– Да за что прощать-то? Я и сама обо всем забыла! Я так тебе благодарна, что ты меня с собой взяла. Теперь я на себе испытала, что лучшее лекарство от стресса – это перемена места жительства. Буду всем советовать: случилась в жизни беда – собирайте чемодан и уезжайте в путешествие, круиз, на дачу, к подруге. Куда угодно, только прочь с насиженного места, где было больно. А еще лучше, вообще, сменить это место, если есть возможность, конечно. Купить себе маленькую дачу, сделать там ремонт собственными силами. Представляешь, как здорово, когда никто не стоит над душой, и не зудит: правильные ты обои выбрала и той ли краской потолок покрасила. Да крась, чем хочешь, это все твое!

Мы выпили еще, в голове зашумело, все-таки это не наша норма, мужчины робко удалились, оставив нас наедине.

– Если ты помнишь, я приблизительно так и сделала, после своего развода? – напомнила Лёшка. – Ушла, оставив все своему бывшему мужику. Ему было все равно, куда я денусь, главное, что ему ничего не пришлось менять в своей жизни. Мне иногда кажется, что и моим родителям все равно, что со мной. Живут в своей Болгарии, радуются друг другу. Собирались уезжать только на зиму, а получается, что уехали насовсем. Для них приезд в Питер – целая трагедия.

– Ну, что ты? – обняла я Лёшку, – они всегда так радуются, что мы к ним приезжаем.

– Знаешь, мне кажется, я не оправдала их надежд, вот они на меня и махнули рукой. Семьи у меня нет, детей тоже. – Лёшка загрустила.

– Леночка, милая, да они так гордятся тобой, ты же у нас такая умница!

– Ой, прости меня Лёлька, это я тебя сегодня утешать должна. Все время забываю. А получилось, как всегда. Жилетка ты наша любимая! – Лёшка хлюпнула носом, и прижалась к моему плечу.

– Спокойной ночи, Лёшка.

* * *

Рано утром нас разбудил стук в дверь. Людмила Ивановна принесла нам две большие сумки с продуктами: творог, сметана, молоко, свежая зелень, редиска, клубника, и даже домашний хлеб.

– Голубушка, а хлеб сами пекли? – удивился Лев Павлович.

– Ясное дело, сами! – засмущалась Людмила Ивановна. – Сын с невесткой мне хлебопечку японскую подарили, пеку вот. Народу нравится. Вы на завтрак то идите. Сегодня Райка вышла.

– Какая Рая? Какой завтрак? Да нам ваших даров надолго хватит! – засмеялся Лев Павлович.

– Говорили мне, что в Питере народ мало ест, – покачала головой Людмила Ивановна. – Ну, хоть на обед зайдите. Не пожалеете.

Мы устроили себе королевский завтрак, после которого все укатили в Ростов, оставив меня одну. Я, посмотрев на свои бело-синие ноги, решила пойти позагорать. Вытащив новый купальник, цвета моих любимых оливок и обмотавшись порео, я направилась на пляж.

Пройдя через заросли кустарника, я оказалась на пустынном берегу. Пляжа, как такового, с лежаками, зонтиками, кабинками для переодевания, не было. Был белый песок, повторяющий изгибы великой реки, сухие коряги, выброшенные на берег, пустые бутылки. Я нерешительно присела на песок. В конце концов, я хотела полежать на белом песке и позагорать. Все мечты мои сбылись. А о лежаках я даже не подумала. Западные курорты развратили российского отдыхающего. Посмотрев один раз, как проводят свой отдых испанские рабочие или турецкие ткачи, нашему человеку тоже захотелось немного больше комфорта, чем скромненькое одеялко; сначала, выполняющее обязанности ширмочки для переодевания, а потом лежака и импровизированной скатерти-самобранки.

Твердо решив измениться к лучшему, я улеглась на песок, и стала мечтать, как я похорошею: загорю, похудею, отпущу подлиннее волосы. В своих мечтах, я представляла себя женщиной-вамп. Так, во что – же я себя, красивую, одену? Белый брючный костюм, я думаю, подойдет. Или красное платье, с открытой спиной? Мужчины странные существа. Они, как вороны, замечают яркое и блестящее. Им неважно, что серый костюм от Армани, стоит состояние. Они уставятся на девушку одетую в яркий прикид с ближайшего рынка.

Продолжая мечтать о своем светлом будущем, я заметила странную девушку, появившуюся на берегу. На ней была длинная пестрая юбка, шерстяная кофта на пуговицах, явно, не по погоде. На голове красовался цветастый платок. Наряд больше напоминал карнавальный костюм. Может быть, я чего-то не знаю? И новый заезд отдыхающих отмечается карнавалом?

