Но вот, наконец, тёмная фигура колдуньи прошла мимо него. И только сейчас наш пономарь с облегчением вздохнул! Он немного расслабился, выждал еще пару минут и только-только оторвался от дуба, намереваясь вернуться на аллею, как прямо над ним неожиданно сверкнула какая-то неправдоподобно огромная молния. Она походила своими очертаниями на исполинский ствол безлистого огненного дерева, и заполнила собой всё небо до самого горизонта. От такой неожиданности Иннокентий даже машинально пригнулся! Эта страшная молния расколола надвое небосвод и осветила все окрестности мертвенно бледным, каким-то потусторонним, светом, отчётливо высвечивая каждый предмет – каждую ветку, каждую травинку, каждый крест. Вслед за этим через несколько мгновений раздался ужасный оглушительный гром, да ещё и не один! Громовые раскаты были такой чудовищной силы, что Иннокентию даже показалось, будто земля под ним содрогнулась! Тут же до густой черноты потемнело низкое небо, и на землю обрушился тяжёлый ливень.

Легко одетый пономарь мгновенно промок насквозь! Теперь уже он дрожал не только от нервного возбуждения, но и от больно хлещущих потоков ледяной воды и порывистого резкого ветра. Сразу же стало очень холодно, и Иннокентий буквально за пару секунд промёрз до самых костей! А на всей поверхности земли в одну минуту образовались мощные потоки воды, которые стремительно разрастались, сливаясь, и с рёвом уносились к реке по чуть заметному пологому склону.

Иннокентий медленно продвигался вперёд, цепляясь за холодные мокрые ветки и такие же холодные металлические оградки, чтобы не оступиться и не упасть в холодную грязь. Пальцы рук уже буквально сводило от этого холода! Глинистая почва моментально раскисла. Кроссовки его наполнились водой, и в них при каждом шаге противно хлюпало. Подошвы скользили и разъезжались в этом глиняном месиве, ноги насквозь промокли, да и несущиеся потоки воды мешали выбирать твёрдую опору, и Кеша каждую минуту рисковал свалиться в море разливанное, образовавшееся вокруг него, – поэтому шагал он очень медленно, осторожно, и каждый шаг давался ему с трудом!

Но вот молодой церковнослужитель всё-таки благополучно выбрался на главную аллею. Осмотревшись, он увидел в нескольких местах лежащие на земле большие деревья, которые повалил шквалистый ветер. Их вывернутые корни вздымались над пустым кладбищем, как разорённые растрёпанные стога среди голого поля. Это какая же силища нужна, чтобы совладать с такими исполинами! Опрятное православное кладбище выглядело сейчас как после мамаева побоища! И тут же при виде этой разрухи в голове Иннокентия промелькнула хозяйственная и практичная, но в данный момент совершенно отстранённая, мысль о том, что надо будет вернуться сюда потом, попозже, и проверить, – не повредили ли упавшие деревья кресты на соседних могилах. Да и обломанными ветками как-то неряшливо завалено и засыпано всё вокруг, их тоже надо будет убрать и всё привести в порядок. Но мысль эта была очень мимолётной – пришла и ушла, вытесненная другими, сиюминутными заботами…

Колдуньи, конечно, и след уже простыл! Глаза Иннокентия уже привыкли к темноте, и теперь он безнадёжно вглядывался в чёрную глубину кладбищенской улицы, напрягая зрение и торопливо поворачивая голову то в одну сторону аллеи, то в другую. Несмотря на бьющие в лицо струи холодного дождя, молодой пономарь в раздумье остановился, напрасно озираясь по сторонам и совершенно забыв о том, что буквально полчаса назад он очень торопился. При этом он даже не пытался хоть чем-то укрыться от студёного ливня. Потому что, во-первых, всё равно нечем было, – ведь выходя из дома ласковым майским утром, он не взял с собой ни плаща, ни зонта, а во-вторых, – на нём уже настолько всё промокло до последней нитки, что тут уже не помог бы никакой зонтик: бесполезно!

