргарита из института биологии, где был убит мой отчим.

– Слушаю вас, Маргарита. Что случилось?

– В квартиру моей мамы ворвались двое бандитов. Мой друг их обезвредил.

– Сообщите адрес, мы к вам выезжаем.

Спустя четверть часа в квартиру поднялись капитан Колесников и двое оперативников. Пока уводили, пришедших в сознание задержанных, капитан Колесников опросил хозяйку квартиры, её дочь и Дмитрия. Капитан с уважением посмотрел на Родинова и предположил.

– Чувствуется школа спецназа ГРУ,– затем козырнул, вам всем нужно будет явиться по вызову к следователю для допроса и соблюдения формальности.

В квартире Бемельских наконец-то наступила звенящая тишина. Людмила Ивановна пригласила всех на кухню, на её лице была растерянность.

– Как же теперь жить? – Людмила Ивановна глубоко вздохнула. – Что же делать?

– После похорон вам нужно куда-нибудь уехать. – предложил Дмитрий.

– А что, неплохая идея, – поддержала Рита.

Мать с дочерью принялись обсуждать куда лучше отправится, а Дмитрий пил чай и размышлял о необходимости встречи с историком Жито, чтобы столкнуть с места застопорившееся расследование.

– Людмила Ивановна, что вы собираетесь делать с папкой Бемельского? – поинтересовался Родинов, – нельзя же допустить, чтобы папка с этими исследованиями досталась постороннему.

– А что здесь решать, – уверенно среагировала женщина, – эта папка теперь наследство Риты.

– Мама, ты не поняла, Дима говорит совсем о другом, – девушка догадалась, что иносказательно подразумевал парень, – когда я листала страницы этих материалов, то увидела, что отчим подшивал в папку не только личные заметки, но и вкладывал компакт диски с видеозаписью наблюдений за животными, результаты синтеза и проведённых экспериментов. – Рита замолчала на мгновение, как будто вспоминала что-то. – Ты предлагаешь эти материалы спрятать где-нибудь?

– Рядом с отелем есть банк с депозитарием, – пояснил свою мысль Дмитрий, – я могу оформить на Риту ячейку, это самый надёжный вариант предотвращения похищения научных открытий Бемельского. Мать и дочка поддержали предложение Родинова и с готовностью передали синюю папку, но, когда он решил отправится к себе в номер отеля, Людмила Ивановна попросила провести ночь в квартире, так как страх ещё не покинул женщину.

***

Ближе к ночи телефон Дмитрия проиграл знакомый рингтон.

– Здравствуйте, Александр Иванович! – Поздоровался Родинов, увидев вызывающего абонента.

– Привет, Дима, – ответил профессор. – Получилось встретиться с Николаем Фёдоровичем?

– В моё задание вмешалась какая-то неизвестная сила. Бемельского убили, на его дочь было совершено покушение, а за мной приезжал помощник Жито и попытался меня утопить вместе с машиной.

– Что? – Казалось, что профессор онемел от шокирующего сообщения. Как ты сам сейчас? Мы обсудим с Владимиром Владимировичем и может направим к тебе силовую поддержку.

– Не беспокойтесь, Александр Иванович, я совершенно здоров, – Дмитрий хохотнул, спецназовские навыки не утеряны, так что никакая силовая поддержка мне не нужна. Завтра собираюсь Жито позвонить и встретиться.

– Дима, у Николая Фёдоровича нет ни машины, ни помощников, хотя студенты к нему приходят, а сам он ездил на неделю в Красноярск к сыну. Вчера разговаривал с Жито, он как раз только что вернулся домой и ждёт твоего звонка. – Профессор замолчал и напоследок предложил, – Дима, звони нам почаще.

Родинов разговаривал с Александром Ивановичем, стоя у окна гостиной, и не слышал, как в комнату пришла Рита и уселась в кресло.

– Дима, я тебе принесла простыню, плед и подушку, – девушка посмотрела в глаза Родинова. С завтрашнего дня я в отпуске, можно я с тобой поеду?

– Утро вечера мудренее, утром и решим, – зевнул Дмитрий.

– Спокойной ночи! – Улыбнулась Рита, покидая гостиную.

***

Родинов решил сделать звонок Николаю Фёдоровичу, несмотря на позднее время. На удивление Жито быстро отозвался и сообщил, что сегодня ждал звонка Дмитрия, так как был предупреждён своим московским другом. После короткого разговора договорились встретиться в первой половине дня дома у Николая Фёдоровича.

Утром после быстрого завтрака Дмитрий и Рита отправились сначала в банк, где Дмитрий зарегистрировал услугу депозитария, поместил в ячейку папку Бемельского и передал ключ Рите. Следующим пунктом был отель, где Дмитрий решил сменить рубашку, из сейфа вытащил папку бумаг, уселся за стол, стал перебирать, решая, что взять с собой к Жито. Рита посматривала за приготовлениями Родинова, а он взял несколько листов распечатки с информацией об Апраксине.

