Светлана

Поезд медленно подходил к платформе. Те, немногие, которые выходили в Великих Луках, уже стояли в узком коридоре со своими сумками, чемоданами, детьми.

Света вышла в тамбур задолго до прибытия. Путь был знаком еще со студенческих лет. Сколько времени она провела в дороге. Весь первый курс ездила даже на выходные – так скучала по дому, по маме. Потом приезжала на каждый праздник, на каникулы. А к последнему курсу ее визиты стали реже, появилось много друзей.

Появился Павел – смешной, нескладный с длинными руками и ногами, которые, казалось, мешали ему нормально двигаться. Белесые волосы никак не желали аккуратно лежать и топорщились в разные стороны даже после дорогого парикмахера.

Вот только глаза его, цветущего льна, и робкая, застенчивая улыбка, задержала Светлану возле этого смешного паренька.

Она тогда случайно пришла с подружкой за компанию на танцы в военное училище. Никогда не ходила и не любила эти танцевальные вечера, куда бегали многие из ее группы девчонки, в надежде найти себе надежного мужа.

В медицинском институте с кадрами было не очень. Да и сколько бы получал молодой врач после учебы? А тут сразу военный, с приличной по тем временам зарплатой, с жильем.

Но Света как – то не задумывалась тогда о своем будущем. Ей хотелось стать хорошим врачом, а уж как сложится ее жизнь, она не загадывала. Просто была уверена, что все будет хорошо. И муж любящий, и дети хорошие. А как иначе? Все же так живут. А почему у нее должно быть по – другому?

Но вот на том первом и последнем танцевальном вечере она и встретила своего Павла Кротова.

– Что ты в нем нашла? – зашипела подруга, когда заметила, что Света уже пятый танец танцует с нескладным белобрысым парнем.

Вдобавок ко всему, лицо его было постоянно красного цвета. Это уж потом выяснилось, что Павел никак не мог побороть своего смущения, оттого и краснел постоянно.

Но Света смотрела в его глаза, чувствовала, как нежно он касается ее талии, с какой теплотой он говорит о своих родителях и понимала, что это ее будущее. За этим пареньком она готова ехать на край земли, и рожать ему таких же блондинистых ребятишек. А, уж, когда выяснилось, что они родом из одного города и родители их живут на соседних улицах, оба поняли, что это и есть судьба.

Света заметила их первой, и сердце сжалось от волнения и радости, даже ладони вспотели.

Павел с Маришкой стояли на перроне, взявшись за руки, и одинаково втягивали свои белые головы в плечи. Это у них так выражалось волнение. И даже маленький Денис, уже пытался повторять это движение, когда и ему приходилось волноваться в своей маленькой жизни.

Глаза грустные, выражения лиц страдальческое – Вселенская тоска – не иначе. Заметив, радостно машущую им Светлану, Маришка заплакала, а Павел еще больше втянул голову и улыбнулся своей робкой улыбкой.

«Словно на год расставались!» – подумала Света и смахнула навернувшиеся слезы.

– Мы так скучали по тебе, – прошептал Павел, обняв жену.

– Я думаю, Денис заболел, потому, что перестал тебя видеть, – принялась отчитывать мать Маришка. – Сейчас увидит и сразу выправится.

Она крепко вцепилась двумя руками в Светину ладонь и протерла ей свое мокрое от слез лицо.

– Мам, ты нас больше не бросишь?

– Глупая! – Света даже растерялась от такого вопроса. – Кто же вас бросал? Я уехала всего – то на несколько дней, подруг проведать, а вы уже развели мокроту.

– А кто для тебя главнее: семья или подруги? – строго спросил ребенок.

– Конечно, семья!

– Вот и не покидай нас больше.

– Я думала, вы тут отдохнете без меня. С бабушками пообщаетесь. Разве плохо?

– Хорошо, но с тобой лучше. Ты же мама!

– Ой, Маришка, застыдила меня совсем!

– А где твои вещи? – Павел даже остановился, растеряно глядя на небольшую сумку.

– У Тани пришлось оставить. Я, как с тобой поговорила, услышала, что Дениска заболел, так сразу на вокзал. Некогда было за сумкой заезжать.

– Как там твои подруги? – поинтересовался Павел.

– Странно у них все как – то, запутано, – задумалась Света. – Мы лучше с тобой живем, проще. Пусть и в тайге.

