– Всегда лучше соблюдать приличия, – бросил Дельвеккьо и похлопал Гвоздя по плечу. – Молодец, отлично сработал. Пусть думает, что получит девчонку в обмен на пакет.

Гвоздь угрюмо посмотрел сначала на босса, а потом на Харлин.

– Я не могу спустить им это с рук, – продолжал босс. – Иначе все вообразят, будто меня можно обводить вокруг пальца. Люди должны помнить золотое правило: причини неудобства мне, и я превращу твою жизнь в ад.

Дельвеккьо глянул на Харлин и поморщился, словно от нее неприятно пахло.

– Копы еще какое-то время продержат Ника в участке. Кто-нибудь из вас должен будет заглянуть туда и объяснить ему, почему на этот раз никто не приехал, чтобы забрать его оттуда.

– Будет сделано, босс, – жизнерадостно отозвался Тони, точно Дельвеккьо попросил их присмотреть за цветами в квартире на время его отсутствия.

Харлин поняла: надо что-то делать и скорее. Тони выпустил ее плечо, полез за чем-то в карман, и Харлин, не раздумывая ни секунды, сорвалась с места.

– Держи ее! – заорал Дельвеккьо.

* * *

Они будто играли в прятки наоборот, подумалось Харлин, когда она мчалась через весь парк. «Я прячусь, а остальные меня ищут». Дышать становилось все труднее, заболели ноги, но она заставила себя прибавить скорость. Никогда прежде Харлин не бегала так быстро. Вот только это была не игра.

Бросившись наутек, она не успела подумать, где спрятаться. Ей предстояло спастись от громил, которые посчитали, что девчонка слишком напугана, чтобы шелохнуться, и не ожидали внезапного побега.

На самом деле Харлин еще ни разу в жизни так не боялась. Она не совсем поняла слова Дельвеккьо, но чувствовала, что им с мамой грозит опасность. Именно этот страх и вывел ее из оцепенения, заставив пуститься рысью.

Где-то позади орал Дельвеккьо, приказывая поймать ее. Дышать было тяжело, однако она боялась остановиться и передохнуть. Если бы за ней гнался только Тони, она бы легко от него улизнула: судя по пузу, спортзалам он предпочитал пиццу. Гвоздь был худым и поджарым, зато от него за милю несло мерзкой табачной вонью – он бы помер от кашля и удушья раньше, чем успел ее догнать. Дельвеккьо вряд ли способен даже на быстрый шаг – по его приказу бегали другие.

Но сейчас за ней охотились все трое. Они могли разделиться, окружить ее. Нужно было сообразить, как их перехитрить. Дело осложнялось еще и тем, что Харлин не представляла, в каком месте парка находится. Сердце колотилось так, что заглушало ее тяжелое дыхание. Вокруг становилось темнее, перед глазами опять поплыли яркие пятна.

Тем не менее, зажмуриться и отдохнуть она не могла. Харлин пыталась заставить себя бежать еще быстрее, но ноги словно налились свинцом, совсем как в тот раз, когда она поспорила с Бенни, что сможет пробежать по лестнице шесть раз. Он поставил доллар, а когда она выиграла, этот жадина отказался платить.

Харлин чувствовала, что силы иссякли. Что ж, если не удается убежать, пора придумать что-то другое. Парк большой, но не бесконечный, рано или поздно она выйдет к ограде. Лазить через забор Харлин умела прекрасно. Может, удастся перебраться через ограду и удрать прежде, чем они поймут, куда она делась? Будут накручивать круги по парку, даже не подозревая, что ее там больше нет.

Вот только мама тоже не будет знать, где она.

Мама приедет в парк, и громилы сделают с ней что-то плохое. Нужно было найти маму первой, чтобы они успели убежать вместе. Скорее всего, мама подойдет к главному входу, позвонит и сообщит, что она на месте. Харлин сомневалась, что мамочка полезет под воротами.

