11

Гвоздаря разбудило светившее в лицо солнце, и он с удовольствием понял, что есть еще пара часов, прежде чем вода отступит достаточно и можно будет добраться до берега. В любой другой день он уже бы работал, уже полез бы в воздуховод, вымазав лоб светящейся краской на удачу, уже вдыхал бы пыль и мышиный помет и обливался потом в темноте.

Светило солнце. Листья папоротников и низкорослых кипарисов шелестели, рождая узор света и тени. В его мысли вторглись голоса.

– Нет, не все чертово дерево сразу. Клади понемногу.

Голос Пимы. Счастливица ответила, но Гвоздарь не разобрал. Разве что понял: приказы Пимы ее мало интересуют.

Он сел и задохнулся от боли. Плечо горело, как будто обожженное кислотой. Вчера он слишком много трудился. Перенапрягся, вытаскивая добычу и Счастливицу. Опять не повезло. Он осторожно пошевелил рукой, пытаясь расслабиться. Боль никуда не делась.

– Проснулся?

Он посмотрел наверх. Счастливица глядела на него сквозь листья папоротника. Она и при свете дня была красивой. Кожа смуглая, чистая, гладкая, только что умытая. Длинные черные волосы собраны в узел на затылке, лицо с тонкими чертами полностью открыто. Она улыбнулась.

– Пима спросила, проснулся ли ты.

– Да, проснулся.

– Хорош валяться, Гвоздарь, – позвала Пима, – завтракать пора.

Гвоздарь сразу вскочил и полез по папоротнику к девочкам, сидевшим у заново разведенного костра. Клипер никуда не делся – его мотало прибоем, но он так крепко засел в скалах, что волны не могли унести его к берегу. Удача держится. Это хорошо, особенно если они хотят, чтобы Счастливицу нашли поскорее.

Он огляделся в поисках еды, но не увидел ничего готового.

– А что на завтрак? – удивился он.

– Что состряпаешь, – ответила Пима, и девочки рассмеялись.

– Ха-ха, – поморщился Гвоздарь. – Серьезно, ты что-то приготовила?

– А я тут при чем? – Пима легла на песок. – Я костер разводила.

Гвоздарь снова мрачно на нее посмотрел:

– Мы, кажется, не на работе, и ты мне не босс.

– Ну, тогда помирай от голода, – со смехом ответила Пима.

Покачав головой, Гвоздарь порылся в мешках с едой, добытой вчера вечером.

– Если найдешь в еде слюни, не удивляйся, – сказал он.

Пима села.

– Плюнешь мне в еду – плюну тебе в морду.

– Да ну? – Гвоздарь повернулся к ней. – Попробуем?

Пима снова рассмеялась:

– Счастливчик, ты же знаешь, что я сильнее. Давай делай завтрак и радуйся, что мы не стали тебя будить.

– Я помогу, – вмешалась Счастливица.

– Да не надо, – покачал головой Гвоздарь. – Пима просто готовить не умеет. Силы много, а ума нету.

Он выложил из мешка фрукты и принялся рыться в остальных продуктах.

– Ого, глядите-ка! – Он нашел фунтовый пакет крупы.

– Что это? – заинтересовалась Пима.

– Пшеничная крупа.

– Вкусная?

– Да, жуется легче риса. – Гвоздарь подумал и спросил у Счастливицы: – А ведь у вас наверняка и сахар есть?

– На клипере есть.

– Правда? – Гвоздарь посмотрел на воду. Ему очень не хотелось снова лезть вниз, а потом карабкаться обратно. – Не принесешь сахара и пресной воды?

Счастливица кивнула с удивившей его готовностью:

– Конечно.

Она убежала, а Гвоздарь продолжил рыться в мешке.

– Поверить не могу, сколько у них хавки.

– Каждый день обжираются, – поддержала Пима.

– Помнишь голубя, которого мне Лунная Девочка принесла, на удачу?

– Вкуснятина.

Гвоздарь мотнул головой в сторону Счастливицы, забирающейся на борт.

– Спорим, она так не считает?

– Ты поэтому хочешь смыться отсюда с ней?

– Мне это только вчера в голову пришло. – Гвоздарь пожал плечами и задумался, тщательно подбирая слова. – Ты же видела ее каюту? Сколько там всего? Для нее это ничто. А кольца! Вынуть бриллиант у нее из носа, и мы разбогатеем. А она как будто этого всего не замечает.