– А мне уже сообщили, что мы можем собирать чемоданы. Кончилась наша длительная командировка.

– Да?! – Света постаралась придать голосу радость, но на глаза снова навернулись слезы.

– Свет, да ты, что не рада? Я думал, ты только об этом и мечтаешь? – Павел смотрел на жену и не мог скрыть удивления.

– Не знаю, Паш! Нам там было так хорошо вместе.

– Мы и сейчас будем вместе. Только жить будем в городе. Где кафе, театры, музеи. Ты же так мечтала в театр сходить. Теперь у тебя появится возможность посещать культурные мероприятия хоть каждый день. И в рестораны будем ходить ужинать всей семьей, чтобы ты не хлопотала на кухне.

– Я люблю для вас готовить, мне это нравится, – всхлипнула Света.

– Мам, мам, – затрясла руку матери Маришка, – а я в школу ходила. Меня бабушка Женя водила. И за партой сидела с мальчиком. Представляешь, они там, в своей школе, даже таблицу умножения еще не знают. И английских слов не понимают совсем. Только сидят за своими столиками, ручки вот так складывают, – Маришка положила руку на руку, показав, как складывают руки настоящие школьники, – и выходить могут только когда звонок звенит.

Света не поняла по тону дочки, понравилось ей в школе или нет.

– А ты еще хочешь туда пойти?

– Не знаю, – задумалась дочь. – Странно у них как – то все, запутано, – повторила она слова матери. – У нас лучше.

Татьяна

Таня уснула на диване, возле телевизора. Она все ждала Мишу и не хотела подниматься в спальню одна.

«Он же голодный придет, наверное. А греть себе не любит. Схватит что – нибудь из кастрюли холодное, разве это еда. И поговорить ему всегда хочется перед сном: где он был, что делал, о чем спорили».

Таня всегда садилась напротив мужа, он доставал из буфета два тонких фужера, наливал в них немного красного вина, и они засиживались так за полночь.

Сразу уснуть Миша не мог, ему всегда надо было «выпустить пар», как он говорил, обсудить прожитый день, подумать немного о завтрашнем, и Таня всегда должна была находиться рядом.

Сквозь сон она услышала, как тихо отворилась входная дверь, как вошел Миша, и отчего – то долго стоял в прихожей, не зажигая свет. Она даже испугалась, что это кто – то чужой забрался в их дом, и вскочила с дивана, сжимая в руке пульт от телевизора, как оружие.

Миша стоял, глядя перед собой, и не сразу заметил жену. А заметив, вздрогнул; спросил, не глядя ей в глаза:

– Почему не спишь?

– Тебя жду.

– Зачем? Ложись спать. Я посижу немного в тишине, устал.

– Я с тобой. Ты ел? Хочешь, мясо разогрею? Но его можно и холодным с помидорами…

– Я ничего не хочу, – раздраженно воскликнул Михаил. – Просто хочу посидеть в тишине. Это так сложно понять?

– Ну, ладно, – пожала плечами Таня и стала подниматься по лестнице.

– Откуда такие цветы?

– От тайного поклонника, – бросила она, не оборачиваясь.

«Пусть тоже переживает. Даже поревнует, полезно, освежает семейные отношения. А то ведет себя как – то странно».

Таня долго лежала с открытыми глазами, обида не давала уснуть, требовала выяснить отношения, наговорить друг другу резких слов. Михаил ворвался в спальню и подлетел к кровати, потрясая в воздухе желтым конвертом, доставленным почтальоном.

– Это что? Это что, я тебя спрашиваю? – прохрипел он сдавленным шепотом.

– Ты о чем? – Таня испугалась искаженного гневом лица мужа. В первый раз она видела его таким злым.

– Ты – дрянь, вот ты кто! Я терпел тебя, потому что верил, что ты надежная и верная мне женщина. А ты… ты…

Он кинул ей на кровать пачку фотографий и выбежал из комнаты. Трясущимися руками Таня стала разбирать снимки, что лежали в конверте: вот она на пороге своего дома с букетом красных роз – тогда она отправила букет обратно, не имея представления, кто мог его прислать. Вот входит в гостиницу на Исаакиевской площади, а вот уже в номер этой же гостиницы. А вот ее обнимает симпатичный мужчина на Аничковом мосту, а вот молодой парень в ресторане протягивает ей розу и целует. А это последний снимок, сегодняшний – красавец в светлом плаще с радостной улыбкой кружит ее на Московском вокзале.