Спрятаться где-нибудь поблизости от главного входа? Или вылезти тем же путем обратно и надеяться, что встретит маму снаружи? Вспыхнувшая было надежда угасла. Харлин сообразила, что не имеет ни малейшего представления, в какой стороне главный вход.

– Вон она! Сюда!

Гвоздь! Сердце Харлин заколотилось, и она рванула наобум мимо огромных мрачных строений, низких зданий и странных темных предметов, которые с одинаковой вероятностью могли быть мусорными баками, спящими роботами или еще какими-нибудь странными созданиями. Внезапно она заметила знакомую высокую, узкую стойку: аттракцион «Силач». Играющий ударом молота загонял планку на столбе на самый верх. Папе удалось поднять планку только до половины столба, а за половинку приз не полагался. Харлин сказала ему, что это не важно, все равно он самый сильный. К тому же, никому все равно не удалось превзойти его результат.

«Силач» находился прямо перед павильоном с аттракционами. Увидев в лунном свете поблескивающую вывеску, Харлин вспомнила, что американские горки где-то рядом, и замедлила шаг. Они с папой три раза подряд прокатились на горках, но потом он сказал, что ему не помешало бы передохнуть. А ведь сегодня был самый лучший день в ее жизни. Точнее, вчера. Сейчас казалось, что все это было лет сто назад.

Все ведь было так замечательно, ну почему потом стало так плохо?

* * *

Харлин вспомнила слова папы о том, что в перекрещивающихся тенях под горками можно легко спрятаться от преследователей. Подумав, что ночью увидеть ее будет еще труднее, она побежала к аттракциону, с трудом представляя, как проберется в самый центр. Оставалось надеяться, что вход найдется. Рабочие же как-то туда попадают? Папа говорил, почти везде есть вход для обслуживающего персонала, просто люди обычно его в упор не видят.

Харлин попыталась вспомнить, что еще говорил отец про рабочих, как вдруг ее ослепила яркая вспышка. Прежде чем она успела вскрикнуть, кто-то схватил ее за ногу и она упала, оцарапав колени и локти об асфальт.

– Черт возьми, Гвоздь, – растянул Тони, – ты и в самом деле гений.

– Если под «гением» подразумевать «не полный идиот», то ты прав, – усмехнулся Дельвеккьо.

Знакомая тяжелая рука ухватила Харлин за плечо и поставила на ноги.

– Отпусти! – она была, скорее, зла, чем испугана, и пообещала себе отомстить Гвоздю за то, что тот направил луч фонарика ей прямо в лицо.

Глаза заболели, будто в них попали раскаленные иглы. Видела Харлин еще хуже, чем в прошлый раз: сколько бы она ни моргала, перед глазами плавали огромные лиловые пятна.

– Даже не знаю, что бы мы делали, если бы ей удалось удрать, – Тони крепко сжал ее руку. – Шэрон никогда не отдала бы нам деньги без девчонки.

Наступила пауза. Потом Дельвеккьо отрезал:

– Может, ты и правда гений, Гвоздь.

– Может, и так, – буркнул тот в ответ, но, судя по недовольному голосу, за комплимент он слова босса не принял.

– Снимаю шляпу перед таким… – начал было Тони, на что Дельвеккьо рявкнул:

– Заткнись!

– Как скажете, босс.

Тони потащил Харлин обратно по дорожке.

У девочки выступили слезы. Громила прекрасно понимал, что делает ей больно. Как он мог вести себя подобным образом после того, как она его рассмешила? Заставляя людей смеяться, ты делаешь их жизнь приятнее, и они проникаются к тебе симпатией, а не причиняют боль. Почему же Тони поступал так жестоко?

Ничего, она еще отомстит им обоим: и Тони, и Гвоздю.

– У меня есть незаконченные дела, – нарушил тишину Дельвеккьо. – Если я вас оставлю, вы точно справитесь с доктором Квинзель или как там ее по имени?