Однако, гроза в начале мая, даже такая яростная и пугающая, – это явление хоть и грозное, но всё-таки объяснимое, и ничего необычного в этом нет. На то она и весна! Иннокентий и сам это прекрасно понимал, хотя, чего уж говорить, в такую погодушку гораздо приятнее находиться всё-таки где-нибудь в тепле под крышей, а не посреди кладбища по соседству с колдуньей! А вот то, что в таких обстоятельствах он увидел то, чего никак не хотел видеть, – это уже совсем другое дело! Душу молодого человека наполнила противная какая-то брезгливость, которая очень расстраивала и угнетала его, и от которой Иннокентий почувствовал себя запачканным и осквернённым с ног до головы. От всего увиденного ему стало очень противно. Утренней радости на сердце – как и не бывало… «Следует как можно скорее рассказать об этом деле отцу Василию», – вслух сказал сам себе будущий дьякон и заспешил, как только мог, стараясь наверстать упущенное время. Ведь и на человека бывалого всё случившееся подействовало бы не лучшим образом, а Иннокентий был пока юным и неопытным, и поэтому всё, что ему только что довелось наблюдать, очень его взволновало. Да и напугало тоже, честно говоря… И к тому же он понимал, что всё это – очень серьёзно! Тут так просто не отмахнёшься и не скоро забудешь…

Иннокентию уже неоднократно приходилось слышать жалобы родственников новопреставленных рабов Божьих, которые обвиняли в смерти своих родных эту колдунью. Некоторые прямо задавали конкретный вопрос: как сжить со свету ненавистную злодейку? Как её остановить? Как от неё избавиться? Многие были настроены самым решительным образом и весьма решительно собирались принять против Анисьи самые крутые меры! Да так, чтоб ей мало не показалось! Отец Василий, как только мог, старался удержать обиженных людей от необдуманных поступков, поскольку знал, что с каждого из них потом за всё спросится. Вот и старался он по мере сил удержать своих прихожан от тяжких грехов и расплаты за них. И так-то у всех у нас и без того уже предостаточно дел накручено-наворочено, – не скоро разберёшься! Так зачем же добавлять ещё?

Вот и сейчас – раз она опять появилась здесь, значит жди вскоре покойника! От этой мысли у доброго и мягкосердечного Иннокентия стало совсем мерзко на душе, и он ещё быстрее заторопился в церковь.

Внезапно налетевшая буря уже заканчивалась, когда молодой церковнослужитель приблизился к южному входу в храм, около которого было расположено совсем небольшое огороженное кладбище. На нём много лет почивали в славе Божьей все протоиереи, священники и монахи, служившие здесь в разные годы. В конце концов, спешащий Иннокентий всё-таки поскользнулся на раскисшей глине и, не удержав равновесия, нелепо взмахнул руками и неестественно изогнулся, стараясь удержаться на ногах. Но удержаться не смог и упал на колени прямо около могилы протоиерея Александра Борцова. Большой портрет отца Александра был укреплён в середине массивного солидного креста, и сейчас его глаза спокойно, успокаивающе и ободряюще смотрели на Иннокентия, – «не трусь, парень, сражайся и борись!» Встретившись взглядом с глазами на портрете, он сразу же почувствовал некоторое облегчение и даже какую-то незримую, но явную поддержку этого сильного духом человека. Нервозность улеглась и тревога отступила.