Руки дрожали, немного не совпадая с ритмом колотящегося сердца, во рту пересохло, и голова кружилась все сильнее. Успокоиться не удавалось, Таня отбросила одеяло и спустилась вниз, где горел на кухне свет.

– Миша, – тихо позвала она и сама удивилась, как странно прозвучал ее голос. – Миша, ты где? Я тебе сейчас все объясню, ты успокойся только.

– Успокоиться?! – муж выскочил на нее из – за угла, потрясая ножом. – Я же тебя святой считал. Мне говорили, что ты не такая уж тихоня, но я не верил. Глупец! Думал, сидит моя Танечка дома, вся в заботах, хозяйничает, даже помощницу себе не берет, все сама делает – и готовит, и стирает, и мужа встречает. Конечно! Зачем тебе помощница, еще заложит хозяйку. Так же удобнее изменять. Муж целый день на работе, все время твое. Гуляй, Европа!

– Миша, зачем ты так? Неужели ты поверил всем этим снимкам?

– Думаешь, это фотомонтаж и кто – то хочет подставить мне подножку, ослабив тылы? – более спокойным тоном заговорил рассерженный муж.

– Нет, это не фотомонтаж, – начала Таня, но закончить ей Михаил не дал.

Издав не то вой, не то вопль, он поднял руки вверх, швырнув на пол нож; потом закрыл руками лицо, покачался немного на одном месте и выскочил в прихожую. Хлопнула дверь, заворчал разбуженный двигатель машины и наступила тишина.

Когда Таня, опомнившись, выскочила на улицу, то увидела только красные огни машины и задвигающиеся створки ворот.

«Иль меня оклеветали, иль царя околдовали…» – снова вспомнилось из сказки.

– Что – то часто мне в последнее время сказки стали вспоминаться. Так плохо в реальности, что ищу утешения в мире сказок? – подумала Таня и расплакалась, ощущая себя совершенно одинокой на этой земле.

Подруги далеко, им не позвонишь вот так, среди ночи. В последнее время Миша заменял ей и подруг и весь остальной мир. С ним она делилась своими печалями и радостями, с ним строила планы на будущее, с ним ходила в театр, обсуждала новые выставки, забегала по выходным в кафе выпить чашку кофе с любимым пирожным. Даже новое платье показывала мужу, прислушиваясь к его советам.

И все это было так привычно и спокойно и по – настоящему счастливо. И Миша с удовольствием разделял с ней все их маленькие семейные радости.

А что теперь? Теперь – то, что ей делать без Миши, как жить? И Таня зарыдала, уткнувшись носом в подушку

Василиса

Промаявшись в четырех стенах в надеждах на лучшее будущее и поняв, наконец, что Кирилл сломлен, гораздо, сильнее, чем это казалось им обоим, Василиса решила стать кормилицей семьи.

«Ничего, – думала она, – я вполне смогу работать администратором, в каком – нибудь приличном салоне. Главное, что это не наш район, и вероятность встретить знакомую тут равно нулю. Могу пойти в туристическую компанию и рассказывать о тайнах Петербурга. Или потешу надежды родителей и стану аккомпаниатором у оперной знаменитости».

Решив начать с последнего, Василиса позвонила маме и бодрым голосом попросила познакомить ее с какой – нибудь оперной дивой:

– Решила вспомнить о своем консерваторском образовании.

– Слишком поздно, Василиса, – строгим тоном начала мама. – Ты же не сидела за инструментом все эти годы. Так, песенки бренчала. Представляешь, что стало с твоей техникой? Точнее, с зачатками техники. В настоящего пианиста ты так и не выросла, Василиса. А потом, я так понимаю, что няни в вашем доме уже нет? А работа аккомпаниатора требует полной отдачи. Тебя могут вызвать на репетицию в любое время, ты должна будешь сопровождать артиста на гастроли, концерты. А с кем будет мальчик?

Мама никогда не называла Ванечку по имени. «Мальчик» и все. Василисе каждый раз хотелось подсказать имя внука, но она молчала.

– … нет, Василиса. Я даже не смогу рекомендовать тебя начинающему исполнителю. Не могу брать на себя такую ответственность, подводить человека.

