Глава VIII

Сумерки все плотнее окутывали землю, вытесняя день. Растекающийся полумрак приглушал звуки, поглощал запахи, окрашивая лес в серый цвет. Кое-где ещё было слышно осторожное шуршание ёжиков, да мелькали пугливые тени ночных птиц. Уже первая звезда робко поблёскивала на темнеющем небосклоне, а в землянке Прокопыча шёл военный совет. Леший ходил из угла в угол, в волнении попыхивая дымом из ушей. Ерёма сидел за столом, рядом с ним восседал с важным видом Стёпка, изображая солидного пса. Водяной выглядывал из-под крышки самовара, короной украшавшей его голову. Тяжко Водяному приходилось без воды, вот и пришлось, забыв о своем царском достоинстве, нырнуть в самовар. Места не хватало, и нога вываливалась через кран. Но зато он был в центре стола, и это примиряло Хозяина Вод со стеснённым положением. Сурово сдвинув брови, Водяной сосредоточенно следил за разговором. Топтыгин не сумел протиснуться в землянку и застрял в проёме двери, что не мешало принимать ему самое живое участие в беседе.

– Уже темнеет, пора тебе Ерёма надевать лапти-скороходы и идти к Трясогузкиному болоту, – сказал Прокопыч.

– В скорости мрачный душегубец начнет злодействовать. Он завсегда в тёмную пору выползает из своего гиблого места, – кивнул головой Топтыгин.

Степке страсть как хотелось вставить хоть пару слов, не зря же он сидел столько времени с глубокомысленным видом. Наконец в его голове забродила некая мысль, он открыл рот и неожиданно для себя чихнул.

– Знаешь что, Прокопыч, апчхи! Ты свои дымоходы-то прикрути, – сердито выговорил сквозь чихание Стёпка. – Апчхи! Мне в единоборство вступать, а тут внутренности от чиха подпрыгивают и нюх отшибает напрочь. Апчхи!

Прокопыч резко развернулся в сторону пса:

– Цыц, оголец! Я думаю.

– Мысли твои шибко чадят, не продохнуть, – насупился Стёпка.

Он хотел ещё что-то добавить, но дверь, в которой застрял Топтыгин, затрещала, зашаталась. Медведь взвизгнул и вцепился лапами в проём. Послышалась возня, кто-то пытался оттащить косолапого. Топтыгин оглянулся и рявкнул:

– Брысь отсюда, мазурик! – и исчез в темноте.

Через секунду в дверях появилась жизнерадостная физиономия Соловья-Разбойника:

– Опаньки, вот вы где! А я проснулся, никого нет. Скучно же!

Водяной негодующе булькнул и, просочившись через самоварный кран, превратился в огромного сома. Под его тяжестью у стола подогнулись ножки. Сом, шевельнув усами, загудел:

– Нет от тебя, шалопая, продыха ни днём, ни ночью.

– С чего вам отдыхать? – удивился Соловей-Разбойник. – Не пахали, не сеяли, а только лясы точили.

– Много ты понимаешь! Сие консилиум! – многозначительно произнес Стёпка.

– Ты не груби мне непонятными словами! – ополчился Разбойник и даже жёлтым глазом сверкнул.

Пёс почухал за ухом и небрежно бросил через плечо:

– Эх ты, неуч! Сие слово означает, что совет мы держим.

Сом-Водяной застучал хвостом по столу, привлекая к себе внимание. Он беспомощно открывал рот, издавая маловразумительные звуки.

– Чего сипишь? Толково можешь сказать? – Соловей-Разбойник сверкнул на Водяного лиловым глазом.

Тот же только шевелили усами, закатив глаза.

– Батюшки светы! – всполошился Прокопыч. – Окочурится Водяной без воды! Ерёмка, в самовар его, в самовар!

Гонец подхватился, попытался поднять сома. Скользкая рыбина выскользнула из рук и, сломав стол, упала на пол. Сверху свалился самовар, из которого пролилась вода. Сом хрюкнул и превратился вновь в Водяного, который напустился на Соловья-Разбойника, размахивая руками и булькая. Но что он говорит, понять было невозможно.

– Ну, ты бузотёр, Водяной, – засмеялся Соловей-Разбойник.

– М-да, камуфлет случился, – задумчиво произнес Стёпка.

– Все-таки я вас отбузиную! – Прокопыч покосился на хворостину.

– Слушай, – Ерёмка обратился к Разбойнику, – а почему тебя Князь Мрака не тронул?

– Он души собирает, а я бездушный, – радостно засмеялся Соловей-Разбойник. – Мне же всё равно кого грабить! Хоть мальца, хоть удальца. Знаю, супротив Князя вы идёте, и я пойду с вами. Засиделся на месте. Надо кровушку по жилочкам разогнать, силу разбойничью показать. Да и Князь мне надоел. Из-за него в лес никто не ходит. Тоскливо без дела-то.

– Давай-ка, окаянец, бери Водяного и тащи к озеру, пока не засох он у нас, – кивнул Прокопыч Соловью-Разбойнику. – Мы тут собираться будем. И тебя ждать. Глядишь и сгодишься для доброго дела.

– С превеликим удовольствием! – Разбойник вытянул Водяного из землянки и бегом припустился к озеру.

