Нет, И-Кею «это» было без надобности, поскольку срок его временной прописки истек неделю назад, а без нее в Москве лучше ментам на глаза не попадаться.

Выйдя из подъезда, И-Кей немного постоял, задрав голову к окну студии и ломая голову над тем, что заставило Эву сменить замки. Еще его интересовал вопрос, куда она могла уйти на целую ночь, но больше этого волновало, как она, такая крошка, посмела его ослушаться! Ведь строго-настрого наказал дома сидеть, а эта зараза взяла и свалила…

С этими мыслями И-Кей направился к скверику, где стояли «бомбилы», взял машину, доехал до своего дома, где тут же завалился на кровать, даже не удосужившись раздеться. Проснулся он глубоким вечером и чувствовал себя вполне сносно. Взяв в руки телефонную трубку, И-Кей направился в ванную. Там скинул с себя вонючую одежду, пустил воду в джакузи, бросил туда несколько шариков ароматической соли и, усевшись голышом на унитаз, набрал нужный номер.

– Алло, – раздался в трубке противный фальцет.

– Ой, я, кажется, не туда попал, – буркнул И-Кей, отключившись.

Но когда он набрал номер еще раз, ответил ему тот же голос.

– Да блин, опять не туда попал! – выругался И-Кей.

– Вам кого, молодой человек?

– Мне Эву, но вас это не касается…

– Почему же не касается? Я ее агент, и если надо…

– Кто?

– Я агент Эвы – Эдуарда Костерина. А вы?

– А я ее продюсер, и никаких агентов я для своей подопечной не нанимал!

– У Эвы нет продюсера.

– Да что ты говоришь? – начал закипать Кеша. – Короче, позови Эву! Скажи, это И-Кей звонит.

– Она с вами разговаривать не желает.

– Зато я желаю с ней разговаривать! – уже в бешенстве заорал Кеша. – Быстро!

– Вы русский понимаете? – устало вздохнула самозваная агентша. – Эва с вами не желает разговаривать. Как и видеть вас. Именно поэтому все ваши вещи, оставленные в ее квартире, сегодня собраны и отправлены на адрес вашего офиса… Так что можете не затруднять себя, приходя за ними. Тем более вас все равно не пустят в квартиру…

– Ты че мелешь, курица? Я продюсер Эвы! Я ее личный фотограф! Я ее единственный друг, наконец…

– Эва прекращает сотрудничество с вами. Вы больше не ее продюсер, не ее фотограф и тем более не друг… Вы уволены, И-Кей!

– Вот хренушки вам! – крикнул Кеша и показал трубке кукиш. – Уволен! Размечтались! У нас контракт!

– Контракт не был пролонгирован в срок, поэтому он потерял всю свою юридическую силу.

– Вы побывали у меня в квартире? – дошло до И-Кея. – И выкрали контракт?

– Господин бывший продюсер, перестаньте кудахтать и послушайте меня. Несколько лет вы бессовестно грабили свою подопечную. Вы это знаете, я это знаю, Эва теперь тоже это знает. То есть пока знаем мы трое. – Она возвысила голос, и теперь он звучал не пискляво, а басовито. – Но если вы не хотите, чтобы сей факт стал достоянием общественности и компетентных органов, то я рекомендовала бы вам забыть о существовании Эвы и больше ее не беспокоить. – Эдуарда кашлянула и уже совсем другим тоном добавила: – А говоря по-простому – держись от нее подальше, иначе я тебя, козел, ославлю, а потом засажу в тюрягу за финансовые махинации!

Пророкотав эту угрозу, невесть откуда взявшаяся защитница Эвы отключилась. А И-Кей еще долго сидел на унитазе, тупо глядя на пикающую трубку. Когда ягодицы стало покалывать, он встал, закрутил кран и, не глянув на зазывно переливающуюся пеной ванну, вышел. В комнате он быстро оделся, пригладил волосы, облился дезодорантом, после чего покинул квартиру.

