Тело распятого снова подверглось изменению. Грудь осталась женской, а вот лицо приняло черты одновременно мужского и женского организма. Гениталии тоже проявились обоих видов.

Ересиарх осторожно, точно боясь, что видение рассыплется, прикоснулся к лицу существа.

– Не может быть, – поражённо протянул он. – Кто бы мог подумать…

– Вы что его знаете? – изумился Гааталия.

– Я не думал, что такие, как он, ещё существуют… Андрогин.

Азарь рассматривал существо с ног до головы, словно увидел величайшее из чудес.

– Есть легенда, – продолжал Азарь, – что первые люди были андрогинами, а мы произошли от них. Они соединяли в себе черты женщины и мужчины, поэтому каждый из них мог стать родителем. Андрогины были почти так же сильны, как боги, и в один прекрасный день возжелали сесть на их место. Богам это, разумеется, не понравилось, и они разделили андрогинов на две половины – мужчину и женщину. А потом ещё и разбросали половинки по Горнему, чтобы труднее было соединиться. Так появились нынешние люди. Отсюда и наше постоянное желание найти вторую половину. Чтобы снова обрести себя и стать полноценным.

– А это правда?

Азарь лукаво посмотрел на ученика.

– Конечно, нет, что за вздор? Это всего лишь легенда. Ну а по части их силы… посмотрим.

– Привести его в чувство?

– Нет, не стоит. В другой раз.

Рытник кивнул.

– И вот ещё что… Я даже не знаю, как сказать…

– Да говори уже как есть, – хмыкнул ересиарх.

Гааталия покраснел.

– Вставьте ему палец туда…

– Прям туда?

– Да.

– Во влагалище?

– Да! – рытник покраснел ещё больше.

Азарь прыснул и подчинился храмовнику. Гааталия в который раз произвёл какие-то манипуляции с затылком адрогина, и тут же палец Азаря стиснули мелкие, но крепкие зубы. От неожиданности и боли ересиарх вскрикнул и отдёрнул руку.

– Чтоб тебя, Горислав! Не мог предупредить? Никто не слышал?

– Нет.

– Невероятно! – шёпотом воскликнул Азарь. – Зубы! Ну, надо же… Превосходно. Его мы однозначно забираем. Всё-таки не зря я сюда пришёл! – Азарь обернулся и положил руку на плечо храмовнику. – Ты отлично поработал, мой мальчик, и скоро я вызволю тебя отсюда.

– Скорее бы.

– Всему своё время. Что ж, – задумчиво произнёс Азарь, – сегодня был удачный день. Идём отсюда, мой друг.

На обратном пути ересиарх вдруг остановился и прислушался. Гааталия тоже замер. Откуда-то доносился голос, вдохновенно читавший «Луэнсио» Мореля Геннора.

– Чёрт возьми, кто это? – удивился ересиарх.

– Один из наших заключённых, – пожал плечами рытник. – Нетопырь по имени Фаул.

– Нетопырь, читающий наизусть Мореля Геннора? – изумился Азарь. – Горик, завтра ночью ты просто обязан меня с ним познакомить!

Рытник смиренно поклонился.

Тюремщик и заключённый продолжили путь. Факел мало-помалу начинал гаснуть, и пришлось ускорить шаг. Мрак вокруг мужчин сгущался всё больше.

– Учитель, – прошептал рытник, – я должен вас предупредить: завтра вам уже никто не позволит уйти из себя, как вы это сделали сегодня. Я почти уверен, что Синод созовёт всех рытников Храмовых скал, чтобы они удержали ваше сознание в вашей же голове.

– Хм, – Азарь задумчиво почесал затылок и остановился. – Это логично. Расскажи мне, как всё будет.

– Мы встанем по периметру пыточной и образуем круг силы. Вдобавок всё помещение будет усыпано святыми символами.

– Хм, хорошо, что ты предупредил меня. Хм, однако… Постарайся завтра быть как можно ближе к Элестару.

– Я понял, учитель.

Когда они вошли в темницу Азаря, ересиарх попросил сделать нечто странное, но рытник не стал задавать вопросов. Если учитель просит, значит, так надо; захочет – объяснит всё сам. Азарь попросил его аккуратно вырезать из каменной породы, которая служила в келье всем от пола до стен, небольшой куб.