– Ну да, богатая. Но не из нашей команды. Что бы ты ни говорил. И я ей не верю. Спросила про семью, кто они… – Пима покачала головой. – Она начала что-то выдумывать, увиливать, как Жемчужный, когда его спрашивают, почему он считает себя Кришной. Мажорка что-то скрывает. Не дай себя обмануть только потому, что она красивая.

– Ага. Она еще и умная.

– Очень умная. И хитрая. Видел золото на пальцах? Сегодня утром там кое-чего не хватало. Не знаю, куда она его спрятала, но спрятала. Она, конечно, говорит, что мы теперь команда, но ведет свою игру.

– А мы как будто нет.

– Не беси. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Услышав новые интонации, Гвоздарь поднял на Пиму взгляд:

– Все ясно, босс. Будем за ней следить. А теперь дай мне приготовить завтрак.

Он нашел мешочек с маленькими красными сушеными фруктами и кинул один в рот. Терпкий и одновременно сладкий. И очень вкусный. Протянул Пиме.

– Не знаешь, что это такое?

Та попробовала.

– Понятия не имею, дай еще.

Гвоздарь ухмыльнулся:

– Ни за что. Пущу их на готовку, а ты жди.

Он пристроил мешочек рядом с пакетом с крупой и посмотрел на еду, которой на судне пропадала такая уйма.

– Я даже никогда не понимал, как тут плохо. До вчерашнего дня. До появления мажорки. – Он помолчал. – И вот о чем теперь думаю. Если она такая богатая, значит есть и другие богатые. Там полно денег, а здесь их нет. Даже Лаки Страйк по сравнению с ней нищий.

– Думаешь, что сможешь жить с ней или типа того? Долго и счастливо и умереть в один день?

– А ты не смейся. Даже ее слуги богаче Лаки Страйка.

– Если она не врет.

– Ты знаешь, что не врет. И знаешь, что если мы здесь останемся, то не получим ничего.

Пима задумалась.

– Как думаешь, мы сможем взять мою маму?

– А, вот в чем проблема? – улыбнулся Гвоздарь. – Мы спасли богачке жизнь. Она перед нами в огромном долгу. Долг крови. Конечно, мы сможем взять и Садну.

– А Лунную Девочку? Жемчужного? Остальных из нашей команды?

Гвоздарь помолчал.

– Лаки Страйк ни с кем не делился, – наконец сказал он. – Просто занялся своей жизнью.

– Ну да… – неуверенно согласилась Пима, когда ее прервало появление Счастливицы.

– Все нашла! – Девочка тяжело дышала и улыбалась.

– Отлично. – Гвоздарь улыбнулся Пиме. – Думаю, когда мы снова выйдем на работу, в нашей команде ей найдется место.

Пима не улыбнулась в ответ.

– В борделе тоже мест полно. – Она отвернулась.

– Что случилось? – нахмурилась Счастливица.

– Ничего, – ответил Гвоздарь. – Она всегда злится, когда голодная.

Взяв из рук девочки кувшин, Гвоздарь чуть не задохнулся от боли. Плечо горело. Он едва не уронил воду.

– Что с тобой? – спросила Пима, подняв взгляд.

– Спина, – скрипнув зубами, сказал Гвоздарь. – Болит, будто змея укусила.

– Заражение. – Пима вскочила.

– Нет. Мы же все вычистили, – качнул головой Гвоздарь.

– Дай-ка глянуть.

Она сняла бинты и втянула воздух сквозь зубы. Счастливица посмотрела и вскрикнула.

– Что ты с собой сделал?

Гвоздарь изогнулся, но не смог разглядеть рану.

– Совсем плохо?

– Точно заражение, – ответила Счастливица. – Все гноится. – Она сделала серьезное лицо и придвинулась ближе. – Давай посмотрю. Меня учили первой помощи. В школе.

– Какая роскошь, – буркнул Гвоздарь, но девочка не ответила.

Она ощупала пальцами рану, нажала. Гвоздарь вздрогнул от жгучей боли.

– Тебе нужны антибиотики, – сказала она. – Запах ужасный.

– У нас здесь такого нет, – покачала головой Пима.

– А что вы делаете, когда болеете?

– Оставляем все на волю норн, – слабо улыбнулся Гвоздарь.