Выйдя из подъезда, И-Кей направился к стоянке, где оставил свой джип перед поездкой в Казань. Но машины там не оказалось.

– Где моя тачка? – накинулся он на охранника.

– Утром ее забрали.

– Кто?

– Хозяйка.

– Я! – И-Кей ткнул себя кулаком в грудь. – Я – хозяин машины.

– По документам не вы, а девушка. Она их предъявила, как и квитанцию, и я разрешил забрать…

Услышав о документах, И-Кей мысленно застонал. Он вспомнил, что квартира в Химках, которую он сдал своему дальнему родственнику и деньги за аренду которой регулярно получал, тоже записана на Эву. И теперь можно не сомневаться, что ее она тоже отберет, а Кешиного племяша выставит за дверь. Именно это почему-то разозлило И-Кея больше всего остального. Разозлило и заставило изменить маршрут – если изначально он собирался отправиться в офис, то теперь решил нагрянуть к Эве в гости. Надо поговорить и до конца разобраться в ситуации! Вернее, попытаться в очередной раз запудрить девице мозги и вернуть себя статус пусть не ее продюсера, а хотя бы эксклюзивного фотографа. Теперь он был согласен даже на это!

Всю дорогу до бывшего своего дома И-Кей продумывал оправдательную речь, но, когда добрался до него и увидел припаркованный у подъезда красный джип, тут же ее забыл. Злость опять всколыхнулась в нем. А уж когда И-Кей заметил у правой передней двери машины двухметровую бабу в диком наряде, едва сдержался, чтобы не наброситься на нее. С первого взгляда он понял, что именно из-за этой суки он потерял Эву, свою золотоносную курочку, как и квартиру, и машину, и статус царя и бога…

Пока И-Кей в бессильной злобе сжимал кулаки, Эдуарда закурила тонкую сигарету и, привалившись к переднему бамперу, застыла, явно кого-то ожидая. Кого – стало ясно чуть позже, когда входная дверь отворилась и из подъезда вышла Эва. В руках у нее была дорожная сумка, которую Эдуарда тут же отобрала у нее и закинула в багажник. После этого она щелчком отбросила недокуренную сигарету и открыла заднюю дверь машины, сопроводив действие командой «Садись». Эва неуклюже полезла в салон, но тут И-Кей, выскочив из кустов, бросился к машине с криком: «Эва, подожди!» Но она как не услышала – нырнула внутрь и закрыла за собой дверь.

И-Кей подбежал к машине, схватился за ручку, намереваясь открыть дверь, но шпалообразная агентша подлетела к нему, легко отпихнула и, грозно насупившись, рявкнула:

– Чего надо?

– Да отвали ты, чума! – взорвался И-Кей. – Мне надо с Эвой поговорить! – Он склонился к окну, стукнул ладонью в стекло. – Выйди, пожалуйста, на пару слов! Эва, прошу тебя! Ну нельзя же так… С бухты-барахты все решать! Давай поговорим…

Он хотел добавить, что сейчас все ей объяснит, но тут его тело пронзила острая боль. И-Кей охнул, согнулся, схватившись за горящий огнем бок. Он понял, что Эвина церберша его ударила, но дать сдачи он не смог, так как психованная дамочка заломила его руку за спину и, склонившись над ним, яростно зашептала:

– Объясняю в последний раз. Эва не желает тебя видеть. И если ты еще посмеешь ей докучать, будешь иметь дело со мной…

– Отпусти, дура, – прохрипел И-Кей. – Руку сломаешь…

– Скажи спасибо, что не шею! – Дуда ослабила хватку, но руку не выпустила. – А теперь слушай сюда. Известие о твоей отставке завтра появится в прессе. Так что будь готов к повышенному вниманию журналюг и знай: ляпнешь какую гадость про Эву – урою! На тот случай, если у тебя будут интересоваться, где она, отвечай, взяла полугодичный отпуск и уехала на Канары. Далее! – Она чуть крутанула руку И-Кея, чтобы он не расслаблялся, и продолжила: – Если в наше отсутствие попробуешь провернуть какое-нибудь дельце, типа липовый контрактик от Эвиного имени заключить, знай – под суд за это пойдешь! А попытаешься проникнуть в квартиру или опять на машину пасть разинешь, будет то же самое! – Дуда рывком отбросила его руку. – Помни об этом!

