Максим опять одернул сестру, бессовестно глазевшую на роскошную электроплитку в отгороженном под кухню уголке, хотя сам уже неловко чувствовал себя в этих хоромах, скорее потому, что приходилось ждать незнамо чего. И ему, привыкшему изображать недвижимую и не моргающую статую за спиной Короля, это давалось легче. Только Галочка, глянув в его сторону, вздрогнула и судорожно прижала к груди подаренное мужем блестящее ожерелье. Вид, наверное, опять был слишком убедительным, и Максим щербато улыбнулся женщине, стараясь казаться дружелюбным и безопасным. Плохо вышло, да?

– Ну, ты пока обновки рассмотри, а я пойду гостями займусь, – чмокнув жену в пухлую щечку, Вадим замахал рукой, призывая всех выметаться из апартаментов на выход. Симка еще раз оглянулась на пороге, Максим уловил на ее личике сосредоточенное и деловитое выражение, так хозяйка оценивает чужой дом, раздумывая, как бы подобное оборудовать и у себя…

«Пора девчонку замуж готовить, точно пора», – задумавшись, он чуть не сбил с ног мужчину, которого Рамзес приветствовал едва ли не сердечнее, чем свою «зайку». По дряблым, но все еще круглым щекам явно прослеживалось что-то семейное. Только вот взгляд незнакомца ничем не напоминал чуть глуповатый и заносчивый Галин, а забавное сходство с хомяком тут же стиралось самоуверенностью, с которой тесть Вадима протянул руку и представился:

– Леонид Петрович.

– Максим, – погоняло тут выглядело бы не к месту, да и кто знает, как решил отрекомендовать их Рамзес.

Тот быстро рассеял все сомнения.

– Знакомые мои, хоть и с Китай-города, но местные. Точнее, вот этот парень. Жил тут недалеко, – со скрытым значением произнес бизнюк.

Что это меняло, Максим еще не понял, но тесть, похоже, догадался без подсказки. Для порядка познакомился и с Серафимой, повел их куда-то вниз, в служебные помещения станции, откуда вкусно пахло супом. Голодная Симка принюхивалась, Макс думал, почему у «красных» не как у людей: все куда-то спрятано, на платформе ни одной кафешки, хоть и тесновата станция Охотный ряд, но где здесь просторно-то? Загадка разрешилась, когда не любящий подозрительной халявы Максим потянулся за патронами, чтобы расплатиться.

– Нет, еда только по талонам. Для своих, – Леонид Петрович лишь кивнул, и тут же, как по волшебству, перед ними возник железный поднос с четырьмя тарелками горячего жидкого супа, куда раздатчица щедро, с «горкой», плеснула из половника добавки. Максим уверенно подхватил порции и следовал за Рамзесом. Эта манера перетирать все дела за столом ему нравилась, приличная жратва ведь лишней не бывает.

Народу в столовой было немного, не шумно, как раз для разговора. Макс взял поцарапанную, но чистую ложку, отодвинул сестре свой маленький кусок серого, жидкого, как клейстер, хлеба и принялся есть, догадываясь, что от вопросов все равно не отвертеться.

Вадим пока в нескольких словах пересказал его историю о розысках неизвестного брамина, отдавшего богу душу на бандитской станции. Опасения смотрящего Леонид Петрович вполне разделял, но не помнил, чтобы по Красной линии бродил неучтенный житель Полиса, да еще и принадлежащий к одной из двух главнейших каст их высшего общества. Незамеченным здесь никто не оставался, Максим уже успел это понять.

– Знаете ли вы историю, Максим? – поинтересовался явно авторитетный тесть Рамзеса.

– Ну… Про Наполеона слышал. Еще про Древнюю Русь немного и про Отечественную войну, – на самом деле, в истории он разбирался получше, но не следовало рассказывать всем об этом – и так дома люди смеялись.

Тут тоже его познания почему-то вызвали смех, уже собирался обидеться, но понял.

– Нет, так глубоко копать не надо! Я говорил о последних десяти годах. Так и просидели их на Китай-городе?

– Вообще-то на Боровицкой жил, – буркнул немного обиженный Максим.

– Что неудивительно, если вы местный… Но войну за Площадь Революции только понаслышке знаете?

Максим кивнул. Он и понаслышке-то не очень… Отец к тому времени уже умер, а Роман Евгеньевич не особенно интересовался, что происходит у «красных», и воспитаннику не рассказывал. Свои бы проблемы с соседней платформой разгрести, своя война шла… Затяжная, долгая, и о ней, похоже, этот любитель истории тоже не ведал.

