7.

Из окна гостиничного номера хорошо просматривался высокий, кирпичный забор, за которым маячил верхний этаж посольства. Легкий ветерок лениво трепал сине-бело-красный флаг Соединенного Королевства.

Ники, раз за разом, возвращалась к окну. Казалось, скоро она просверлит глазами дыру в воротах, за которыми находилась ее долгожданная свобода. Нервы шалили, девушку потряхивало.

Сетана не было. Он ушел сразу, как только они приехали в Асмэру, столицу Эритреи и заселились в отель. Мужчина почти с ней не разговаривал, довольствуясь лишь короткими репликами. Его поведение вполне объяснялось.

При воспоминании своей выходке на блокпосте, Ники испытывала неоднозначные чувства. С одной стороны ей было стыдно, с другой она винила во всем Сетана, который не соизволил все объяснить, ведь ее план был прост: рассказать о своем похищении и потребовать сопровождения в английскую дипмиссию. Она была уверена, что час свободы настал, только вышло совсем не так, как рисовало воображение.

Когда эритриец завел ее в небольшую комнату, где из мебели находились лишь обшарпанный стол и пара стульев, Ники откинула сетку, скрывающую лицо. Реакция военного оказалась странной: мужчина поскучнел, его горящий взгляд потух. Видимо, под паранджой, он надеялся увидеть как минимум бородатого мужика. Она уже готова была умалять о спасении, но именно в этот момент у него на поясе запиликала рация. Пробормотав что-то в динамик, мужчина вышел из комнаты, окончательно потеряв к девушке всякий интерес.

– Господин военный, – кричала она, пытаясь догнать эритрийца. – Вы должны меня выслушать! Я гражданка иностранного государства! Вы обязаны мне помочь! – Но казалось, что она говорит со стеной.

– Все в порядке. Вы можете ехать дальше, – военный отдал приказ и окружавшие машину солдаты расступились, и, положив автоматы на плечо, разошлись в разные стороны. Ники растерянно стояла, не зная, что делать дальше.

– Садись в машину, – это был приказ, произнесенный ледяным тоном. Дверь распахнулась, обнажив утробу салона и сидящего в ней мужчину. – И не заставляй меня выходить из машины и применять к тебе силу, – он похлопал рукой по сидению, рядом с собой. – Здесь никто не будет тебя слушать. Ты никого не интересуешь.

Но Ники все стояла, не в силах сделать и шага.

– Хорошо, – Сетан взялся за дверную ручку и потянул на себя. – Можешь оставаться. Когда тебя найдут где-нибудь здесь, неподалеку, изнасилованной и растерзанной, не говори, что я не предупреждал.

Дверь захлопнулась. Мотор заурчал, и машина медленно двинулась.

Слова дошли до ее сознания, когда автомобиль отъехал метров на двадцать. Будто очнувшись, опомнившись от какого-то собственного наваждения, Ники вдруг поняла, что происходящее реально, что здесь действительно никого не волнует ее судьба, и то положение, в котором она оказалась. Уезжающий автомобиль, и тот мужчина, что в нем находился, и еще несколько минут назад воспринимался ею, как нечто злое, неожиданно превратился в единственный свет в оконце. И этот «свет» медленно, но, верно, исчезал в «конце тоннеля».

Ее охватил страх остаться одной, с этими равнодушными людьми, еще более чужими, чем даже Сетан, с его холодным сердцем. Она бросилась вслед за машиной, спотыкаясь и путаясь в длинном подоле одежды, слыша вслед нестройный смех тех, у кого только что пыталась найти защиту. Кто-то из этих людей даже свистнул, подгоняя нерадивую женщину, которую наказал муж за непослушание. И когда она осознала, что осталась здесь совершенно одна, без документов, без средств существования, в чужой стране, посреди пустынной дороги, с гогочущими и свистящими за спиной мужиками, силы покинули ее. Она упала в дорожную пыль, ударившись, о случайно лежавший под ногами острый камень, и слезы отчаяния, и боли хлынули из глаз.

Шум подъезжающего авто заглушил рыдания. Хлопнула дверь, раздался шорох шагов. Ники подняла голову и посмотрела на человека, что протянул руку помощи. Это был водитель. Он помог ей подняться и довел до машины.