Когда Соловей-Разбойник вернулся, все уже были готовы выйти в поход. На Ерёмке чистая чиненая рубаха. Леший заштопал её по-своему зверобоем и полынью, и рубаха уже более походила на кольчугу. Стёпка бегал вокруг землянки, обнюхивая следы. Топтыгин сидел на высокой ели, вглядываясь в сторону Трясогузкиного болота.

– Не видать ничего, – крикнул он Прокопычу. – Притаился супостат, видать чует свою погибель.

– Отправляемся, ребятушки. Ты, Топтыгин, сзади держись. Ты, Ерёмка, головой думай, не горячись. А ты, Стёпка, держи ухо востро, бди за всем, – напутствовал всех Леший.

– А я? Обо мне забыли? – обиделся Соловей-Разбойник.

– Ты, Разбойник, поначалу не высовывайся, прячься. Подмогнешь в трудный момент. Я буду на подхвате, ежели что. Ну, в добрый путь!

Стёпка бежал первым, держа нос по ветру, пытаясь учуять неприятеля. Следом Ерёма, осторожно обходя сухие ветки, чтобы не издавать лишнего шума. Косолапый тяжело переваливался с лапы на лапу, давала о себе знать липовая нога. Да и Соловей-Разбойник спотыкался на каждом шагу, сопел и кряхтел. Не привык он много ходить. Лешего видно не было.

– Долго ещё до болота? – спросил шепотом Ерёма.

– Верст семь, – ответил Топтыгин.

Ерёма оглянулся и вздохнул:

– С таким войском мы к утру доберемся. Вот что, Стёпка, прыгай ко мне на руки, побежим мы в лаптях-скороходах. Вы уж вдогонку, – кинул он к Топтыгину и Соловью-Разбойнику.

После чего подхватил Стёпку и припустил со всех ног.

Глава IX

– Уф, добрались, – Ерёма спустил пса с рук и залег за кустом, осматриваясь.

В вязкой тишине зыбкий свет луны падал на болото. Ржавый лишайник поедал приземистые деревья, обволакивая стволы. Под глухой скрип изломанных веток, бурый мох рваными лохмотьями качался на ветру. К самой топи подходили заросли папоротника, окутанные серой дымкой. В темноте грязно-серая ряска подрагивала в такт скорбным вздохам, идущим из глубины трясины. Время от времени поверхность болота вспучивалась болезненным волдырем, и из тряской пучины шёл надрывный стон.

– Тоскливое местечко, – пробормотал Стёпка оглядываясь.

– Водяной говорил, что Князь Мрака в этом болоте краденые души прячет. Может статься, то они и плачут. Он из них живую силу забирает.

– Бандюган, одним словом, а не князь, лишь бы стибрить чего-нибудь, – подвел итог Стёпка.

– Пора нам, друг дорогой, делом заняться, хватит по кустам отсиживаться. Посторонись, кабы я тебя ненароком не зацепил.

Ерёма достал жар-перо, трижды подкинул его. Перо запылало, озарив ярким светом топкое место и, упав в руки гонцу, обратилось в меч-кладенец. Болотная жижа злобно зашипела, вздыбилась, из неё вышли черные коты. Сверкнув золотыми когтями, набросились они на Ерему. Пёс и тявкнуть не успел, как гонец сверкающим лучом меча рассек княжьих прислужников пополам. Их ошмётки ещё не коснулись земли, а уже превратились в воронов и налетели на Ерему:

– Кар-ра! Ерёмке кара!

Гонец рубил мечом направо и налево, черные перья летели в стороны. Стёпка прихватил ворона и так шмякнуло дерево, что у того клюв съехал на затылок. Пёс для порядка рыкнул и выбросил в болото:

– Ещё стращают курицы чумазые!

Трясина с чавканьем поглотила изуродованное тело, будто сжевала. Но через некоторое время ворон вылетел целый и невредимый и присоединился к стае. Между тем стая одолевала Ерёму. Чем больше он их рубил, тем больше их становилось. Чёрная туча кружила над гонцом, не давая сражаться в полную силу. Птицы пытались выклевать глаза, вырвать меч из рук, но кольчуга, которую смастерил Прокопыч из чудодейственных трав, отпугивала прислужников Князя Тьмы. Стёпка подпрыгивал, но достать нечисть не мог. Он рычал и грозно лаял, однако и от этого толку было мало. Пёс совсем обессилели упал на травку. До него донесся шёпот Прокопыча:

– Я велел голову трудить, а не кулаки! Без ума и хитрости не одолеть вам Князя Тьмы.

Стёпка огляделся, Лешего не увидел, хоть и почуял лесной дух, всегда сопровождавший хозяина леса.

– Не егози, всё равно меня не увидишь.

– Чего прячешься? Боишься? – подначил Лешего пёс.

– Вот ты дурья башка! Я же душа леса. Если Князь Тьмы меня почует, то и погубить может. Без меня лес пропадет. Оттого и прячусь. Вы не с воронами воюйте. В болоте силу они черпают, – прямо в ухо зашептал Прокопыч.

– Я их враз ущучу! – и не раздумывая, пёс нырнул в болото.

Болотная жижа облепила Стёпку, ряска вцепилась в него и облепив со всех сторон, потащила на дно. Пёс успел ухватиться за ближайший папоротник. Дымка, витавшая над растениями, судорожно затряслась почуяв Степана и поползла на него.

Конец ознакомительного фрагмента.