На следующее утро после ночного побоища я проснулся настоящей звездой, если можно так выразиться. Ночные воспитатели рассказали всем сотрудникам с преувеличением, какой буйный клиент заселился к ним в приют, и с этих самых пор на меня стали смотреть косо. Если говорить проще – меня попросту невзлюбили. В глаза мне этого никто не говорил, но это чувствовалось в отношении.
Наступил понедельник, и с утра воспитатель попросил меня зайти в кабинет директора, где толпа женщин среднего возраста принялась меня отчитывать за мое «неподобающее поведение».
– И как тебе не стыдно швыряться табуретками и руку на детей поднимать!? – восклицала одна из них.
– Какие дети? Они же мои одногодки! Они первые на меня напали, а я лишь отбивался! – пытался я хоть как-то оправдаться, но все было бесполезно – в их глазах я был виновен, и точка. Это я потом уже понял, что в таких ситуациях они не имели права кого-то оправдывать. Ведь такое послабление мигом внесет разделение на хороших и плохих, а это раскол общества. Именно поэтому они стыдили и внушали вину каждому, то есть, если вы чего-то натворите, то виноваты все – и хорошие и плохие.
Эта нехитрая методика отлично работала. Теперь дети, зная, что пиздюлина прилетит всем поголовно, стремились на корню пресекать шалости других ребят. Но порой система давала сбой, как, например, в моем случае.
Сотрудники, не скрывая злости, громко возмущались моим непокорным поведением, а директор в очередной раз стала объяснять:
– Как ты не понимаешь! Приют – это теперь твоя семья, и другой семьи у тебя больше нет!
На что я возразил:
– У меня есть семья! У меня есть брат!
Все женщины внезапно замолкли, выпучив глаза, и одна с издёвкой спросила:
– Это который в тюрьме, что ли, сидит? – в кабинете тут же раздался тихий смех женщин.
– Твой брат – уголовник! Он тебе ничем не поможет. Ему самому нужна помощь, раз он из тюрем не вылезает! А если и вылезет, то кто тебя отдаст ему на попечительство? Он ни одну комиссию не пройдет, его любые органы опеки забракуют.
Немного помолчав, она добавила:
– Твоя семья здесь! И мы единственные, кто сможет реально тебе помочь! И если тебя чего-то тут не устраивает, то проваливай в спецшколу, там тебя быстро научат манерам!
Мне нечего было им ответить. Было очень обидно от такой несправедливости, и все, о чем я тогда мечтал – это просто исчезнуть и больше никогда туда не возвращаться.
В наказание за ночное побоище мы с бандой мародеров получили письменные предупреждения в личное дело и неделю дежурства на этаже. Теперь нам предстояло совместно каждый день подметать полы, прибираться и накрывать на стол еду трижды в день.
Я вышел из кабинета злым на весь белый свет. Хотелось просто взять и куда-нибудь убежать прочь, но на выходе из здания я напоролся на одну из «амазонок», которая меня защищала той роковой ночью.
– Че, предупреждение влепили, да?
– Угу…
– Че, из-за ночной драки, да?
– Угу…
– Ты так-то правильно поступил. Слабых нигде не любят, теперь тебя будут бояться и больше не полезут, я те отвечаю!
Ее фирменный уральский акцент сильно резал слух. Типичная пацанка, она была в желтом топике, в синих широких спортивных штанах, а на босых ногах красовались розовые сланцы. Просто верх гламура, но в то время это считалось неплохим прикидом для крутой девахи.
– А ты че, покурить вышел, да? – спросила она, доставая из кармана пачку сигарет.
– Нет, я не курю, а разве на крыльце разрешают курить?
– Здесь можно все, главное – не попадаться на глаза воспитателям, а если попадешься, то можно договориться, так что мотай на ус, новенький!
Эту амазонку звали Настя, она была, как и я, сирота, и, как вы могли уже понять, отличалась крайне боевым характером. У нее была уже целая коллекция предупреждений, выговоров, и так далее. Она была практически постоянным гостем на «ковре» по понедельникам, но ее это абсолютно не беспокоило.
Именно она рассказала о теневой части жизни в приюте. Оказалось, здесь вполне можно было жить припеваючи. Можно выбираться за территорию, гулять по вечерам и даже бегать на местную дискотеку. Главное – обоюдно договориться с воспитателем, что все будет аккуратно, тихо и незаметно. Вот только чтобы получить такие льготы, необходимо было быть в добрых отношениях с сотрудниками приюта, а с этим у меня были некоторые проблемы.
Вот с того дня я стал стремиться налаживать коммуникацию в первую очередь с воспитателями, ведь за тобой присматривает не директор, а именно они. И дружить с ними было крайне выгодно. Этот урок я усвоил в первую очередь.