Девушка присела недалеко от меня, я приветливо помахала ей рукой. Приняв мое приветствие за руководство к действию, незнакомка направилась в мою сторону.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я. – Вы приехали на отдых?

– Как вас зовут? – грубовато начала она, оставив без ответа мой вопрос.

Я немного отшатнулась. У девушки были длинные, кривые желтые зубы, которые ее ужасно портили.

– Елена Юрьевна, друзья зовут меня Лёля. А вас как величают?

– Марфуса, – прошепелявила девушка.

«Господи! Вот бедняге в школе досталось! Мало того, что не красавица, так еще и имя такое! – подумала я – О чем думают родители, давая своим детям странные имена? Назвали, похвалились перед соседями оригинальным имечком, а ребенок остается с ним на всю жизнь!»

– Отдыхать приехали? – повторила я свой вопрос.

Убогая кивнула. «И зачем я ей махала? – скучно подумала я, – сейчас бы лежала, думала о своем прекрасном образе. А теперь надо беседу поддерживать».

– Вы из Питера? – уточнила Марфа.

– Из него, – вяло кивнула я.

Марфуша поднялась и пошагала к базе.

«Бывают же странные личности!»

Солнце припекало не по – майски сильно. Мне захотелось освежиться. Вода всегда помогала мне восстановиться после дальней дороги или трудных дел. Я подошла к реке и быстрым шагом вошла в воду. Этому нас научила наша Алёна. В любую воду можно зайти вот так: быстро, не раздумывая. Конечно, если она разумной температуры. Если будете заходить постепенно, то вода обязательно покажется вам слишком холодной. Проплыв несколько метров, я повернула к берегу.

Только выйдя из воды, я поняла, что она еще не прогрелась. Но ощущения все равно были приятные. Все тело словно покалывали тысячи иголочек. На душе стало радостно, захотелось что-то немедленно сделать хорошее.

Я вернулась на базу. По ней, весело перекрикиваясь, ходили мужики в цветастых штанах. Они тащили тяжелые сумки, в которых позвякивали бутылки. Молодые девушки одетые слишком нарядно для утреннего времени, зазывно смеялись.

«То-то будет весело, то-то хорошо!» – вспомнился детский стишок. Я быстро переодевалась в своей комнате, когда заметила, как чей – то силуэт быстро промелькнул мимо окна. «Наверное, кто-то решил ближе познакомиться с директорскими покоями?»

На улице людской ручеек тянулся к столовой, я тоже решила туда заглянуть. Надо же было занять время? Книгу я с собой не взяла. Войдя в столовую, я сразу не поняла, что в ней переменилось.

Унылое, мрачное помещение, стало чистым и светлым. На столах, в стаканчиках стояли веточки сирени, белели парусами салфетки. Пахло печеной сдобой. Навстречу мне шла пухлая, улыбчивая женщина в белом фартуке.

– Присаживайтесь, – кивнула она. – Что есть будете? Есть домашняя лапша и котлеты с картофельным пюре. Будете?

Я закивала головой. Сто лет не ела пюре! Я просто вычеркнула его из списков продуктов на земле. Хотя в детстве это было мое любимое блюдо. Мама часто готовила его нам с братом, особенно, когда мы болели.

Толстуха вернулась с большой кастрюлей, из которой вкусно пахло куриным супом.

– Мне не много, я только попробую. Еще надо оставить место для котлет, – бормотала я, глотая слюнки.

– Да ешьте, сколько хотите, – улыбнулась женщина.

Я попробовала янтарный супчик и зажмурилась от удовольствия. Не каждый ресторан может похвастаться такой кухней. На второе мне принесли нежнейшее пюре и две румяных котлеты, размером с мою ладонь.

– Ой, я столько не съем! – испугалась я.

– Да шо тут есть? – удивилась женщина.

Уверена, что она свои калории не считает. Ест, что хочет. И судя по ее веселым ямочкам, на румяных щечках, муж любит ее такой, какая она есть.

Я надкусила сочную котлету. Ну и пусть, что мой образ женщины-вамп, отодвигается в будущее. Отказаться от таких котлет – выше моих сил.

– А что это мы делаем? – Лёшка незаметно подкралась ко мне.

– Колету ем, – произнесла я с набитым ртом, – вы тоже должны это попробовать.

– Лена звонила. Ей там телефон оборвали. Все тебя ищут. – Сказала Лёшка, ожидая, когда ей принесут суп.

– Кто все? – помрачнела я.

– Ну, с работы звонили, интересовались, куда поехала, с кем?

– Это что-то новенькое! – удивилась я. Искать меня имел право только Макс. – Кто у нас там такой любопытный завелся? – Кто еще? – спросила я, надеясь, что это будет Максим.