– Вы с ума сошли. – Девочка снова посмотрела на рану. – На «Ведьме бури» должно что-то быть. Там целый шкаф с лекарствами. Найдем какой-нибудь циллин.

– Давай сначала поедим, – отмахнулся Гвоздарь.

– Ты идиот? – Счастливица переводила взгляд с него на Пиму и обратно. – У тебя нет времени ждать. Надо заняться раной сейчас же.

– Сейчас или попозже, какая разница? – пожал плечами Гвоздарь.

– Потому что все стремительно становится хуже, – ответила она, и ее лицо стало жестким. – А потом ты умрешь. Похоже, подхватил супербактерию. Надо что-то делать, и очень быстро, иначе не выживешь.

Без предупреждения Счастливица ткнула пальцем прямо в рану. Гвоздарь заорал и вскинулся. Схватился за плечо, судорожно дыша. Боль была такая, что он едва не потерял сознание.

– Ну и на хрена ты это сделала?! – закричал он, немного придя в себя.

– Мы команда, Гвоздарь, – скривилась Счастливица. – Ты не сможешь получить награду за мое спасение, если загнешься. Тащи свою задницу на мой клипер, будем приводить тебя в порядок.

– Команда! – расхохоталась Пима и шлепнула Счастливицу по плечу. – Богачка заговорила как мы. – Она посмотрела на Гвоздаря очень серьезно. – Вообще-то, она права. Твоя мама обрадовалась бы, будь у нее деньги на какой-нибудь циллин. Ты же не хочешь умереть, как она?

Как она. Обливаясь потом, рыдая. С горящей огнем кожей. С распухшей от инфекции шеей. С красными гноящимися глазами.

Гвоздарь вздрогнул.

– Ладно, хотите поиграть в докторов – валяйте. – Он взял апельсин и пошел вниз, к воде. – Я уж точно не собираюсь умирать так, как она. Ни за что.

Спускаться было по-настоящему сложно, и это его испугало. Плечо, рука и спина болели жутко. Счастливица и Пима вели его за руки, медленно, как старую бабку, которая вот-вот развалится.

Потихоньку спускаясь, он думал над безжалостными словами Счастливицы. Если он умрет, то зачем ему награда? Гвоздарь пытался справиться со страхом, но тот никак не уходил из головы.

Он не раз видел, как гноились раны у других. Как начиналась гангрена. Как в обрубках, оставшихся после неудачной ампутации, копошились опарыши. Несмотря на всю свою браваду, он очень боялся. Мама молилась Кали-Марии Милосердной, но умерла в лихорадке, окруженная тучей мух. Та часть Гвоздаря, что верила в сверхъестественное, задумалась, не кинул ли Бог-Мусорщик на свои весы болезнь, чтобы уравновесить большую удачу. Эта болезнь убьет Гвоздаря прежде, чем он получит награду. Садна права, надо было принести хорошую жертву Богу-Мусорщику и норнам после того, как он выбрался из нефти. А он просто плюнул на свою удачу.

Они дошли до океана. Ночью клипер кидало волнами, и он встал почти вертикально. Забираться наверх стало труднее. Пима со стоном втащила Гвоздаря, как свиную тушу. Под черной кожей ходили мышцы. Она уложила его на углепластиковую палубу и спустилась вместе со Счастливицей.

Вернулись они не скоро и отрицательно покачали головой.

– Шкаф разбился, – сказала Счастливица. – Медикаменты унесло в океан. – Она оглядела судно. – И в воде ничего не видно. Все пропало.

Гвоздарь пожал плечами, делая вид, что ему все равно.

– Когда твои люди доберутся сюда, они дадут мне лекарство, – сказал он, не имея ни малейшего понятия, сколько у него осталось времени.

Его сильно знобило, хотя он лежал на солнце.

– У вас же спутники есть, так что это будет быстро?

– Конечно, – неуверенно ответила Счастливица.

Пима кивнула на украшения:

– За твое золото мы можем купить нужное лекарство у Лаки Страйка.

– А у него есть? – Счастливица перестала разглядывать Гвоздаря.

– Само собой, – ответила Пима. – Он общается с боссами. Ему привозят на поезде всякие штуки.

– Нет, – возразил Гвоздарь, – нельзя, чтобы другие узнали про клипер. – Он поежился. – Надо не высовываться, пока за Счастливицей не приедут. Тогда сможем делать все, что захотим. Если кто-то узнает, сразу прибегут все и заберут наш хабар.