И-Кей прижал ноющую руку к груди, помассировал. Когда боль прошла, он с облегчением выдохнул и только тут заметил, что джип, заурчав мотором, тронулся с места. Не прошло и минуты, как он скрылся из виду. А вместе с ним исчезла и последняя Кешина надежда на чудо.

* * *

Прошло два месяца. За это время фотограф успел поистратиться настолько, что пришлось продать любимый «Лексус». Конечно, можно было этого избежать, кое-какие деньги в банке у него имелись, но их не хватило бы на поддержание привычного образа жизни. Аренда квартиры в центре, членство в клубе, элитный парикмахер, ужины в дорогих ресторанах – на все это уходили тысячи долларов, а заработка у И-Кея в эти месяцы не было совсем. Как только весть о том, что Эва разорвала с ним все отношения, разнеслась по модельному мирку, Иннокентий Сидорович Станков оказался не у дел.

Через пять месяцев Кеша спустил все, что у него имелось, включая заначку на черный день. Пришлось переезжать за пределы Садового кольца и искать работу. Устроиться удалось только в полупорнографический журнал «Мужские шалости». Платили не так уж много, работать приходилось в нечеловеческих условиях (с вечной эрекцией!), но И-Кею было не до жиру, быть бы живу…

Как-то вечером, возвращаясь с особенно изнурительной съемки домой, Кеша остановился у ларька, чтобы купить сигарет. Высыпав на ладонь продавца всю мелочь, он стал ждать, когда ему подадут ставшие привычными «Родопи», и от нечего делать рассматривал рекламные щиты у метро. Их было полно, но в глаза бросался только один. На нем Эва поедала шоколад. Пористый. Молочный. Самый свой любимый. Плитка была у нее в руке, а долька во рту зажата губами… Такими же сладкими, нежными, аппетитными…

Глядя на плакат, так и хотелось попробовать пористую сладость. Будто вкус молочного шоколада мог передать вкус Эвиных губ…

– Да я талантище, черт побери! – прошептал И-Кей. – Гений! Царь и бог фотографии… – Он схватил пачку «Родопи», разорвал ее, вытащил сигарету, сунул ее в рот, но не прикурил, а начал жевать, бурча себе под нос: – Ну ничего! Ничего… Недолго тебе осталось! Побалдей пока… – Он выплюнул сигарету, метя в плакат, но она не долетела. – Скоро узнаешь, как вытирать ноги об И-Кея. И сама окажешься там, где сейчас я… В заднице!

И-Кей громко расхохотался, затем плюнул в плакат еще раз и заспешил домой, обдумывать план мести.

* * *

Через неделю в популярной «желтой» газете появилась огромная, на весь разворот, статья, в которой рассказывалась реальная история Эвелины, закомплексованной, невзрачной продавщицы, из которой талантливейший фотограф и гениальный продюсер И-Кей сотворил БОГИНЮ. Статья сопровождалась фотографиями из личного архива Иннокентия Станкова, на которых БОГИНЯ представала в виде бледной, носатой, безгрудой дурнушки, и вид этот поражал своей неприглядностью. Эти снимки вскоре появились в Интернете и еще в нескольких многотиражках. Не успели обыватели обсудить увиденное на фото, как И-Кей подбросил еще дровишек в свой инквизиторский костер – дал пространное интервью одному модному журналу, где выставил Эву тупой, злой, неудовлетворенной бабой, на которую за четыре года не позарился ни один нормальный мужик, а только трансвестит Эдуард Костерин, но и тот лишь для того, чтобы глупая бабенка, возомнившая себя богиней, сделала его своим агентом.