И вроде бы на горизонте замаячила спокойная жизнь, как вдруг в одно прекрасное утро в приюте появился какой-то здоровый крепкий парень. Был он смуглый от природы, нос картошкой, его крупные черты лица напоминали о том, что человек произошел от обезьяны. Он важно расхаживал по этажу и вел себя по-хозяйски, будто он здесь директор. В нем чувствовалась сила, один только пронизывающий взгляд серо-зеленых глаз внушал дикий страх. Вокруг него сразу закружились дети, и даже воспитатели. Стало очевидно, что он здесь какой-то уважаемый человек.
«Наверное, бывший обитатель приюта?» – подумалось мне.
– Дима вернулся! – восклицали воспитатели, а рядом бегающие ребятишки радовались, будто наступил какой-то праздник.
У меня даже настроение поднялось. Что это за Дима такой? Как вдруг один из детей кричит:
– Кузя! Кузя приехал!
Вот тут я и высрал кирпич. Ебать ту Люсю! Это же им угрожал Миша! Этот Кузя подошел ко мне и, не протягивая руки, сразу выставил условия, от которых у меня кровь в жилах замерла.
– Слышь, новенький! На тебя сильно жалуются, так что после ужина выходи на веранду, будем разбираться! Ты меня услышал?
Это было крайне неприятное знакомство. Чего греха таить, я в ту минуту был на волоске от того, чтобы сорваться в побег.
В тот ужин я просто не смог поесть. Кусок в горло не лез, настроение было паршивым, но деваться было некуда. Встреча на веранде смахивала на третейский суд, где судья в лице Кузи решал мою дальнейшую судьбу. Там же я встретил всю банду мародеров во главе с Мишей, и, к своему удивлению, амазонку Настю.
Разговор сразу пошел на повышенных тонах. Громче всех орал Миша: что я «гнусный беспредельщик, без повода распускаю руки, ноги и хватаюсь за табуретки, что по жизни я нехороший человек, и меня надо «гасить».
– Да он же по всей сути не прав, Кузя! С него по полной надо спрашивать! Хуле тут церемониться!
Признаться честно, я и не надеялся на удачный исход этой разборки. На протяжении всего времени все вокруг внушали мне, что я не прав, и в какой-то момент я и сам начал в это верить. Скажи человеку сто раз, что он дурак, на сто первый раз он и сам в это поверит. Но случилась какая-то фантастика: Кузя молча выслушал претензии, а затем предоставил мне ответное слово, задав наводящий вопрос:
– Ты зачем мальчишек поколотил?
– Так они в больничке мои вещи потрошили, когда у «домашнего» пацанёнка еду отбирали, мне что, молча за этим наблюдать, что ли?
Эти слова абсолютно перевернули картину. Меня впервые услышали.
– Так, стоп! – оживился Кузя и перевел свой волчий взгляд в сторону Миши. – Это вот они твои вещи трогали?
– Да!
Лицо Кузи перекосила кривая улыбка:
– А Миша на тот момент знал, что ты «не домашний»?
Вот тут я заметил, как же ловко Кузя подобрал фразу – «не домашний», ведь слово «сирота» – это очень обидное слово, и его стараются не произносить вслух. Это равносильно слову «ниггер» в присутствии темнокожего.
– Мы с Мишей еще в первый день познакомились, и он изначально был в курсе, кто я и откуда.
Против таких слов возражать Миша не мог, и, как только он признал этот факт, случилось немыслимое! Этот смуглый бугай Кузя взорвался в праведном гневе на всю шайку мародеров.
– Ну и кто же тут не прав, Миша? Если вы, суки, у своего же вещи отжать пытались!
Я был уверен, что этот крик слышали воспитатели, но никакой реакции с их стороны не было.
– А как, Миша, называют тех, кто у своих ворует?
– Крыса! – внезапно воскликнула Настя, от которой не было слышно ни звука за все время разборок.
– Все верно! КРЫСА! Ты, сука, попутал, видимо, когда пришел за помощью ко мне, думал, я такой дурак, без разбору людей наказывать стану, да? – Кузя говорил внятно и четко, каждое слово буквально резало слух.
Миша молча уставился в пол. Ему нечего было ответить на такие претензии, зато у Кузи было объективное предложение.
– Ты, Миша, справедливости ищешь? А вот тебе шанс! Если тебя не устраивает мое мнение, то давай по-честному: выходи один на один против новенького? Если вывезешь претензию – считай, твоя правда!
Этот расклад абсолютно менял дело, ведь драться с щуплым Мишей было абсолютно не страшно. На этот раз все было по-честному. Я сделал шаг назад, чтобы у меня был маневр от возможного удара, а ребята, не дожидаясь ответа Миши, молча расступились по углам веранды, невербально показывая, что драка должная состояться в любом случае.