Прошла пара минут. И только-только Иннокентий ощутил в душе утраченное было равновесие, как вдруг почувствовал, что во всём его теле совершенно отчётливо возникла неприятная дрожь, казалось бы – ни с того, ни с сего! Противной дребезжащей волной прошла она с головы до пят по всему его существу, и сердце Иннокентия опять часто застучало. И опять в душе его возникло сильное чувство тревожного волнения. У него даже дыхание перехватило от спазма в горле, словно ему не хватало воздуха! Поднимаясь с колен, он быстро оглянулся назад и, совсем вдали, в глубине кладбища, увидел слабое, неясное, размытое какое-то свечение, опять же напоминающее очертаниями женскую фигуру. Он напрягся, пристально вглядываясь и стараясь рассмотреть, – что же это там такое на этот раз? Свечение медленно перемещалось… вот оно передвинулось на центральную аллею… вот стало удаляться в сторону южных ворот… Очень встревоженный этим новым зрелищем, молодой пономарь просто всей своей кожей почувствовал, что у него от страха все нервы дыбом встали, – во всяком случае, так ему в тот момент показалось. Молодой человек неподвижно стоял, словно загипнотизированный. А призрачная женщина, между тем, медленно проплывала вдали… Да такого просто быть не может!!! Он не мог отвести глаз от этого фантастического видения и, не зная, как быть и что тут можно сделать, часто закрестился, призывая на помощь Отца Небесного, Пресвятую Богородицу и все крестные силы!

Иннокентий всматривался изо всех сил и пытался успокоить сам себя, – может быть, это просто облако тумана такой причудливой формы? Но нет, ему не привиделось! В непонятном слабом свечении достаточно отчетливо угадывались очертания женской фигуры с распущенными волосами. И он уже нисколько не сомневался в том, что эта фигура плывет по воздуху. Пронзительная мысль о колдунье парализовала сознание! Теперь он понял, почему так больно щемило сердце. «Нечистая сила!» – пришли в голову простые и ясные слова. И уже тихим шагом Иннокентий вошёл в храм.

Наскоро почистившись и переодевшись в сухое, молодой служитель в мельчайших подробностях рассказал отцу Василию, которого бесконечно уважал, обо всём случившемся, стараясь излагать все события чётко и по порядку. Отец Василий – умный, образованный, глубоко порядочный и набожный человек – давно знал своего помощника и внимательно выслушал его взволнованный сбивчивый рассказ. А выслушав, сразу понял, что это всё, от первого до последнего слова – правда! Он для начала постарался успокоить Иннокентия, видя в каком состоянии тот находится, и прекрасно понимая все его страхи и волнения, а потом удалился в часовню и долго молился там Господу о защите и спасении невинных людей от ведьминых заговоров и проделок. Хотя проблем у протоиерея хватало и без ведьмы, – но она уже давно была для всех как бельмо в глазу, и не обращать внимания на её «дела» было просто недопустимо!

Совсем недавно протоиерей присутствовал на сельском сходе, где и написал от имени сельчан заявление в городскую Администрацию за подписью двухсот пятидесяти человек одних только пенсионеров, да еще ста пятидесяти – прочих жителей села! Творившиеся там дела уже не терпели никаких отлагательств и, кроме того, напрямую касались интересов церкви. Подумав о заявлении, протоиерей только тяжело вздохнул. Ему было ужасно жаль, прямо до сердечной боли, всех немощных стариков, вынужденных тратить остатки жизненных сил на борьбу с несгибаемым, неистребимым и непотопляемым бюрократическим аппаратом. А тут еще и этот «вампир по вызову»! «Да-а-а…» – удрученно подумал отец Василий, – «вампир не приходит один…» Как священник он много знал о всякой нечисти, но в данном случае под вампиром подразумевался вполне конкретный и очень непорядочный, прямо-таки отвратительный человек, а именно: Видалий Сегреевич Гадимиров, генеральный директор той самой строительной организации, что широкомасштабно развернула стройку на кладбищенской земле.