Жито жил в доме на Обь ГЭС и Рита уверенно вела машину прежним путем, как ранее Дмитрий ехал в Волге, управляемой прапорщиком артиллеристом Иванько, оказавшимся ряженым бандитом. Рита подъехала к четырехэтажному дому на Ветлужской улице, и они поднялись на второй этаж.

Несмотря на свой возраст, Жито оказался не таким уж старым, крепкая фигура невысокого роста, сильные руки ясные глаза без очков смотрели на гостей открыто и без прищура. Николай Фёдорович предложил гостям чаю, а когда те отказались, провел в гостиную, усадил на диван и строго спросил.

– Чем могу вам помочь, молодые люди.

– Мне нужно найти человека, вернее узнать, как сложилась его жизнь после расформирования спецпоселения ГУЛАГ.

– Вы знаете сколько было спецпоселений только в Сибири? – Жито покачал головой, – может у вас есть более подробные сведения?

– Николай Фёдорович, мне нужна подробная информация об Андрее Ильиче Апраксине, который жил в начале пятидесятых в Кругарском спецпоселении. Так же было бы полезно узнать, кто ещё в это же время находился вместе с ним на поселении. – Дмитрий протянул Жито распечатку из материалов, подготовленных сотрудниками генерала Шатова. Николай Фёдорович бегло просмотрел распечатку, поднялся и предложил.

– Процесс поиска нужной информации может затянуться, – строгий взгляд историка скользнула по лицам гостей. – Я думаю, что вам нужна не столько информация о спецпоселении, сколько о жизни фигурантов дела после освобождения, восстановлении в правах, а также об их родственниках?

– Как долго вы будете собирать информацию? – Поинтересовался Дмитрий. – В современной России всех приучили, что любая работа должна быть оплачена.

– Об оплате пока не думайте, а по времени исследования могут затянуться на неделю или дольше. Вы можете пожить это время у меня либо где вам заблагорассудится.

– Не переживайте, нам есть где жить. – Сварливо заявила Рита, тем более, что есть ещё другие дела.

Дмитрий и Рита попрощались с учёным и покинули его жилище.

***

У лимузина, несущегося по проснувшейся Москве к аэропорту, была хорошая звукоизоляция, не позволяющая уличному шуму проникнуть в салон, поэтому новому пятому эрарху ничто не мешало обдумывать план действий его группы в Новосибирске, согласованный накануне с магистром.

После череды привычных действий, присущих любому вылетающему пассажиру, пятый эрарх поднялся на борт воздушного судна и занял место, в соответствии с посадочным талоном, и прикрыл глаза. Память и возникшие зрительные образы снова вернули его в прошлое.

– Сколько же прошло лет – сто, а может быть сто пятьдесят? – Савелий Фомич, ныне именуемый в ордене пятым эрархом, погрузился в воспоминания.

Савелий Фомич Неведомский, во второй половине девятнадцатого века, служил земским врачом в Калужской губернии и обладал обширной практикой, а лето он с дочкой и женой любил проводить в небольшом собственном доме с мезонином. Комнату – светелку в надстройке дома обычно занимала дочка Неведомского, а на первом этаже, помимо веранды, гостиной и спальни, располагался кабинет хозяина дома для приема посетителей.

Пятый эрарх приоткрыл один глаз, затем другой, двигатели самолёта равномерно гудели, посмотрел на ближайших пассажиров, одни мирно дремали или что-то читали, а другие что-то беззвучно обсуждали. Неведомский так и не понял, чем было вызвано его пробуждение, поэтому снова сомкнул веки и нырнул в воспоминания.

***

Вечерами Савелий Фомич Неведомский любил посидеть в плетеном кресле на лужайке возле своего дома, но в тот день размеренный отдых семьи земского врача был нарушен очередной беготней и криками жандармов. Накануне жандармы третьего отделения императорской канцелярии совместно с конными и пешими полицейскими патрулями прочесывали улицы в поисках активистов калужского кружка землевольцев.

Неожиданно, где-то рядом на соседней улице, прогремел выстрел, заставивший Неведомского вскочить со своего кресла, а далее один за другим еще затрещали громкие выстрелы. Савелий Фомич подошёл к изгороди и прислушался, выстрелы прекратились и стали слышны крики людей, позвякивание лошадиной сбруи и удаляющийся топот копыт. Неведомский отвернулся от изгороди и побрел назад к креслу, но услышал, что кто-то упал возле кустов с глухим утробным выдохом.