– Еще Максим, – произнесла Лёшка. – Лена ему ничего не сообщила, сказала, что не знает, но он не поверил, и позвонил Генке.

– А тот, что?

– Сдал, – коротко ответила она, – мужская солидарность, – Лёшка гневно посмотрела на наших мужчин.

– А мы то что? – оскорблено, произнес Стасик.

– Все вы одинаковые, – буркнула Лёха.

Суп ели, молча, только удивленно обменивались взглядами.

– Давненько я такого не пробовал, – крякнул Лев Павлович.

Я сидела и размышляла, кто из нашей клиники мог так интересоваться моими планами.

– Лёлечка, ты прости меня, что настроение тебе испортила! Ты сидела такая счастливая, с этой котлетой…

– За это, я съем еще одну, – грозно сказала я.

Лёшка засмеялась и чмокнула меня в ухо жирными губами.

Мы неторопливо наслаждались замечательным обедом, как вдруг, я заметила предмет, летящий в наше окно. Нырнув под стол, я потащила за собой Лёшку. Даже не понимаю, что на меня нашло. Я никогда не отличалась ловкостью и спортивной сноровкой, не знаю, какая сила спасла меня от стеклянного дождя, который обрушился из разбитого окна. В столовую влетел крупный булыжник. К счастью, обед уже подошел к концу. И в столовой оставалось только несколько человек. На шум разбитого окна сбежались люди.

Мы осторожно поднялись с пола. Стас помогал нам отряхнуть стекла с нашей одежды.

– Просто удивительно, что все так хорошо обошлось! – говорил он. – Вся столовая в стеклах, а на нас ни одной царапинки.

Я оглянулась. В дверях, в первых рядах перепуганных отдыхающих, стояла моя знакомая Марфуша. Взгляд у нее был странный: глаза застыли от ужаса, рот открыт. Я не думала, что можно так беспокоиться о малознакомом человеке. Наверное, у этой несимпатичной девушки, большое доброе сердце.

Людмила Ивановна растолкав толпу, ворвалась в зал:

– Что ж такое? Только стекло новое заказали, а они еще набили!

– Кто набил-то? Кого вы видели?

– Да никто этого оглаеда и не заметил, – сплюнула она в сердцах.

Мы прошли через сочувствующую толпу.

– По-моему, у меня иммунитет к подобным вещам, вздохнула Лёшка, – Не напугали, ни разу! И главное, ровно год прошел, как я в живых осталась. Надеюсь, это не по мою душу снова?

Год назад мы все были напуганы событиями, которые происходили в жизни Лёшки. Она осталась жива, только благодаря чуду или своему Ангелу-хранителю.

– Надеюсь, и на меня никто нападать не собирается? – пробормотала я

Мы зашли в наш домик, вытряхивая из волос осколки стекла. Все молчали, замечательное настроение улетело к другим.

Интересно, как мимолетно наше настроение. Только что, мы радовались майскому дню, хорошему кофе или вкусной котлете, в конце концов, и вдруг все это прерывается досадной мелочью, или не мелочью. Настроение портится, жизнь теряет яркие краски.

Сколько раз я давала себе установку: «Ни что не испортит мне хорошего настроения. Я буду удерживать его всеми силами! Мне так комфортно, когда я нахожусь в гармонии с собой и окружающим миром». Но, то ли воля у меня слабая, то ли хорошее настроение слишком воздушная субстанция, но оно так быстро меня покидает! Обидно, что выводит меня из равновесия, в основном, мелочи. Крупных неприятностей в моей жизни, до вчерашнего дня, не происходило.

Лена пошла в душ, а у нее на тумбочке надрывался телефон. Он звонил не переставая. Замолкал на короткое время, и вновь принимался наигрывать надоедливую мелодию.

– Возьми! – воскликнул Стас, – сил нет, как надоел.

Я подошла к телефону, в окошке крупными буквами светило: «Максим». Я стояла, смотрела на эту надпись, и не знала, что мне надо делать.

– Да ответь уже, Лёля! – взвыл и Лев Павлович.

– Алло! – произнесла я всемирный пароль.

– Лёля! – Макс сразу узнал мой голос. – Лёля, что происходит? С какой стати ты уехала в неизвестном направлении? Бросила клинику, забыла свой телефон. Я не мог с тобой связаться.

– Я не забыла, – тихо произнесла я.

– Что? – закричал Максим.

– Я не забыла телефон, я его специально оставила, чтобы не разговаривать с тобой.

– Но почему? – удивление его было искренним. – Я ничего не понимаю, Лёля! Завтра должны придти из журнала, проводить фотосессию. Ты, что забыла? Мы же так долго мечтали, чтобы нас напечатали в этом журнале.