«Мама, в моем кошельке осталось пятьсот рублей. Три месяца назад я даже не знала, что бывают такие деньги и что на них можно жить. Через пару дней мне нечем будет кормить и мальчика, и девочку и себя с Кириллом. А он пьет не понятно, на какие средства. И не разговаривает со мной вообще, и Сашка только шипит на меня. А ты боишься брать ответственность…» – все это хотела сказать Василиса, но промолчала, пожелав матери спокойной ночи.

Кризис ударил и по туристическому бизнесу. Туристов было мало, и за группы приезжих шла настоящая битва между профессиональными гидами. О любителях – одиночках никто не хотел даже слушать.

А хороших салонов в этом районе не было вообще. Только убогие парикмахерские. Где роль администратора часто выполняла сама хозяйка, она же мастер, она же уборщица.

После трехдневных мытарств, Василиса пошла в самое ближайшее от их квартиры учреждение – детский сад «Светлячок». На дверях крупными буквами было написано: «Требуется няня в младшую группу».

– Вы хотите работать у нас няней? – грузная заведующая чуть не упала со своего крутящегося кресла, узнав по какому вопросу, обращается к ней эта стильная девица с длинными волосами.

– Да, я хочу работать няней и хочу устроить в ваш сад своего сына. Ему, как раз, исполнилось три года.

– А, – протянула заведующая и снисходительно заулыбалась, блеснув золотыми зубами. – Сына вашего устроим, вы три дня поработаете, а потом уйдете с чистой совестью. Проходили мы уже такие варианты.

– Вы не поняли, мне работа нужна. Очень.

– А вы хоть знаете, чем занимается няня в младшей группе?

Василиса пожала плечами.

– Пятнадцать поп надо высадить на пятнадцать горшков, потом, эти попы надо подтереть, а горшки вынести. А среди дня бывают еще и непредвиденные обстоятельства, когда попа до горшка не успевает и тогда ее надо мыть. А еще успеть разлить пятнадцать порций супа по тарелочкам и пятнадцать ртов накормить, а после переодеть в сухое, потому что половина супа выльется на кофточки. И одеть на прогулку, только быстро, а то они потеют, а после прогулки раздеть и тоже очень быстро. И развесить мокрую одежду на батареи и не перепутать, а то уставшие после работы мамочки начнут скандалить. Иди-ка ты, девка, лучше в дом престарелых. Вон он через дорогу от нашего садика. Там попроще и платят вроде больше.

Василиса постояла еще минуту, глядя перед собой, потом развернулась и пошла к выходу.

– Постой, – окликнула ее заведующая, – если туда не возьмут, приходи к нам, попробуем, в конце концов.

Татьяна

Таня не заметила, как уснула, скрючившись, на кухонном диванчике. Помнила, как пошла, заварить себе чай, ждала, пока закипит чайник, продолжая плакать; потом легла, поджав ноги. Больше всего обижала несправедливость. Ее Таня не могла выносить с раннего детства, всегда и во всем стараясь, навести моральный порядок. А тут не смогла объяснить любимому человеку, как оказалась на фото рядом с посторонними мужчинами. И Миша даже не постарался ее выслушать, обиделся, уехал, а у него сердце в последнее время стало болеть.

И что он там говорил? Его кто – то предупреждал, что Таня не святоша.

Утром их ссора выглядела немного странно, по – театральному. Вечерняя усталость, напряжение дня – все сыграло свою роковую роль.

«Миша наверняка переживает, не спал ночь. Надо позвонить срочно, поговорить с ним, успокоить, все объяснить».

Но телефон абонента был выключен. Сделав еще несколько безрезультатных попыток поговорить с мужем и оправдаться, Таня приняла решение поехать к Мише на работу.

– Мне надо видеть его глаза. По телефону мириться нельзя, это не правильно. – Металась по дому Таня, наводя красоту.

Неожиданный звонок в дверь заставил подпрыгнуть сердце.

Первой мыслью было, что это вернулся Миша, но потом Таня сама себя одернула: Миша бы открыл дверь своим ключом; волнение нарастало, и улыбка растянула губы.

Но у ворот стояла полицейская машина, а кнопку звонка давил молодой офицер полиции.