Это был заносчивый полутораметровый шарообразный попрыгунчик с непомерными амбициями, загребущими ручонками, абсолютным отсутствием совести и противным визгливым голосом недокастрированного осла! Правда, сама я в действительности не слышала голос такого осла, но смею предположить, что это именно такой же мерзкий голос, как у господина Гаимирова! Однако этот мелкий клещ к своей жертве цеплялся крепко и высасывал кровушку насколько только мог! А уж сколько неприятностей доставлял – и словами не высказать! Одним словом – Видалий Сегреевич по сути своей был не только наглый клещ, но и гнойный прыщ! А скорее даже – полновесный вонючий свищ! Да, зловонный докучливый свищ на теле необычногродской общественности! И, надо сказать, общественность от этого сильно страдала! А за малый рост и подлую душу в народе его называли Карликовым Директором, Злобным Карлой, или попросту Вампиром, а иногда ещё проще – Вурдалаком или Упырём. Так к нему эти прозвища и прилипли. Причём, как можно заметить, – это всё были разные имена одной, по сути, ипостаси! Но какое бы из этих имён не упоминалось в разговоре между разными людьми, все с полуслова отлично понимали, о ком идёт речь!

И в который раз молился отец Василий, прося помощи Божьей в этой абсолютно неразрешимой ситуации! Да где такое видано, чтобы при прокладке газопровода нанесли людям столько морального и материального ущерба! Мало того, что какая-то сомнительная строительная организация стала быстро сооружать многоквартирный жилой дом на окраине кладбища, отхватив изрядную часть кладбищенской земли вместе с захоронениями! Так другая, такая же, «шарашкина контора» в это же время протянула свою траншею под газопровод с другой стороны кладбища, разрушив старые, еще довоенной поры, захоронения – при этом самым бессовестным образом повыбросав из могил останки давно усопших людей и не предав их земле. А до того – нарушив попутно электропроводку и телефонный кабель. А выкопанные кости ночью втихаря загрузили в самосвал и вывезли на городскую свалку. Разве это по-божески, разве это по-христиански? В конце концов, разве это по-людски? Эх, человеки, да что же вы творите?.. Вопиющее безобразие и еще более вопиющее кощунство! Но когда траншею под газопровод дотянули до поселка, дела пошли ещё чуднее: строительные работы пришлось приостановить из-за того, что один хозяин частного дома не дал своего согласия на то, чтобы на его земле рыли траншею прямо посреди участка! Контора, видите ли, решила сэкономить на затратах таким образом! Нисколько с людьми не считаются! И ЭТО вместо того, чтобы просто проложить газопровод на двадцать метров дальше, в обход дома. А сегодня с утра выплыла на поверхность еще одна новость: по неизвестным причинам контора вообще решила закрыть газовую трубу! Выходила и вообще какая-то чертовщина! Получалось, что траншея проложена как раз до половины села. И что делать остальным жителям? А остальные со страхом гадали, – сколько же теперь с них запросят за проведение газа? И проведут ли его вообще? И как, в конце концов, всё это будет выглядеть?

А уж эти неугомонные пенсионерки! Хоть плачь, хоть смейся! Отец Василий с лёгкой улыбкой вспомнил библиотекаршу села, Любовь Ивановну Соколову. Вот уж действительно далеко не самый лучший образец интеллигенции прежней закалки! Ну какая бы неприятность ни случилась, – она всегда «знала, что так и будет!» – а потом, многозначительно поджав в ниточку и без того тонкие губы, обычно добавляла: «Ну что у нас за народ такой? Ни коммунизм построить, ни капитализм возродить!» – и вопросительно смотрела на священника, ожидая восторженной поддержки её уму, прозорливости и глубокой мысли. Отец Василий обычно старался избегать разговоров с этой всезнающей особой, так как вообще не выносил пустословия! Но ведь не мог же он сказать ей, как некоторые прочие: «Мели, Емеля…» Только однажды священник ей тихо ответил: «Не переживайте, Любовь Ивановна! Мы не одиноки на кладбище жизни…» Любовь Ивановна не очень, правда, поняла – что именно он имел виду, но с тех пор, увидев отца Василия, больше не подходила к нему со своими пустыми разговорами. Поскольку её честолюбивые порывы не были поддержаны и её интеллект не оценили по достоинству, то значит с таким человеком и разговаривать не о чем! Как-то ей сразу расхотелось беседовать с ним! Да и слава Богу!