– А ты возьми вместо меня свою блондинку, – не выдержала я, – она будет лучше смотреться на снимках.

Максим молчал. Я до последнего надеялась, что он начнет переспрашивать, удивляться, говорить, что ни о какой блондинке он ничего не знает. Но он молчал…

Я нажала клавишу «отбой». Мне не хватало воздуха, захотелось завыть громко в голос, по-звериному. Я выскочила из дома, и побежала, не разбирая дороги, ломая кусты, обдирая лицо и руки. Выбежав к реке, я остановилась: «Что дальше? Зайти в реку? Утопиться?» Я упала на песок и разрыдалась.

Кто-то тихо опустился рядом со мной. Я подняла голову, уверенная, что это Лёшка, но рядом сидел Стас. Он погладил меня по руке и улыбнулся.

– Ты плач! Я иногда так завидую женщинам, что им позволено плакать! Поплакала, и на душе светлей, как после летнего дождя… И в небе – радуга, – Стас широко раскинул руки, показывая, какая она большая и улыбнулся. – А я знаешь, как себя успокаиваю?

– Как? – спросила я, икая.

– Представляю себя на Луне! Вот сижу я на лунной поверхности и смотрю на нашу Землю. А она такая большая! С голубыми океанами, с желтой Африкой. И так мне спокойно становится, так хорошо! Все беды с души слетают и уносятся в черный Космос.

– Красиво! – я села рядом со Стасом. – Ты умеешь утешать, спасибо!

– Да я еще никого не утешал ни разу. Обычно, меня утешают, – он поправил свой чуб. – У тебя было такое лицо, что я реально испугался. Подумал, ты можешь в таком состоянии и в реке утопиться.

– Похоже, я так и собиралась сделать, – вздохнула я.

– Лёля, ну ничего же не произошло! Все живы, здоровы. У тебя родители есть?

– Есть. Сейчас к брату, в Америку, погостить поехали. Он там работает, у него трое детей. Они очень скучают по внукам.

– Видишь, как хорошо! А я детдомовский. Родителей своих даже не видел. Через такое прошел, вспоминать страшно. Ночью приснится, – ору, даже самому противно. А у тебя и родители, и брат, и племянники… А на Макса своего наплюй, не в мужиках счастье!

Я хлюпнула носом и вздохнула. На душе стало легко. Как после летних ливней…

– Пойдем домой? – заботливо спросил Стас.

– Спасибо, Стас, я еще немного посижу.

Стас поднялся, и, опустив голову, побрел по дорожке. Как ошибочно бывает наше мнение о людях. Я думала о Стасе, как о гламурном, пустом, тусовщике, а он оказался добрым, чутким и бесконечно одиноким.

Я сидела на песке, мне хотелось подумать о своем будущем, о Максе, но мыслей не было. Казалось, что-то блокирует мое сознание. Так со мной было в детстве, когда после волнений, я не могла прочесть ни строчки.

Сейчас я просто видела перед собой реку, слышала вдалеке гул машин, проезжающих по мосту, откуда-то лилась музыка и были слышны шаги. «Странные, – подумала я машинально. – Какие-то крадущиеся». Я собралась встать, но на голову мне накинули что-то колючее, тяжелое. Я забарахталась, пытаясь освободиться, но меня держали сильные руки.

– Лёля! – услышала я голос Лёшки.

Меня отпустили, кто-то бросился бежать. Лёшка стянула с меня старое одеяло.

– Что это было? – мы непонимающе смотрели друг на друга.

– Тут по базе много полупьяных мужиков шатается,– произнесла Лёшка, – может, это у них шутки такие глупые или кто дурное задумал? Пошли, Лёль! Что ты, вообще, убежала?

– Воздухом подышать захотелось!

– Подышала?

Мы подошли к домику, возле него стояли наши встревоженные мужчины.

– А мы стоим и не знаем: идти к вам или оставить вас наедине. – заговорил Стас.

Позже, сидя с Лёшкой в нашей комнате, я рассказала ей о телефонном разговоре с Максимом.

– Выходит, не зря его твои родители не любили? Всем он нравился, а им нет. И почему мы своих родителей не слушаем? Моим, Борька тоже никогда не нравился. Просили меня не торопиться. Но мне, же надо было в фате покрасоваться, на работу фотки свадебные принести. Все ж приносили. Как вспомню свою семейную жизнь, так стыдно становится! Представляешь, я ему квартиру оставила, а он мне даже одеяло не отдал. «Его же специально под эту кровать делали! Ты себе новое закажешь!» – передразнила она Борьку. – И я с этим крохобором пять лет спала, ела, ходила в гости, целовалась! До сих пор, как вспомню, хочется рот помыть.