На всех остальных блокпостах их почти не задерживали, и быстро проверив бумаги, отпускали. Сетан молчал всю дорогу, лишь несколько раз предложил воды. Уже на въезде в столицу он соизволил сообщить:

– Сейчас мы едем в отель. Там снимешь эти тряпки и приведешь себя в надлежащий вид. Утром я отведу тебя к воротам посольства. Дальше будешь решать свои проблемы сама.

Ники тогда не поверила своим ушам. Неужели Сетан ее отпустит? Но какой ему от этого прок – сначала купить, а потом отпустить на все четыре стороны? Не может быть, чтобы пираты отдали свою добычу просто так, а значит, этот человек выложил круглую сумму за ее свободу!

Там, в машине, она не решилась задавать больше никаких вопросов. Выходка на блокпосте будто воздвигла невидимую стену между ними. Теперь Ники понимала, насколько глупым и не обдуманным был ее поступок. Но, с другой стороны, он был вызван отчаянием и страхом за свою жизнь.

«Почему нельзя было сразу поехать в посольство? – думала девушка, рассматривая мелькнувший силуэт в одном из окон дипмиссии. – Зачем нужно было заселяться в отель? Кто он такой, этот загадочный Сетан – ее спаситель, или…? И вообще, где его носит?!».

Вопросы множились, но задать их было некому.

В комнате работал кондиционер, но все равно было жарко. Паранджа, мятой бесформенной кучкой, валялась на кровати. Она сняла ее сразу, как только за Сетаном закрылась входная дверь. Там же, поверх, лежали бриджи. Ники была в одной футболке и трусиках, которые неплохо было бы сменить. Но сменного белья не было.

В душевой нашлось мыло и шампунь. Стирка немного отвлекла, а наличие горячей воды в кране подняло настроение и даже отсутствие фена его не испортило. Ники всегда была оптимисткой и во всяких приятных мелочах умела находить удовольствие.

Освежившись, вымыв волосы и завернувшись в полотенце, она вышла из душа.

– Наконец-то, а то я уже собирался проверить, не утонула ли ты там, – раздался знакомый голос, обладатель которого свободно развалился в кресле. Его ноги нагло упирались голыми пятками в журнальный столик. На столике стояла запотевшая бутылка с водой, два стакана и дисковый телефонный аппарат бежевого цвета. У кресла валялись небрежно брошенные носки и кроссовки. Но платок все еще покрывал голову мужчины и она до сих пор не могла толком рассмотреть его лица. Зато ему отлично все было видно: и ее ноги, и еле-еле прикрытую коротким полотенцем грудь.

– Глаза сломаешь, – бросила девушка реплику, услышанную когда-то, в одном из фильмов, и с достоинством королевы прошествовала к другому креслу. Она постаралась сесть чуть боком, чтобы этот варвар, с прожигающим взглядом темных глаз, не смог больше ничего разглядеть.

Ники поймала себя на мысли, что странно реагирует на его взгляд. Она знала, что мужчины всегда велись на ее красоту и, что уж скрывать, бывало, пользовалась этим. Но Сетан смотрел на нее как-то особенно. В его взгляде не было восхищения. Не было в нем и похоти. Она бы скорее сравнила этот взгляд, с взглядом хищника. Льва или тигра, что сыт, но все равно не отпустит случайно попавшую в его лапы добычу.

Впрочем, это впечатление длилось лишь миг. Как только мужчина вновь заговорил, оно пропало.

– Ты голодна? Я заказал обед.

Он уже не смотрел в ее сторону, и Ники поразило, как этот человек быстро меняется. Вот только, минуту назад, она чувствовала исходящую от него опасность, отдающую морозом по коже, а вот он уже расслаблен, и его руки тянутся вверх, чтобы дернуть угол платка, скрывающего половину лица.

– Здесь нет фена, – начала она, наблюдая за его действиями, но сейчас же забыла, что хотела сказать, увидев то, что скрывалось под платком.

– Надеюсь, это не самая большая проблема из всех твоих проблем, и ты ее как-то решишь, – мужчина устало откинулся в кресле, посмотрел прямо на Ники и совершенно серьезно добавил:

– Наверно, тебе лучше снова надеть эти тряпки, – он кивнул на кучу, лежавшую на кровати.

Девушка опустила взгляд. Она и раньше знала, что некоторые люди уродуют себя татуировками на лице и считала их фриками, людьми с низкой самооценкой и большими амбициями, пытающимися таким способом выделиться из массы. Человек, что сидел напротив, совсем не походил на фрика, но на его лице была татуировка. Черная, фигурная вязь спускалась от правого виска до скулы, ныряла под отросшую щетину и продолжалась дальше, по шее, вниз. Ворот рубахи скрывал, где она заканчивалась. Сетан был похож на демона, пришедшего из мифов и сказок, чтобы утащить бедную принцессу в преисподнюю.