– Можете на нас положиться, босс, – гордо заявил Тони, а Гвоздь добавил:

– Считайте, она уже мертва. О девчонке тоже позаботиться?

– Ни в коем случае. Когда я вернусь, она должна оставаться целой и невредимой.

Харлин по-прежнему ничего не видела, но почувствовала, как Дельвеккьо ощупал ее сбитые коленки и расцарапанные руки.

– Я приведу клиента, – ухмыльнулся мужчина. – Он в некотором роде большой ценитель магической красоты юного возраста, особенно когда возраст выражается однозначным числом. За качественный товар он отвалит кучу денег. Ничего, от него не убудет.

Харлин замутило.

Дельвеккьо тоже поплатится.

– Жаль, что она оцарапалась, – добавил босс. – Впрочем, уверен, во всех остальных смыслах она абсолютно… хм-м, неповрежденная.

– Как скажете, – заулыбался Тони.

Зрение вернулось, и Харлин проследила, как Дельвеккьо удаляется уверенным шагом. «Подожди, я до тебя доберусь», – подумала она, глядя ему в спину. «Даже если мне понадобится двадцать лет, я отомщу тебе за то, что ты разрушил мой самый лучший день».

– Ох, как же я рада, что этот тип наконец слинял, – заявила она голосом крутой девчонки из Бруклина. – От его морды даже молоко скиснет. Он вообще не знает, как повеселиться? – Она ткнула Тони в живот пальцем, плечо, которое он сжимал, онемело. – Правда? Я ведь права? Ты знаешь, что права, не так ли?

Тони рассмеялся, но далеко не так охотно, как прежде.

Стоило придумать что-то новенькое.

– Эй, он что, среди воздушных шариков вырос? Боится лопнуть, если улыбнется?

Тони усадил ее на скамейку возле «Силача», но плеча не выпустил. Харлин больше не чувствовала свою руку.

– Ты бы сел, дорогуша, – хихикнула она. – В ногах правды нет.

Тони, улыбаясь, плюхнулся рядом, а она повернулась к Гвоздю, высившемуся над ней мрачной глыбой. Прочистив горло, она спросила:

– Может, поговорим?

– Замолкни, мелюзга, иначе я тебе сам рот заткну! – Прорычал Гвоздь с напугавшей ее свирепостью.

– Господи, да тише ты, – удивился Тони. – Сдается мне, у тебя серьезные проблемы с агрессией.

– И ты тоже заткнись, – гаркнул Гвоздь. – По сравнению с тобой, я и в самом деле Эйнштейн. Понять не могу, почему Дельвеккьо хочет, чтобы мы работали вместе.

– Да какая тебя муха укусила?

– Дельвеккьо велел пришить ее мамочку, а потом еще и передать эту девчонку своему озабоченному приятелю, – Гвоздь поставил ногу на скамейку и навис над Тони. – И это у меня проблемы с агрессией?

– У тебя, – не отступал Тони. – Тебе бы поговорить об этом с кем-нибудь.

– Эй, нам всем иногда нужно с кем-нибудь поговорить, – вмешалась Харлин, продолжая разыгрывать крутую бруклинскую девчонку.

Тони и Гвоздь обернулись к ней и в унисон рявкнули: «Заткнись!»

– Не перебивай, когда взрослые разговаривают, – твердо сказал Тони. – Это невежливо.

Гвоздь отвернулся и поднял глаза к небу, всплеснув руками, сказал:

– Господи, за что мне такое наказание?

Харлин не удержалась:

– За то, что нет в тебе класса, – она быстро глянула на Тони. – Кто-то же должен был ему в этом признаться. Я ведь права, да?

– Все, с меня хватит! – Взбеленился Гвоздь, выхватывая пистолет.

Тони мгновенно прекратил смеяться, вскочил и попытался отобрать оружие у напарника. Едва он отпустил ее плечо, Харлин со всех ног бросилась бежать к павильону аттракционов.