Рытник наморщил лоб и сел на одно колено. Сжав ладонь в кулак, он выставил вперёд указательный палец, из которого тотчас ударил тонкий белый луч. От пола потянулся тонкий сизый дымок.

Рытник вырезал в каменном полу куб. После того, как Гааталия извлёк куб, Азарь потребовал разрезать его пополам горизонтально. После чего обе части были возвращены на место. Гааталии пришлось несколько потрудиться, чтобы проёмы между вырезанными камнями не бросались в глаза.

Азарь поблагодарил ученика и отпустил.

Магия чудодейственной травы рытника начала таять как раз, когда за спиной Азаря хлопнул затвор, и ересиарх остался в одиночестве. Не думая о возможных последствиях, он бросил в рот ещё щепотку, какое-то время подождал, пока трава начнёт действовать, и снова принялся за штырь. Пока руки были заняты физической работой, мысли Азаря поглотил грядущий допрос.

Мало-помалу штырь начал поддаваться. Но вдруг ширкнул замок, и распахнулась дверь. На пороге стояли два рытника, обоих Азарь видел впервые.

– Идём, – пробасил тот, что вошёл первым.

Азарь молча покинул темницу и проследовал за цепными псами Храма до самой пыточной, которая, оказывается, находилась пятью ярусами выше. Перед её дверью ересиарх на миг замер и затаил дыхание, словно готовился войти в клетку с тиграми. Он неосознанно потирал шрам между указательным и большим пальцем левой руки в виде буквы V. Мгновение прошло, и ересиарх переступил порог.

По периметру всей пыточной, надвинув островерхие капюшоны на лица, стояли рытники. На полу между дробящим стулом, на котором вчера сидел Азарь, и столом Синода была начерчена классическая пятилучевая пентаграмма в круге из неизвестных Азарю символов. Похожие знаки покрывали и стены пыточной, а на сводчатом потолке за ночь успели начертить ещё несколько пентаграмм посложнее.

Азарь распахнул руки и воскликнул:

– Доброго утречка, господа! Элестар! Илия! Не смотри на меня так, негодяй, я знаю все твои мысли, – называя их, ересиарх кланялся персонально. – И ещё десять мужиков, которых я не запомнил… Ах, да! Ты, кажется, Захария! И вы, друзья! – он обращался к спекулаторам и рытникам. – Здравствуйте все! Как спалось?

– Вероятно, не так хорошо, как вам, – хмуро произнёс Элестар, не отрывая взгляда от исписанного каракулями пергамента. – Как вы, вероятно, заметили, сегодня наша компания пополнилась.

– Это было трудно не заметить, – хмыкнул Азарь и поудобнее устроился в уже знакомом кресле. – И сама кельюшечка вроде как-то изменилась внешне, не могу вот только понять в чём же… Кто-то из вас выщипал брови? А! Наверное, всё дело в этих символах, – Азарь поднял вверх палец и очертил им круг. А потом жёстко добавил: – И в пентаграммах. Если мне не изменяет память, за их использование полагается сожжение даже без суда. Или я что-то путаю?

– Вы, Азарь, ничего не путаете, – Элестар, наконец, оторвался от пергамента и устало взглянул на подсудимого. – Действительно, за них сжигают. Но рытникам в особых случаях допускается к ним прибегать.

– Неужели такая честь из-за меня? – картинно удивился Азарь.

– Всё для вас, сударь.

– Вы, право, льстите мне, милостивые государи. Вчера я удостоился аудиенции с самим Священным Синодом Храмовых скал, сегодня к нему добавилась армия рытников и запрещённая магия, что будет завтра, преподобный? Я увижу небесное воинство?

– Дай бог никто из нас не увидит небесное воинство, – при этих словах Элестар осенил себя священным знамением.

Азарь повернулся всем телом к ближайшему рытнику и произнёс:

– А вам самим, ребята, не тошно?

Но за рытника ответил Илия.

– Интересно, отчего им должно быть тошно?

Азарь наклонил голову и какое-то время молчал.