– Ждешь, когда у меня вырастут клыки? – в голосе мужчины звучала ирония. Он понял ее мысли. Губы скривились в ухмылке, в глазах блеснул огонь. Конечно, это было лишь отражение света, но у Ники похолодело в груди. Она не стала отвечать, просто пожала плечами, будто ей все равно.

Сетан пригладил руками волосы. Лицо его стало спокойным. Он казался ей странным. Ники не понимала его поступков, не могла просчитать действия. Человек загадка. Другой, не такой как все. Даже Кос, пират и негодяй, был объясним. По крайней мере, все, что тот делал, касалось обычной наживы.

– Так мне надевать паранджу? – задала она вопрос, чтобы заполнить паузу, возникшую между ними.

– Думаю, этого будет достаточно, – он встал с кресла, и бросил ей на колени какую-то вещь, а сам, сцепив руки за спиной, прошел к окну, у которого еще недавно, в ожидании, маялась Ники.

Вещь оказалась огромным куском ткани белого цвета.

– Что это? – девушка вертела полотно, походившее размерами на простыню.

– Альтернатива.

Он так и стоял спиной к ней, не соизволив даже повернуться.

– Платок? – Ники, наконец, поняла, что это.

– Да, – Сетан чуть кивнул головой. – Не нужно привлекать к нам особого внимания. Белые иностранцы здесь редкость.

8.

Ники с любопытством рассматривала интерьер кафе.

Было заметно, что горчичного цвета стены, украшенные картинами, с изображением цветов и плодов и декорированные белой лепниной, совсем недавно обновили. С потолка свисали две вычурные люстры, похожие на ворох желтых листьев. Квадратные столики, на четыре персоны каждый, покрывали льняные, на удивление чистые скатерти. В одном из углов примостился огромный ламповый телевизор, выключенный в это время дня. Впрочем, он мог служить здесь как предмет интерьера. В другом углу стоял большой, в римском стиле, белоснежный гипсовый вазон на постаменте, так же обильно украшенный лепкой. В центре зала возвышалась тонкая колонна, подпиравшая потолок.

И лишь пол, застланный обшарпанным линолеумом, портил впечатление.

– Итальянский стиль. Мебель и декор сохранились еще с эпохи присутствия здесь макаронников, – прокомментировал Сетан обстановку зала.

Наконец, принесли заказ. Официантка, полноватая дама средних лет, быстро расставила тарелки с едой и молча ушла.

– На ней нормальная одежда, – Ники кивнула в сторону уходящей женщины, одетой в синие джинсы и малиновую майку.

– Тебе обязательно нужны доказательства моих слов? – ее спутник уже принялся за еду: ризотто с грибами и запеченную рыбу.

– Да, – девушка так и не притронулась к своей порции.

– Не будешь есть? – он хмыкнул. – Надеешься пообедать в посольстве овсяной кашей?

– Хотя бы так, – Ники зарделась.

Мужчина взглянул на нее с любопытством, но тотчас опять занялся едой. Она мимоходом отметила про себя, что ест он красиво. Именно красиво, как человек, привыкший обедать в дорогих ресторанах, не спеша, не торопясь, смаковать каждый кусочек, наслаждаться вкусом дорогих блюд. Это бесило. Почему-то хотелось найти в нем недостатки, скелеты в шкафу. Но даже татуировка на его лице, уже не казалась такой шокирующей.

В ней боролись два чувства – голод и… упрямство, доказать что-то. Откуда вдруг взялось второе, Ники не понимала сама и словно обиженный подросток не хотела принять отношение этого мужчины к себе. «Скорее бы в посольство, а оттуда домой и забыть обо всем: о пиратах, о Эрике, и об этом человеке тоже», – думала девушка, тоскливо глядя в зеркало, висящее как раз напротив их столика. В зеркале, оформленном в широкую, тоже с лепниной, золоченую раму, отражалась часть интерьера, сидящий спиной Сетан и она, закутанная в белый платок, из-под которого торчал лишь один ее нос.

Принесли кофе.