И-Кей тешился целый месяц. Он поливал Эву грязью во всех доступных ему средствах массовой информации. Звездный час Кеши настал тогда, когда его пригласили принять участие в записи популярнейшего ток-шоу Первого канала. Тема передачи была «Чужие маски», и Кеша с удовольствием согласился в ней поучаствовать, понимая, о чьей маске хотят его расспросить.

Но он ошибся – его пригласили не за этим. Как только он занял свое место на освещенном софитами подиуме и приготовился отвечать на вопросы ведущего, камера отвернулась от него и нацелилась на двух женщин, появившихся в студии. Зал встретил их бурной овацией, а ведущий радостным воплем: «А вот они! Эдуарда и Эва! Встречайте!»

И-Кей сначала не поверил своим ушам, а потом и глазам, так как в спутнице Эдуарды признать свою бывшую подопечную он смог лишь со второго раза. Сногсшибательная, грациозная, стильная, уверенная, с умело выкрашенными смоляными волосами, безупречным макияжем, точеным носом и… роскошным бюстом, буквально выпрыгивающим из выреза модного кожаного платья. Настоящая БОГИНЯ! Но на этом сюрпризы не закончились. Как только красотки заняли места рядом с И-Кеем, в студии появилась еще одна женщина. Эта не была ни роскошной, ни стильной, и знать ее Кеша не знал, но направилась она именно к нему.

– Кто это? – тупо спросил он у ведущего.

– Судебный пристав, – ответил тот. – Вам вручается повестка в суд. – И, повернувшись к камере, затараторил: – Вот они встретились лицом к лицу! Два истца и ответчик! Что они скажут друг другу? И как человек, обвиненный в клевете, мошенничестве, финансовых махинациях и растрате, будет защищать себя?

Защищать в тот день И-Кей себя не стал. Просто встал и покинул студию. Но на следующий день из газет узнал, что на него подано два гражданских иска о возмещении морального и материального ущерба. Один от Эдуарды, второй от Эвы. Первая требовала публичных извинений за то, что он назвал ее «трансвеститом», вторая – денег за клевету в средствах массовой информации. Но самым ужасным было не это, а то, что по заявлению Эвы на него заведено уголовное дело сразу по нескольким статьям, включая мошенничество. А за это, как ему объяснил один знакомый юрист, можно было и сесть! «Советую нанять хорошего адвоката, – посоветовал он же. – Иначе тебя размажут!»

И-Кей решил воспользоваться советом. Взяв под залог своей аппаратуры ссуду, он нанял не хорошего, а отличного адвоката. «Законник» оказался ушлым парнем – от тюрьмы своего клиента отмазал влегкую, одного сделать не мог – избавить И-Кея от конфискации и выплат истице незаконно присвоенных им сумм. Суд обязал Иннокентия Станкова вернуть Эве все, что он недоплатил ей за годы сотрудничества. Сумма получилась такой огромной, что не только И-Кей, а даже его адвокат обалдел, но посоветовал не падать духом, а подавать на апелляцию. Однако сам этим заниматься не стал, поскольку гонорар свой уже отработал, а «за спасибо» (у Кеши не осталось ни гроша) он свои услуги не предоставлял.

И у Кеши отняли все! Фотоаппараты забрал банк за неуплату процентов по ссуде, а остальное имущество описали судебные приставы. Привычного заработка он тоже лишился. Журнал «Мужские шалости» отказался от услуг И-Кея, найдя его работу непрофессиональной, но этому он был только рад, так как продолжай он трудиться легально, половину зарплаты у него забирали бы в пользу Эвы. Пришлось И-Кею спешно искать «калымы». Со своим стареньким «Никоном» (именно им были сделаны первые снимки Эвелины) он обошел кучу школ и детских садов, снимая ребятишек. Он фотографировал на свадьбах и презентациях, в парках и ночных клубах. И все равно денег ему хватало только на самое необходимое – проживание, проезд, питание, сигареты и водку. Да, с тех пор, как жизнь его пошла под откос, единственное, что помогало примиряться с действительностью, так это «сорокаградусная». Каждый вечер, сидя на голом матрасе, брошенном на пол пустой съемной квартиры, он выпивал бутылку водки, закусывал ее макаронами или картошкой и, повалившись на свое ложе, отключался. Проснувшись утром, он твердо обещал себе больше не пить, но по дороге домой неизменно покупал бутылюшку «Столичной»…