«Что – то с Мишей!» – испугалась Таня и почувствовала, как немеют губы, и ноги словно наливаются свинцовой тяжестью.

– Что с моим мужем? – смогла она прошептать непослушными губами.

– А я откуда знаю, что с вашим мужем? – удивленно поднял черные брови полицейский.

– Вы не по поводу Михаила Пупсоева? – напряжение постепенно отпускало ее сердце.

– Я по поводу Пупсоевой Татьяны Игоревны.

– Это я. А что случилось?

– Вот этот «Мерседес» принадлежит вам, Татьяна Игоревна? – полицейский протянул между прутьев решетки несколько мутных снимков с ее машиной. – А войти не позволите?

– Входите, пожалуйста, – кивнула Таня.

– А вот и виновник торжества, – обрадовался страж порядка, присев перед машиной и с довольным видом, рассматривая вмятину на бампере.

– Простите, но, может, вы мне объясните цель своего визита? Если я превысила скорость, то я готова оплатить штраф.

– Скорость вы, гражданка превысили – это само собой. Вчера вы за рулем данной машины находились?

– Я, – Таня вспомнила вчерашнюю погоню, серый «Опель» преследующий их по шоссе, ее маневры в городе. – Если я вам скажу, что за мной гналась странная машина, вы мне поверите?

– В каком смысле гналась? – удивился парень.

– В прямом. Сначала серый «Опель» преследовал меня тихо, я его не сразу даже заметила. Мы с моей подругой ехали в гости к нашей третьей подруге, но ее не оказалось дома и нам пришлось развернуться и уехать. Так вот, «Опель» этот постоял вместе с нами у шлагбаума и тоже развернулся. Ну, я и решила проверить: за нами этот хвост или совпадение…

– И что, проверили? – в глазах молодого полицейского читался восторг и удивление.

– Ну, пришлось превысить скорость, чтобы оторваться.

– А дальше?

– Перестраивалась несколько раз из ряда в ряд.

– И что? – не унимался полицейский.

– Не отставал. А потом, когда мы ехали по центру города, я применила шпионский прием.

– Это как?! – на Таню уже смотрели с открытым ртом и восхищением. Видимо, в молодой жизни еще не случились погони и преследования.

– Заехала в переулок, быстро встроилась между стоящими машинами и выключила двигатель. – Таня чувствовала, как растет ее авторитет с каждым эпизодом.

– Здорово! – парнишка даже почесал от восторга затылок, сдвинув на лоб фуражку. – Ну, а «Опель» что?

– Он проехал мимо, не заметив нас.

– А кто был за рулем той машины, вы не рассмотрели? Может, это ревнивый муж?

– Стекла были тонированы… – пробормотала Таня, задумавшись над словами полицейского.

«А, может, там действительно находился Миша? Хотя, вряд ли. Он же знал, куда она едет, и рядом была Света».

– Нет, муж исключается. Он точно знал: где я и с кем.

– А подруга что может сказать обо всем?

– Подруга вчера уехала срочно, у нее сын заболел. Она сюда на три дня приезжала с нами повидаться.

– А куда она уехала, можете адрес уточнить?

– Ну, вроде в Великие Луки, а вот когда они в свою тайгу возвращаются, я не знаю.

– В какую тайгу, Татьяна Игоревна?

– Понимаете, они с мужем живут, в какой – то тайге, точнее в поселке то ли газовщиков, то ли нефтяников. Я не знаю адреса. И телефоны сотовые там не берут, вышек нет, – уточнила Таня.

– Понятно, – помрачнел полицейский. – А как вы можете объяснить тот факт, что вчера на Мурманском шоссе сбили человека, и уехали с места преступления, не оказав помощи?

– Что, простите?

– То есть вы отрицаете данный факт?

– Какой факт? Я никого не сбивала, честное слово.

– Ну, в суде «честное слово» не рассматривается. Нужны свидетели. Они у вас есть? Какая – то подруга, которая уехала неизвестно куда… А человек, между прочим, в тяжелейшем состоянии в больнице. А у вас только штрафов за превышение за вчерашний день целых четыре. И это те, что были зафиксированы камерами. Откуда вмятина на бампере?

– Я не помню, – дрожащим голосом проговорила Таня.

– Вы вчера принимали, какие – нибудь таблетки, спиртное? Может, с подругой выпили по стакану?

– Нет.