– Наши войска очень долго штурмовали эту станцию, и безуспешно, потому что ее поддерживал Полис. Через туннели, ведущие прямо к Охотному ряду, перебрасывали свежие войска и боеприпасы, трудно победить противника, который постоянно получает подкрепление. Да не пытайтесь вспоминать схему метро, вы не найдете тех путей. Туннели, когда-то связывающие станции, давно уже использовались как технические, мало кто знает о них. И еще меньше людей в курсе, что этот узел, где мы находимся, связан со станцией Александровский сад. Что-то сохранилось, что-то засыпано. Неужели вы не помните ничего, связанного с этими станциями?

Максим хотел возразить, что туннели закрыты давно, и вообще он не метростроевец, чтобы знать о секретах подземелий… Но что-то удержало, и вместо недоумения лишь многозначительно ухмыльнулся. В конце концов, из этого старика можно вытрясти что-то посущественней тарелки жидкого грибного супчика. Потому ответил:

– Помню. Помню, когда торговый центр под Манежной строили, один туннель разобрали, строить мешал, там как раз подвалы… Сам не видал, конечно, не родился еще даже.

Леонид Петрович с довольным видом переглянулся с зятем. И было похоже, что именно этого они и ждали. Максим пихнул Симку ногой под столом. Та, не слишком разобравшись в сути дела, кивала, будто и сама знала доподлинно!

– Вот, отец, я же говорил! Полезный товарищ… Местный – раз, не кретин полный, в отличие от ихней шантрапы, – два, – Вадим загибал пальцы, что-то доказывая «отцу», который на вид был почти ровесником. – «Легенда» чистая, и ксива в порядке. Мне б сгодился под Манежную площадь…

– Да подожди ты со своими делами! – как-то привычно отмахнулся Леонид Петрович, внимательно изучая Максима.

– Да я разве только для себя? Для Галины!

Рамзес обиженно отвернулся, его не желали слушать, а ведь казалось, что он так удобно все устроил. А Максим начал что-то вспоминать… В Полисе, который так еще не назывался в первые годы после войны, они с отцом обошли почти все закоулки. Наверх еще ходу не было, но эти, близкие к путям эвакуации государственных лиц, станции не бедствовали. Конечно, президента и правительство не вывозили из Кремля в голубом вагоне среди простых смертных… Хотя, кто знает? Отец говорил, что спрятаться легче всего среди толпы.

Но и без Метро-2 хватало разведанных подземных ходов, предназначенных для военных. Арбатская чуть было не стала закрытой территорией, но людей оказалось слишком много, их пришлось где-то разместить… И военные быстро всосались обратно в свои тайные норы, откуда и появились в таком множестве, эвакуировавшись из Министерства обороны. Засекретились, закрылись КПП, все же помогая гражданским. А те, довольные пайком, припасенным в спецхранилищах, не бунтовали, потихоньку собираясь в свои кланы, которые позже назовутся кастами… Это и другое сумел прочесть в глазах Белявского Леонид Петрович. Меньше надо было трепаться, но теперь уж не исправишь. Симка грызла сушеный гриб, не понимая, что брат, сам того не желая, разболтал слишком много.

– На Боровицкой жили… – уточнил Леонид Петрович, подтверждая догадки.

– Мы вместе со всеми в метро спустились. Отец хотел нас с мамой забрать, у них же инструкции были, знал, куда идти, и если в панике не бежать, все можно успеть.

Нельзя только дозвониться до жены, которая отключила телефон… Где она была, с кем? Максим и не спрашивал, сам догадывался, что у родителей не все гладко.

– И хорошо знаете станции изнутри и снаружи, – вопросительно выгнул кустистую бровь Леонид Петрович.

– Знает! – без предупреждения вдруг заявила Сима. Макс немало рассказывал про подземный торговый центр, где таскался вслед за матерью во время шоппинга не реже раза в неделю. Потом вот пришлось припомнить, что видал, порадовать сестренку рассказами о довоенной жизни и шмотках, какие женщинам носить положено. Галина-то и не забывала, стараниями мужа выглядела отлично. Только почему Рамзес ездит за этим добром на Шаболовку? Что-то не складывалось.

– Все, что было когда-то закрыто, можно открыть заново, – загадочно выразился Леонид Петрович.

– Правильно, взрывчаткой или еще чем! – встрял нетерпеливый Рамзес. – Ходы неглубокие, схлопнуть грунт внутрь, всяко пролаз останется… Только бы знать, где именно работать.

Тесть чуть не испепелил взглядом Вадима, так некстати забежавшего вперед в своих рассуждениях. Огляделся по сторонам, никто не подслушивал. Да и побаивались люди садиться рядом с ними, если столовая наполовину пуста, и свободных мест хватает. Только раздатчица, неведомо когда успевшая повязать чистый фартук, подошла поближе, чтобы угодить со спецобслуживанием.