В таких ситуациях, даже если ты получишь по еблу, ты все равно сохранишь статус нормального пацана, потому что не струсил отвечать за свой базар. Но решение Миши было для всех шокирующим – он отказался от схватки. Не наблюдая поддержки в глазах подельников, он просто харкнул себе под ноги и что-то пробубнил про неважное здоровье, и что идти против коллектива не собирается.
Вот так был окончательно решен вопрос всего конфликта с бандой мародеров, и я впервые за длительное время смог спокойно дышать полной грудью.
Я с неподдельным любопытством выслушал историю Саши о том, как он прошел прописку в приюте. И вроде бы все было понятно, но вопросов меньше не стало.
– А Кузя-то откуда там высрался, его ведь изначально не было?
– Так он почти месяц был в летнем лагере на Черном море, нам раньше от губернатора давали путевки, и вот Кузе в тот год повезло больше, чем остальным.
– Получается, после того случая тебя стали уважать?
– Уважать? Ты чего! От меня просто отстали и позволили мне спокойно жить! А вот уважение пришло постепенно. Все началось с городского пруда…
В тот год выдался на редкость жаркий август, и вода в местных водоемах была относительно теплая. Именно этот факт послужил причиной сорваться в побег с приюта, чтобы искупаться на городском пруду. Заручившись негласным разрешением у воспитателя, я вместе с парнями во главе с Кузей перемахнули через забор и аккуратно свалили в горизонт.
По факту, я был не местным, и знать не знал, где этот пруд и чего там вообще происходит. Моя фантазия рисовала красивую набережную с отдыхающими людьми и хорошим пляжем. И каково же было мое удивление, когда мы пришли к какому-то болоту! Никакого пляжа, у берега кругом росли камыши, казалось, что из-под ноги сейчас выскочит ондатра! Отвратительное местечко, надо признать, но, как говорится, с волками жить – по-волчьи выть.
Парни влетели в воду и давай плескаться с криком:
– Ох, вода горячая! Парное молоко!
Воодушевленный этими возгласами, я следом заскакиваю в воду и прям чувствую, как яйца к горлу подкатили, слово сказать страшно – точно выскочат! Вода ледяная, ну просто звездец, но по местным меркам она считалась очень теплой, а мне так не показалось, знаете ли. Думаю, отступать некуда, да и стыдно скулить перед парнями, не поймут. Делаю шаг, а там – йобана рот! Под ногами будто насрали! Кто босиком шагал по илистому дну, понимает, о чем я говорю: ощущение, что ногами месишь какашки, еще этот запах стоялой воды, ну просто непередаваемые ощущения.
Стою с кислой миной, делаю вид, что доволен, ради приличия проплыл чуток по кругу и быстрее на берег. Трясусь, значит, от холода, полотенец-то, естественно, никто не взял, да и кто их нам даст в приюте? Вдруг слышу в стороне у тропинки дикий крик:
– Э-э-э! Че за хуйня, пацаны! Нашу полянку заняли!
Я оборачиваюсь и вижу толпу обезьянок разного возраста. Вели они себя крайне дерзко: подбежали, и давай ногами пинать наши вещи.
– Ты еще раз вещи тронешь, я тебе ноги выломаю, понял? – сказал я одной обезьянке в надежде угомонить беспредельщиков.
– А пошел ты нахуй! Это наше место!
На берег вылез Кузя и по-отцовски влепил задире хорошего подлещика, и вся свора вмиг побежала прочь. Как оказалось, он хорошо был знаком с этой компашкой дегенератов. Это были ребята из многодетных семей алкоголиков, и разобраться, кто там кому кем приходится, было невозможно (родители спаривались по принципу перекрестного опыления), поэтому они все искренне считали себя родными братьями.
– Слышь, Саня, сейчас они нажалуются старшим братьям, надо будет чуток пообщаться. Но ты не ссы, я их всех знаю, быстро решим вопрос.
Вот эти слова, они вообще не внушали мне спокойствия. Все мое нутро кричало мне, что нужно отсюда валить скорее, но Кузя, закурив сигарету, уселся на поляне в ожидании гостей.
И вправду – минуты не прошло, как прибежали три крепких парня с мелким пиздюком.
– Вот он! Вот этот вот! – кричал мелкий паршивец братьям, указывая на меня пальцем.
В голове мелькнуло: «Какого хрена? Это же Кузя леща обезьянке прописал, я-то тут причем?»
Парни уставились на нас, а затем расплылись в улыбке:
– Кузя, бля! Вернулся, что ли?