– Нет! Нет, и еще раз нет! Я в своем доме буду доживать до последнего дня, до гробовой доски! В тысячный раз повторяю: ни за какие деньги мой дом не продаётся!» – категорическим тоном заявил высокий сухощавый старик, Иван Иванович Ковалёв, работнику строительной компании «Стройполомсервис». – И не надо больше приходить ко мне по этому вопросу!

С этими словами дед выразительно взглянул ещё раз в бегающие глазки вертлявого молодого человека, служащего в «Стройполомсервисе», и раздражённо захлопнул дверь своего дома перед самым его носом, едва не прищемив этот орган обоняния, весьма и весьма выдающийся на невыразительном лице своего владельца!

Расшифровываю кстати название этой компании: ну «строй» – это понятно, организация могла построить, что попало, хотя при этом, между нами говоря, и строила, как попало. «Полом» – это от слова» поломать», так как они могли разломать любые стены, постройки и сооружения, а также – за большие деньги – узаконить в обход закона незаконно произведенную перепланировку. Здорово, да? А «сервис» – это и вовсе понятно: это означало, что – «мы всегда к вашим услугам!» Просто не организация, а мечта!

– Ишь ты, раз денег полно и наглости хоть отбавляй, так всё можно! Ведь сколько раз уже говорил, что не продается мой дом! Так ведь нет, – чётко первого и пятнадцатого числа каждого месяца снова приходят! Как на дежурство! То одного прохиндея присылают, то другого! Гляди-ка ты, и не поленился, гад, припёрся с утра пораньше! Ну, куда ещё жаловаться? – всё кипятился и не мог успокоиться Иван Иванович. Его просто всего трясло от возмущения и негодования!

Старик, которому на днях исполнилось девяносто лет, всё ещё неплохо себя чувствовал и ни на какие уговоры продать дом и переехать в другое место не соглашался. Через какое-то время, немного успокоившись, бодрый дедок достал свой паспорт и любовно раскрыл твёрдую обложку, потом ласково и не спеша разгладил ладонью жесткий сгиб, ещё раз с видимым удовольствием удостоверился, что ему уже действительно – девяносто, и с усмешкой подумал: «Ну-ну, смерти моей ждут! Долго же ты ещё ждать её будешь, подлый Карла – вурдалак!»

Внутреннее возбуждённое состояние ещё не покинуло старика, и потому Иван Иванович с ненавистью глянул на ни в чём не повинный новый пятиэтажный дом, выстроенный недавно прямо напротив его родового гнезда под руководством этого самого подлого Карлы. A ведь когда-то дом Ковалёвых был последним на главной улице посёлка… И только широкая проезжая дорога отделяла его от большого зелёного пастбища и небольшой берёзовой рощицы, за которыми начиналось городское захоронение. Но за всю свою долгую жизнь он привык к этому соседству, и оно ему ничем не мешало, как, впрочем, и другим окрестным старожилам. Живые оберегали кладбище и почитали мёртвых, а мёртвые не докучали живым….

Задумчиво глядя на изменившийся вид за своим окном, дед и так и сяк размышлял о современной жизни и пришёл к печальному выводу, что ситуация в селе сложилась какая-то неправильная и непонятная. С одной стороны – город стремительно разрастался, поглощая близлежащие деревни и сёла, в том числе и это село; с другой стороны – село уже давно вроде как входило в городскую черту, но кто тут хозяйничает на самом деле, – было до сих пор непонятно, и это создавало селянам много неудобств и осложнений. Как вот, например, сейчас, – просто полнейшая происходит неразбериха!