– Это не ваш хабар! – возмутилась Счастливица. – Это «Ведьма бури», мой клипер.

– Сейчас это просто обломки, – покачала головой Пима, – а ты жива только потому, что Гвоздарь лучше большинства местных. Кажется, у него тут случился какой-то религиозный приход. Взгляд смерти, похоже.

– Нет у меня никакого взгляда смерти, – возмутился Гвоздарь.

– Не думаешь, что пора платить за удачу? – спросила Пима.

– А что такое взгляд смерти? – спросила Счастливица.

– Ты не знаешь? – уставилась на нее Пима.

– Никогда не слышала.

– Не знаешь, что умирающие видят будущее? Последний взгляд, перед тем как норны заберут их?

– Нет у меня никакого взгляда смерти. – Гвоздарь вдруг почувствовал, что очень устал, и тяжело сел на залитую солнцем палубу. – может, если промою, получше станет.

– Не тупи! – рявкнула Пима. – Тебе ни от чего лучше не станет, только от лекарства.

Гвоздарь закрыл лицо ладонями.

– И долго ждать? Пока за тобой не приедут?

– GPS-трекер их приведет сюда. – Счастливица пожала плечами. – Думаю, скоро.

– Ты что, такая крутая?

– Вроде того, – смутилась девочка.

– А ты вообще кто и откуда? – спросил он. – Ты как-то не сказала.

Она замялась.

– Мы команда, – напомнила ей Пима.

– Меня зовут Чоудхури. Нита Чоудхури.

– Никогда о таких не слышали.

– Я ношу фамилию матери, пока не вступлю в права наследства, – объяснила Счастливица и надолго замялась. – А фамилия отца Патель. – И выжидающе замолчала.

Пима с Гвоздарем молчали тоже.

– Патель? – спросила Пима наконец. – «Патель глобал транзит»?

Они с Гвоздарем ошеломленно переглянулись.

– Так ты дочка босса? – уточнил Гвоздарь.

Пима вдруг яростно бросилась к Ните, схватила за плечи и затрясла.

– Ты пьешь нашу кровь!

– Нет!

– «Патель глобал» скупают здесь все сырье, – сказала Пима. – Мы постоянно видим их значок. Их, «Дженерал электрик», «Флюид дизайн» и «Куок LG». Все только и говорят, что надо выполнять норму, чтобы эти сраные скупщики не стали искать других поставщиков. В Ирландии там или в Бангладеш. «Лоусон и Карлсон» даже респираторов нам не дают, чтобы расходы снизить.

– Я не знала. – Нита явно смутилась. – Это приоритет компании… закупать материалы у поставщиков вторичного сырья. Судовая разборка могла бы стать одним из источников. – Она отвела взгляд. – Я никогда особо не следила за этой стороной дела.

– Сраная мажорка. – лицо Пимы окаменело. – тебе повезло, что мы не знали, кто ты такая, когда тебя придавило сундуком.

– Отстань от нее, Пима, – потребовал Гвоздарь. Его тошнило, он устал и чувствовал себя все хуже. – У нас появилась проблема посерьезнее. Гляди. – Он указал на горизонт.

Пима и Нита обернулись. Все трое смотрели на полоску песка, ведущую к берегу, почти сухую. Со стороны берега, где ломали суда, к ним двигалась группа людей, человек восемь-десять.

– Это твоя команда? – спросила Пима. – Твои работорговцы?

Нита не обратила внимания на колкость и вытянула шею, вглядываясь.

– Не вижу.

Она сбегала на клипер и вернулась с подзорной трубой. Навела ее на группу людей.

– Очень много шрамов и татуировок. Ваши?

Пима взяла у нее трубу и посмотрела.

– Ну? – спросила Нита. – Одна из ваших команд?

– Хуже. – Пима покачала головой и передала трубу Гвоздарю.

– Что значит «хуже»? – спросила Нита.

Гвоздарь кое-как взял трубу здоровой рукой и навел на берег вдали. Посмотрел на песок, на лужи морской воды, а потом увидел торопливо идущих людей. Стал вглядываться в лица, ища главного.

– Кровь и ржавь! – тихо выругался он.

– Что такое? – снова спросила Нита. – Кто там?

– Его отец, – вздохнула Пима.