– Чайку нам еще принесите, пожалуйста, Наденька. Ну, и графинчик… – вздохнул он, обернувшись на страдающего Рамзеса, который был явно не против опрокинуть пару стакашков с дороги. – Максим, если вы помните, туннели от Площади Революции к Полису теперь настолько надежно перегорожены боевыми блокпостами, что и крыса без документов не проскочит. А вот перерезанный при строительстве туннель никто не охраняет. Мы это точно знаем, потому что наши люди все уже разведали. Полис перенаселен, и этот тупик не пустует, не завален и не закрыт блокпостом. Осталось найти вход в него, правильно соображает Вадим: взорвать – и дело сделано. Вряд ли получится тихо его вскрыть, слишком капитально отделен метрополитен от подземных строений. Но для этого нужно точно знать место, а добыть схемы этого участка нам никак не удается.

– Понятно, взрывчатки не хватит гадать и сносить половину площади… – Максим поскреб затылок, соображая, что мужик задумал херню, но выполнимую. Только не понял, почему это до сих пор не проделано каким-нибудь героем, недостатка в которых Красная линия вроде не испытывала.

И Леонид Петрович объяснил, что пришлось надежно отгородить станцию, раньше связанную с торговым комплексом, потому что стало появляться странное радужное сияние, будто вытекающее откуда-то из древних подвалов. Сколько ни блюли секретность особисты с Лубянки, все равно люди как-то догадались, а скорее, услышали от заезжих сталкеров. И теперь или не решаются сунуться с разведкой в те места, или не возвращаются, чтобы рассказать, что видели. Максим подумал, что, наверное, местные герои-разведчики не всегда погибают, просто не спешат назад, пропадая без следа не от одной только опасной аномалии, а скорее из-за близкого Полиса.

Но как бы ни было на самом деле, руководители станции, к числу коих принадлежал Леонид Петрович, крышующий зятя-фарцовщика, так ничего и не узнали о желанном подземном ходе. Максиму предложили отправиться туда и еще раз попробовать поискать замурованный туннель, пообещали даже выдать какое-то секретное оборудование, которым можно обнаружить пустоту за стеной. И такую ценность не доверят кому попало, потому сопровождать Белявского будут «сталкеры в штатском», заодно охраняя его жизнь.

– А для дополнительной гарантии девочка пока останется здесь, – добавил всемогущий тесть.

Так вот почему Рамзес взялся решать проблемы с блокпостом… У него и собственный интерес был: давно облизывался на товары под Манежной площадью, до которых нельзя добраться кратчайшим путем из-за перекрытой и опечатанной гермы.

– А чего я-то? – попытался возразить Максим, недовольный, что его посылают, куда Макар телят не гонял, и уж тем более – условием насчет Симки.

– Очень просто, вы местный житель, а их тут крайне мало, центр города был «населен» офисами, если помните, и никто толком не знает, куда идти. А у вас получится не заблудиться и быстро сбежать, когда увидите настоящую опасность. Лучше повторить попытку еще раз, чем рисковать всем, у вас должна преобладать разумная осторожность. Вряд ли человек вашего статуса начнет сражаться с тем, что толком и не видно и победить нельзя!

Максим мысленно перевел запутанный «статус» на более человеческое: бывалый браток в кипеш зря не полезет, но и не забздит. Не стал быка врубать, еще и делая вид, что не понял. Только дело все равно выходило мутное.

– Девочка здесь не останется. Все равно никаких гарантий, что не сдохну. Что тогда с ней делать будете? И сестра мне там пригодится, она… это… аномалии видит!

Симка переглянулась с братом, понимая, что он решил больше не бросать ее одну. Лучше уж погибнуть вместе, чем остаться без единой родной души и защитника. Потому она открыла глаза пошире и пострашнее, заслонившись от света ладошками, сияя зелеными отраженными огоньками. Рамзес дернулся даже перекреститься, тесть с каменным лицом остановил, напомнив, что партийному веровать как-то и не положено. Сам внимательно присматривался к девочке, потом протянул руку Максиму.

– Договорились. Пока готовится группа для вашего сопровождения, отдыхайте и вспоминайте как следует подземелье… Думаю, вы давно там не были, а со временем много изменилось.

Даже страшно представить, что теперь творилось в переходах под Манежной площадью. Залитые водой и грязью коридоры и магазины должны быть похожи на ад, а многое наверняка обрушилось от взрывов. Хотя по рассказам сталкеров, Кремль стоял нерушимым до сих пор, а до его стен там рукой подать.