Со временем доза увеличивалась, а качество водки ухудшалось. Теперь он брал по две бутылки «левака», полторы выпивал вечером, половиной опохмелялся утром. Кеша исхудал, опух, стал попахивать. От его услуг начали отказываться, а квартирная хозяйка просто вышвырнула на улицу. Кеша перебрался в пригород, где снял комнатенку в полуразвалившемся доме старой самогонщицы. То немногое, что он зарабатывал, отдавал ей же, расплачиваясь за «бухло». Но теперь и оно не приносило облегчения. Напившись, Кеша не забывался, а наоборот – вспоминал все и зверел. Он орал, крушил мебель, кидался на людей (за что неоднократно был бит), а уж если видел где-то фотографию Эвы, то срывал ее и топтал, топтал…

За эти «самогонные» месяцы Кеша опустился настолько, что перестал мечтать о лучшей жизни. Если раньше по утрам он ломал голову над тем, как вылезти из «задницы», в которой он очутился, то теперь занимало его только одно – где бы раздобыть серной кислоты, дабы плеснуть ее в Эвину рожу. Конечно, легче было бы убить ее! Выстрелить из обреза (у старухи был такой в сарае) ей в сердце! Но тогда она просто умрет, не узнав, каково это – жить и страдать! А вот если он обезобразит ее личико, тогда совсем другое дело! Даже если она не станет инвалидом, то уж красоты своей точно лишится. А значит, перестанет быть БОГИНЕЙ! К этому И-Кей и стремился. Об этом и мечтал! Он как создатель имел право отобрать у Эвы ее божественный статус… Как там говорил Тарас Бульба? «Я тебя породил, я тебя и убью…» Золотые слова! А главное, правильные! И-Кей так и поступит – убьет… Но не саму Эву. Он убьет порожденную им БОГИНЮ…

* * *

16 сентября 2002 года все газеты (и не только «желтые», но и вполне респектабельные, типа «Труда») разразились страшной новостью – на супермодель Эву совершено покушение. Красавицу пытались облить серной кислотой, но благодаря отличной реакции телохранителя, успевшего загородить звезду от злоумышленника, девушка не пострадала. Чего нельзя сказать о добросовестном бодигарде – вся порция кислоты досталась ему. Однако, к его счастью, вылилась не на лицо, а на тело, так что ни дыхательные пути, ни глаза не подверглись опасности. Однако правая сторона туловища оказалась сильно обожженной, и парня в бессознательном состоянии увезли в больницу прямо с места преступления. Злоумышленника (им оказался бывший Эвин продюсер И-Кей) взяли там же. Преступник пытался бежать, но его скрутил второй телохранитель Эвы, после чего сдал в руки милиции.

Последующую неделю журналисты мусолили эту историю. Затем начали копать, желая выяснить причину, побудившую И-Кея броситься на свою бывшую подопечную с банкой кислоты. Нарыли много интересного, благо за информацией далеко не надо было ходить – поднимай подшивки да читай. Начиная с откровенных интервью И-Кея в «желтой» прессе и заканчивая репортажами из зала суда, где проходил процесс по делу Иннокентия Станкова. Не обошлось без фотографий халупы, в которой в последнее время жил И-Кей, а также без опроса его друзей – запойных пьяниц, с которыми он бухал самогон у хозяйки на кухне. Короче говоря, газетный скандал удался на славу! Правда, как водится, он быстро затих. И об И-Кее все забыли. Вспомнили только через четыре месяца, когда состоялся суд, признавший Иннокентия Станкова виновным по двум статьям и приговоривший его к пяти годам заключения в колонии общего режима.