– Когда-то рытники, – с издёвкой начал он, – сошлись в битве с лучшими воинами лютичей и победили. Не то чтобы я восхищался тем, что вы уничтожили целый народ… Но это, как минимум, делало честь вашему воинскому умению. А теперь, – ересиарх вдруг замолчал и, указывая пальцем, пересчитал рытников, – сорок лучших воинов мира стерегут одного меня. И смех и грех, право слово.

– Мы были обязаны почтить такого знатного гостя, – съязвил Илия.

– Довольно! – слегка повысил голос Элестар. – Мне надоел этот балаган. Мы все прекрасно понимаем, для чего сегодня здесь рытники. И можете не сомневаться, Азарь, они не позволят вам ускользнуть.

– Ну, как вам сказать, – ересиарх скорчил рожу и повертел перед лицом пятернёй. – Знаете, я ведь как в той сказке – колобок. И от бабушки ушёл, и от дедушки, и от тебя, серый волк, уйду.

– Я знаю и более древний вариант этой сказки, – Элестар сложил ладони в замок и вздохнул. – Там каждый зверь откусывал от колобка по кусочку.

– А так и было, – жёстко произнёс узник, глядя в переносицу преподобного. – Каждый на моём пути откусывал по куску от моей души.

– Но колобка в итоге съели. Хоть в вашей сказке, хоть в моей. Что же с вашей душой?

– Ничего. Бездна. И когда вы думаете, что смотрите на меня, на самом деле вы смотрите в неё. Но берегитесь, она тоже смотрит на вас. Она постоянно растёт и всё время учится, на что вы явно не способны.

– Отчего же? – не выдержал Илия. – Вчера мы извлекли урок, и, как видите, сегодня с нами рытники. К слову, они и появились-то благодаря нашей тяге к знаниям. Да-да, представьте себе, они были венцом нашей исследовательской деятельности. Мы изучали древние манускрипты, алхимию, человеческую природу, анатомию, проводили сложнейшие опыты…

– Словом, – перебил его Азарь, – вы делали всё то, за что меня теперь судите.

– Так, мне всё это надоело! – Элестар хлопнул ладонью по столу и привстал. – Скажите, Азарь, вы нас тут всех за идиотов держите?

– Нет.

– Врёт, – вдруг бесстрастно произнёс рытник справа.

– А, так они ещё будут удостоверять мою правдивость?

– И это тоже, – кивнул голос Синода. – Предположим, я этого не слышал. Так какого же рожна вы тянете время, хотя ещё вчера обещали всё нам рассказать?

– Ну, – Азарь развёл руками, – при этом за столь важные для вас сведения я просил сущую безделицу – не причинять мне боли и хорошо кормить, а вы сделали ровно наоборот. И я даже не знаю теперь, можно ли вам доверять, милостивые государи.

– И теперь врёт, – напомнил о себе рытник.

Азарь косо посмотрел на него и продолжил.

– Но, как жест доброй воли, я мог бы рассказать вам кое-что занимательное до того, как вы удовлетворите мои очень скромные желания, – как и в первый день, ересиарх обернулся к горну и долго наблюдал за танцем пламени. Все ждали. – Итак, пожалуй, я начну с самого для вас интересного… Вероятно, вам уже сообщили, что сегодня ночью от удушья скончался один из ваших тихих омутов. Скончалась, поскольку это была девочка. Да… Я убил её из жалости, потому что мне было больно смотреть, до чего вы довели ребёнка. Можете поверить, я её хорошенько осмотрел, ничем нельзя было помочь.

После этого заявления преподобные члены Синода бросились нервно переговариваться меж собой.

– Как вы понимаете, без посторонней помощи мне это не удалось бы. Так вот, почему-то мне кажется, что вы не слишком захотите, чтобы рытники услышали то, что я собираюсь вам сказать далее… Вчера вы, преподобный Элестар, да, кажется, вы спрашивали меня о других ересиархах. Ну так нет ничего проще, один из них – мой помощник и ученик здесь – в Храмовых скалах. Более того, он в этой самой келье и очень недалеко от вас, преподобный.

– Он не врёт, – бесстрастно подтвердил рытник.

Адвокат дедера Илия стиснул зубы, сдерживая ругательство.