Земский врач вернулся к изгороди, встал на перекладину, осторожно перегнулся через ограду и с опаской посмотрел вниз, возле куста лицом в траву лежал мужчина. Савелий Фомич помчался помогать нежданному пациенту, он открыл калитку, быстро преодолел расстояние до куста и перевернул мужчину на спину.

Костюму мужчины, лежащему на траве, не доставало элегантности из-за отсутствия сюртука, помятого темного жилета и сдвинутого на бок галстука. Неведомский прикоснулся к шейной артерии, убедился, что мужчина жив, расстегнул жилет, на животе сквозь сорочку расползалось кровавое пятно, так же как на плече и бедре.

Савелий Фомич схватил мужчину за руки и потянул по траве к калитке, затем по лужайке возле дома. Мария Васильевна, жена Неведомского, исполняющая обязанности санитарки, выскочила из веранды схватила мужчину за ноги и помогла затащить раненого в дом. Когда земский врач снял с пациента одежду, сделал обезболивающие инъекции и принялся выполнять разрезы ланцетом для извлечения пули из живота мужчины, тот очнулся, что-то невнятно произнес и тут же отключился.

Мария Васильевна принесла тёплой воды, когда её муж осматривал рану на бедре. Пуля разорвала одежду, но на бедре, как и на плече только ободрала мягкие ткани. Неведомский омыл эти раны и наложил льняные повязки, рука пациента опустилась вниз за пределы кушетки и соскользнула в таз с тёплой водой, которая вдруг неожиданно забурлила. Савелий Фомич хотел было поднять упавшую руку, но заметил закипевшую воду от соприкосновения с рукой пациента и зачарованно замер на несколько минут, а после устало опустился на табурет рядом с кушеткой. Доктор прикоснулся рукой к тазу, металл почему-то был холодным.

Савелий Фомич за хлопотами по оказанию медицинской помощи пациенту не заметил, как на улице стало вечереть, врач глубоко вздохнул, понимая, что пациент проведёт у него в доме не менее двух недель, посмотрел на лежащего без движения мужчину, грудь которого плавно вздымалась и опускалась, и отправился ужинать по приглашению Марии Васильевны.

Ночью Савелий Фомич ворочался, просыпался несколько раз из-за видений бурлящей воды, то от рук странного пациента, то от его собственных рук. Неведомский во сне бродил по своему саду в ярких сполохах света, чем-то напоминающих тихие вспышки молний, но только более яркие и освещающие сад оранжевым светом. Когда Савелий Фомич в очередной раз проснулся, посмотрел на тихо спящую жену, в комнате уже хорошо были различимы детали интерьера от набирающего силу восходящего за горизонтом солнца. Он взглянул в окно и увидел сидящего на траве пациента.

Неведомский аккуратно встал с кровати и тихо, чтобы не разбудить жену, оделся, прошел на веранду, заметил на столе сложенные в кучу бинты. Вместо привычных буро-коричневых пятен от крови, полосы льняной ткани почему-то были ярко алого цвета, как будь-то, окрашены краской.

С улицы послышался низкий тихий вибрирующий звук, а когда Неведомский вышел во двор, то увидел сидящего на траве и медитирующего пациента с голым торсом. Доктор обошел вокруг мужчины пытаясь разглядеть его раны, но кроме синеватых пятен на животе и плече ничего не увидел. Потрясенный он долго стоял возле медитирующего мужчины, пока тот не поднялся с травы и поклоном поприветствовал Неведомского.

– Доброе утро, – пробормотал обескураженный доктор, – я много лет занимаюсь медициной, но ещё ни разу не видел столь быстрого заживления огнестрельных ранений.

– Доброе утро, Савелий Фомич, – размеренно поздоровался гость, – в мире столько таинственного и неизвестного, что может удивить обычного человека.

– Как мне вас называть, сударь, – спросил все ещё не пришедший в себя доктор, – стало быть вы из землевольцев?

– Обращайтесь ко мне, Князь! – Назвался гость, – а к обществу "Земля и воля" я никакого отношения не имею.

– Почему же вас преследовали жандармы… – хотел узнать доктор, но гость прервал его.

– Савелий Фомич, – мне бы умыться, – попросил гость.

Они вместе прошли к колодцу в глубине сада, а когда вернулись, то каждый нес по полному ведру воды. Савелий Фомич оставил свое ведро возле дома, бросился на веранду за полотенцем и мылом, а когда вернулся, то уставился на мускулистую спину гостя, который опустил руки по локоть в ведра, а вода снова бурлила.

Князь выпрямился, повернулся и взглянул с улыбкой на доктора, забрал у него мыло и повесил полотенце на шею. Князь смыл с тела засохшую кровь, насухо вытерся полотенцем, а после поинтересовался где его одежда. Хозяйка ещё с вечера почистила одежду гостя, застирала пятна крови, а вместо испорченной сорочки подобрала по размеру. Князь отправился одеваться и приводить себя в цивильный вид, хотел побриться и причесаться.

