Цитаты из книги «Тень Эндера»

– Я могу стать лучшим солдатом твоей армии, если ты перестанешь валять со мной дурака. – Или что? – Или я стану самым плохим твоим солдатом. Выбор за тобой. Боб надеялся, что Виггин поймет глубинный смысл его слов: Боб может работать эффективно только в случае, если Виггин будет ему верить и уважать. Иначе он останется просто ребенком, который ни на что большее не годен. Однако он не исключал, что Виггин увидит в сказанном лишь угрозу бунта – в том случае, если Боб будет использоваться неправильно. Впрочем, вполне возможно, что такой намек там действительно присутствовал. – И чего же ты хочешь? – спросил Виггин. – Любви и поцелуев?

К концу тренировки все были мокрые от пота, вымотаны, но полны энтузиазма: их обучили тому, о чем они никогда не слышали от других солдат. Виггин собрал их у нижних ворот и объявил, что следующая тренировка состоится в их свободные часы. – И не вздумайте говорить мне, что свободное время – оно и есть свободное. Мне это прекрасно известно, и вы вольны использовать его как захотите. Но я приглашаю вас прийти на дополнительные занятия и добровольно заняться тренировкой.

Боб находился в самом конце – в последней четверке. Виггин положил ему руку на плечо: – Если хочешь, можешь воспользоваться боковыми поручнями. «Верно, – подумал Боб. – Теперь ты решил понянчиться со мной. Не потому, что на мне этот долбаный комбинезон сидит как на верблюде, а потому, что я такой занюханный». – А пошел ты со своими советами!

– Ладно, ребята. Надеть боевые комбинезоны и пошли разомнемся. Боб смотрел на Виггина в полном обалдении. Ведь глаза командующего глядели прямо на него, когда он стал стаскивать комбинезон. Почему Эндер не посоветовал Бобу не снимать эту треклятую штуковину? – Мы тренируемся по утрам, – продолжал Виггин. – Приступаем к тренировкам после завтрака. Официально у вас есть час свободного времени между завтраком и тренировкой. Поглядим, как у нас там сложится, но сначала я должен выяснить, насколько вы хороши, на что годитесь. Если говорить правду, то Боб почувствовал себя круглым дураком. Конечно же, Виггин должен был первым делом приступить к тренировкам. И ни к чему было ждать предупреждений насчет комбинезона. Боб должен был догадаться.

– Это письмо от твоих родителей, – пошутил Боб, – они решили тебе больше не писать. Я им понравился сильнее. – Ага, а Ватикан переехал в Мекку. – А меня норовят пропихнуть в Полемархи.

– Боб, а ты ведь бываешь прав не так часто, как тебе кажется. – Нет, сэр, я прав. Иначе вы не дали бы мне такое поручение. Могу я быть свободен? Или вы хотите, чтобы я продиктовал вам список сию минуту? – Свободен! – рявкнул Даймак.

– Вы рассуждаете в теологическом ключе, а я считала вас атеистом. – Теология для меня шутка. Забавная. Я смеюсь над ней. Я могу шутить о теологии, разговаривая с верующими. Вы понимаете меня? Мне это приятно. Успокаивает.

Бог вложил в нас неизбежность смерти, но Он же дал нам и разум. У нас есть почти семьдесят лет или около того жизни, а если быть осторожными, то и девяносто. Говорят, что где-то в горах Грузии продолжительность жизни может достигать и ста тридцати, но лично я в это не верю. Они там любят приврать и наверняка бы поклялись, что вообще бессмертны, если бы от них не потребовали доказательств. Но мы могли бы жить вечно, если бы согласились прожить все это время дебилами.

– Вы слишком молоды, чтобы помнить коммунистический режим в России. – Наоборот, я слишком стар и держу в голове воспоминания всех своих родных. Я хорошо помню то, что произошло задолго до того, как я родился. Я помню даже события, которых вообще не было. Я живу в памяти.

Вот почему сестре Карлотте казалось, что Антона почему-то забавляет все окружающее. Ему приходилось быть таким. Если он позволит себе рассердиться или разволноваться, то есть если возникнет сильная негативная эмоция, на него немедленно обрушится волна панического страха, даже если запретные темы непосредственно и не затрагивались. Сестра Карлотта как-то читала статью, в которой приводились слова жены человека с таким же имплантатом. Она сказала, что их семейная жизнь никогда еще не была такой безоблачной и счастливой, так как ее муж ко всему относится спокойно и с мягким юмором. «Дети просто обожают его, а раньше они со страхом ждали его возвращения домой». В статье также упоминалось, что эти слова были сказаны всего за несколько часов до того, как муж покончил с собой, бросившись с высокой скалы. Жизнь, видимо, стала лучше для всех, кроме него самого.