– Говорят, в этом кафе варят лучший эспрессо, – ее спутник аккуратно отхлебнул из стеклянной кофейной чашки и театрально закатил глаза. – М-мм! Действительно лучший! – Он больше ничего не предлагал Ники: ни есть, ни пить. И это бесило еще сильнее.

Наконец, пытка, которой она подвергла сама себя, закончилась. Сетан расплатился, и они снова поднялись в номер.

Ники, памятуя о своей выходке на блокпосте, не делала новых попыток к кому-то обращаться, но ее напрягала ситуация и неторопливость мужчины.

– Почему мы не идем в посольство? – раздраженно потребовала она объяснений, понимая, что осталась голодной из-за собственного упрямства, совершенно ничем не обоснованного, и поэтому глупого. Но Сетан не спешил отвечать. Он занял одно из кресел и уложил ноги на журнальный столик, не соизволив даже снять обувь. Веки его прикрылись, а лицо приняло умиротворенное выражение. Девушке стало ясно, что этого типа вообще мало интересуют чьи-то мысли и желания.

Теперь она могла очень хорошо его рассмотреть, этого варвара, волею обстоятельств возникшего в ее жизни. Он был очень смуглым, но не от природы, а от частого нахождения на солнце. Средней длины, темно-каштановые волосы. Густые, черные, удлиненной формы брови, почти сошлись на переносице. Идеальных пропорций нос и чуть полноватые губы, карие глаза, чётко выделенные скулы, поросшие черной щетиной, угол челюсти закруглён. Черты лица казались гармоничными и пропорциональными. Внешний вид даже не портил старый, перечеркнутый рубцами от швов, шрам у правого уха.

– Нравлюсь? – вопрос стал неожиданностью. Ники поняла, что бессовестно таращится, рассматривая его лицо. Она вскочила с кресла и подошла к окну. Там, горячий ветер чужой страны, все так же трепал сине-бело-красное полотнище.

– Мне должны позвонить, – наконец- то он соизволил ответить на ее вопрос. Тут же, словно по заказу ожил телефон. Сетан мгновенно снял трубку.

– Дига! – вместо «алло» произнес он, и это было единственное, сказанное им слово за весь разговор. Все остальное время мужчина внимательно слушал собеседника. Связь длилась не больше минуты и завершилась короткой фразой «я понял».

– В посольстве сейчас никого, кроме обслуживающего персонала. Все на приеме в честь какой-то там годовщины, чего-то там…. Придется подождать, – Сетан озвучил только что полученные новости.

– Долго? – пискнула Ники, чувствуя, что уже на пределе эмоций и ее вот-вот накроет истерика.

Он снова снял трубку телефона и набрал номер.

– Это «Люкс». Пожалуйста, пиццу и кофе… на ваш вкус. Спасибо, – трубка легла на рычаг.

– Сейчас принесут еду, – он поймал ее взгляд. – Надеюсь, не случится того, что случилось в кафе. Нянчиться с тобой никто не будет. Я понятно говорю?

Она кивнула, и вновь отвернулась к окну. Показывать слабость было не в ее характере.

Когда принесли заказ, раздался еще один звонок. Разговор шел на испанском.

Сетан был немногословным, опять говорил его собеседник, а он лишь кивал головой, хмурил брови и оставался весь разговор очень серьезным, повторяя только одно слово – «кларо». Но в конце, произнес целую фразу, по интонации звучащую как: «все ясно, до свидания».

Ники к тому времени уже успела поесть и просто наблюдала за мужчиной. Тот, машинально барабанил пальцами по столешнице, явно над чем-то задумавшись.

– Какие-то проблемы? – решилась задать она.

– Не у тебя, – взгляд карих глаз переместился на часы, висящие на стене. – И нам пора выдвигаться.

Через несколько минут они уже стояли у посольства. Множество камер, развешанных по периметру забора, и на воротах, говорили о том, что за внешней территорией хорошо наблюдают.

Впустили их быстро. К особняку, утопающему в зелени сада, вела аккуратная, выложенная из серо-зеленых плиток дорожка. Навстречу спешил сам глава дипмиссии, седовласый мужчина, лет пятидесяти, в очках.

– Очень рад познакомиться с вами, мистер Сетан! – мужчины пожали руки. – А это наша похищенная?! – посол улыбнулся Ники и представился:

– Моя фамилия Ричардсон и я хочу услышать вашу историю, мисс Заки.

В кабинете было прохладно, работал кондиционер, а плотные шторы закрывали окна.