В это время во двор зашли двое мрачных жандармов, остановились возле входа на веранду и окликнули хозяина. Савелий Фомич вышел из дома, побледнел, увидев жандармов и представился.

– Неведомский, земский врач, – его голос предательски дрогнул. – По какой причине, господа, вы решили посетить моё скромное жилище? Может быть снова нездоровится следователю губернской жандармерии генералу Барскому? Так я его навещал недавно и собираюсь посетить генерала через пару дней.

Один из жандармов угрюмо посмотрел по сторонам и нетерпеливо прервал врача.

– Послушайте, Савелий Фомич, вчера мы устраивали облаву на трех преступников землевольцев и два человека были пойманы.

– Я слышал вчера шум и выстрелы на соседней улице, – взял себя в руки Неведомский, – о преследуемых вами людях мне ничего не известно. Может вы предоставите мне приметы третьего, то я сообщу, если у нас в округе появится посторонний, похожий на разыскиваемого.

– Третий преступник возможно ранен, а был роста чуть выше среднего, в темной одежде и с непокрытой головой.

Второй жандарм без спроса вошёл на веранду и распахнул дверь в дом. В нескольких шагах от двери стоял гость Неведомского облаченный в свою одежду.

Кто это? – громко спросил у хозяина жандарм и показал пальцем на Князя, а тот, словно погруженный в транс, выставил руки ладонями вперёд.

Всё что произошло дальше для земского врача прошло, как во сне. Жандарм попятился назад, налетел на стоящего в дверях во дворе второго жандарма, который неуклюже взмахнул рукой, успел дважды выстрелить, но пули попали в Савелия Фомича.

Когда жандармы повалились, как тряпичные куклы во дворе на траву, Князь вытащил из кармана какую-то серебристую трубку, направил на жандармов, чем-то щелкнул и из нее полилось голубое свечение. Тела жандармов дернулись несколько раз, стали бесшумно сжиматься, а после от этого голубого свечения на траве осталась только одежда жандармов.

– Что это такое? – теряя сознание испуганно прошептал Неведомский.

– Дематериализатор, – хмыкнул Князь, а когда заметил Марию Васильевну, выскочившую из дома на звук выстрелов, распорядился, – одежду жандармов сожгите, срежьте пуговицы, соберите металлические предметы и выбросьте в выгребную яму, – а сам подобрал оружие, спрятав его в складках своей одежды, схватил пустое ведро и побежал к колодцу.

Бывший пациент положил на лужайку Неведомского, теперь он взял на себя обязанности врача и разорвал сорочку Савелия Фомича, увидев, что пуля пробила левую сторону груди, а вторая прошла на вылет в предплечье. Неведомский закашлялся кровью, а гость привычно окунул руки в ведро с водой, пока та не начала бурлить. Князь несколько раз зачерпывал ладонями воду из ведра и выплескивал на грудь раненого, а затем попытался его напоить. Савелий Фомич перестал кашлять кровью, от прохладной воды он пришёл в себя и тяжело дышал, его тело выдавило пулю.

Князь поливал водой грудь и предплечье земского врача, так, что раны стали затягиваться и через четверть часа Неведомский смог подняться с травы и перейти на веранду. Савелий Фомич был поражён своему преображению, прошло всего не более получаса с момента смертельного ранения в грудь, но сейчас он чувствовал себя почти абсолютно здоровым, в теле не было слабости, только небольшая заторможенность в движениях и речи.

– Милая моя, Мария Васильевна, со мной все в порядке, – растягивая гласные произнес Неведомский, заметив слезы в глазах у жены. – Нам пора бы позавтракать, накрывай на стол.

– Сейчас будем завтракать, – его жена сдержала рыдания и направилась в дом.

– Савелий Фомич посмотрел на стоящего гостя и предложил, – Князь, спаситель вы мой, извольте откушать с нами и чаю испить. – Рукой он показал гостю присесть за стол и с неподдельным удивлением выговорил, – я не пойму от бога ли ваши возможности, но ваши таланты потрясли меня до глубины души.

– Всё, что мы получаем и чем обладаем в этом мире, только благодаря божьей воле, – Князь встал трижды перекрестился и снова занял место за столом, – кто-то получает свои возможности от рождения по линии крови, а кому-то они даются богом при жизни. – Князь ободряюще улыбнулся, заметив тень сомнение на лице доктора.

– Моя обязанность и потребность перед богом и людьми лечить людей, – вздохнул Неведомский.

– Савелий Фомич, через несколько месяцев вы почувствуете в себе перемены, эти изменения заставят вас, покинуть этот дом и Калужскую губернию, и вы отправитесь в Петербург, где мы снова с вами увидимся, и тогда перед вами откроется многое, что сейчас вызывает вопросы и удивление.

***