И пока они пожимали друг другу руки, у меня камень с души свалился. Слава богу, они оказались товарищами – это в корне меняло расклад, и я был уверен, что мне бояться нечего.
А тут как раз остальные наши парни вылезли из воды, стали разводить костер – в общем, все пошло по легкому сценарию. Я уже успел разжать анус, как вдруг эти три дебила стали в открытую расспрашивать Кузю про меня.
– А чё, это кто такой? Он, типа, новенький у вас, да? А чё, пацан-то нормальный, не хромает? (не имеет ли косяков за душой).
Кузя, молча докуривая сигарету, развел руками в сторону. О боже! Этот жест был одновременно простым и очень многоговорящим, и вскоре я на своей шкуре это ощутил.
Ко мне подошел один из дебилов и с улыбкой на лице стал чего-то расспрашивать. В его голосе чувствовался подвох, и разговор получился примерно таким:
– Ты же Саня, да? Слушай, Саня, а ты же новенький, да? А ты будешь вот с моим братом драться?
Так, стоп, чего-о-о-о? Какого хрена вообще происходит? Я молча смотрел на Кузю и видел его хитрый прищур. Вот сука, вот же подстава! Я мигом сообразил, что это проверка, поэтому гордо ответил:
– С кем драться, вот с этим, что ли? БУДУ!
Дебил вернулся к своим братьям, что-то обсудил и вернулся с еще более ебанутым предложением.
– А ты вот с двумя согласен драться?
Прошу учесть, что все это он говорил таким ласковым и проникновенным голосом, с улыбкой маньяка на лице! Этот процесс переговоров явно доставлял ему удовольствие. А у меня тем временем уже кирпичи из штанов начинали сыпаться. Все парни молча курили и смотрели на мою реакцию. Ну, а я в свою очередь молча кивнул головой, дав согласие на драку с двумя.
Дебил вновь подбежал к своим, они чего-то посоветовались, и тут вижу, как по лицу расползается кривая ухмылка у ребят. Им почему-то было весело, а мне вот шуточки совсем не пришлись по вкусу. Дебил делает шаг в мою сторону, и я вижу, как он на ходу сжимает кулак. Сука! Бить меня сейчас будет! Поднимаю взгляд на Кузю, и вижу абсолютно холодный, по-настоящему волчий взгляд его серых глаз. Твою мать, он зритель, они тут все зрители! Поддержки не будет! А дебил с ласковым голосом и ухмылкой на лице чего-то начинает говорить, двигаясь ко мне навстречу, но его речь я уже не слушал. С размаху бью кулаком ему прямо в носогубный треугольник, черт знает, куда именно, но попадаю удачно! Щелчок – и дебил, замолкая, оседает на задницу. Тут же на меня кидаются его два брата, и, конечно, хотелось бы рассказать, как я их всех уделал, но это не так. Они лихо стали накидывать кулаками, словно кувалдами, сверху вниз, прям деревенский стиль! Отхватив пару ударов по своей голове, пытаюсь отбиваться, но все как-то неудачно – как не махну рукой в ответ, всё мимо, и ноги по траве скользят.
Что в таких случаях нужно делать? Правильно! Либо бежать, либо еще раз бежать! Но я ж в трусах, и босиком! Поэтому я выбрал верную тактику скакать по узкой полянке, пытаясь хоть как-то увернуться от града ударов. Как я на ногах устоял – до сих пор не пойму, а ведь если бы упал, то запинали бы мгновенно.
Сколько это продолжалось, сказать трудно, но все прекратилось в один миг, когда Кузя ловко одернул обоих, ухватившись за шиворот.
– Уймитесь, псы!
– Кузя, хуле ты лезешь, он же сам подписался с двумя драться!
– Пусть сначала оденется! У вас на ногах сапоги, а он тут босоногий скачет!
Кузя протянул мне одежду и толкнул ногами мои кроссовки, мол, одевайся резче! Сейчас уравняем шансы!
Меня всего трясло и колотило от стресса. Пока я натягивал штаны, эти два дебила подняли с земли поверженного брата, а у того морда была хорошо замешана соплями с кровью.
– Ах, как удачно попал, – приговаривал Кузя, прикуривая очередную сигарету. Неприглядный вид крови отрезвил братьев, они заметно поникли. А Кузя, разминая плечи круговыми движениями, приговаривал: – Ну, че вы там стоите, выходите в центр, щас продолжать будем!
Деваться некуда. Я вышел в центр, ожидая продолжения, а самого трясет, будто отбойный молоток в руках держу. И вот тут наш накал страстей пошел на спад! Братья, увидав, что Кузя разминает плечи, а я не намерен сдаваться, начинают чего-то бубнить, типа:
О проекте
О подписке