Радужного тумана Максим тоже боялся, но надеялся, что сможет вовремя сбежать вместе с сестрой. Та не видела аномалий, конечно, но вот любую опасность уроженец Китай-города чует жопой и за три версты, потому шансы выжить были неплохими. А со «сталкерами в штатском» он что-нибудь на месте придумает.

Серафима начисто выскребла миску с супом и устроилась подремать, положив голову на руки. Только стук чашек и графина заставил встрепенуться. Леонид Петрович сам налил по стаканам самогон, а девочке достался в полное распоряжение весь заварной чайник. Она быстро опустошила его, чай оказался очень вкусным, спецобслуживание и тут не подвело.

Максим поднял стакан, куда деловитый партиец плеснул лишь на донышко, и тоже опробовал социалистический продукт, ни с кем не чокаясь, без церемоний. Понравилось. Леонид Петрович ожидал чего-то иного, но Рамзес с усмешкой пожал плечами: это вам не ЦК и протокольные мероприятия! Чтобы немного замять дело, Максим принялся объяснять устройство торгового комплекса, но его остановили.

– Наденька, бумагу и карандаш…

– Сию минуточку! – тетка шустро рванула куда-то к выходу, видно, бумага в обычное меню столовой все же не входила.

А Максим начал пока объяснять на словах:

– Под площадью, на самом деле, не три этажа, а пять, вниз попасть можно было на служебном лифте. Тот, который для публики, прозрачный такой, ниже не спускался.

Вадим оживился, наконец, услышав что-то новое и дельное. И с интересом уставился на бумажку, где парень уверенно расчертил прямоугольник, пересеченный пунктиром множества торговых галерей.

– Я внизу не был… Но знаю, что там именно так устроено. Может, и лестницы где есть. Ближе к Кремлю ходить не придется – туда строителей спецслужбы не пускали, свои дела, свои секреты охраняли. И все техническое хозяйство по Моховой идет, – к прямоугольнику добавилась полоса улицы сбоку. С другой стороны Максим нарисовал пару звездочек для обозначения Кремля. – Вот тут кондишены жужжали, вентиляция, значит… И остальное где-то рядом расположено. Надо будет сюда пройти и поискать лифт, если шахту не завалило. Метро-то, хоть и неглубокое, но явно пониже будет.

Леонид Петрович одобрительно кивнул, забрал рисунок и, пообещав скоро решить вопросы с вооруженным сопровождением, ушел.

Максим смотрел на Рамзеса, все еще остающегося за столом, бизнесмен без контроля тестя хитро поглядывал и явно собирался поговорить о чем-то кроме подземных ходов, Полиса и прочей скучной политики.

– А мне бы «котлы»… Ну и вообще, погляди, что там и как, сам поймешь, что подороже окажется. Надоело таскаться за тридевять земель! Под боком богатство лежит, станция напрямую с ним контачит… и герму даже на минуту опустить боятся. Как будто к ним сразу и залезет этот туман, может, его и вовсе нет.

– Разберусь, когда сам увижу. – вздохнул Максим.

– Вот-вот, я обычно только своим глазам верю, а не тому, что сто лет назад первые сталкеры понарассказывали. Они там и безголовых мутантов видели, и библиотекари вроде как монстрами стали и книжки берегут. В общем, поищи часы, хороший товар даже сейчас. Я тебе дозиметр дам, чтобы дерьма не притащил. Помнишь, какие надо-то?

– Помню, – буркнул Максим. Магазины часов оказались единственными, где тогдашнему мальчишке было на что поглядеть, – это не тряпки с бирюльками, вещь серьезная. Хотелось когда-нибудь носить такие же, даже и примерить, но выложенные в витрине блестящие кругляши превосходили шириной тонкое запястье.

– Сеструху зря с собой тащишь… Оставил бы, я бы позаботился.

Взгляд заботливого Вадима очень не понравился, если и были сомнения, стоило ли рисковать, теперь и они исчезли.

– Она многое видит…

Судя по всему, Симка сейчас видела какой-то сон, беспокойный и малоприятный. Но ее необыкновенные глаза, которым и тьма туннеля не препятствие, действительно помогут обоим уцелеть в опасной вылазке.

– Вот откуда ты все знаешь? – полюбопытствовал Рамзес, вытряхивая в свой стакан последние капли из графина.

– Люди рассказывали, – уклонился от прямого ответа Максим.

Рассказывал отец, давно, еще задолго до войны, когда маленький сын интересовался подземельями просто так, не думая, что когда-то придется поселиться в них навечно. Обнаружив в шкафу у жены новую вещь, подполковник Белявский-старший хмурился, Максиму хотелось отвлечь отца, вот и расспрашивал. Смутно ощущал, что папа недоволен вовсе не лишними тратами денег, а чем-то другим. И понял через много лет, что мама ни разу не надела этих нарядных платьев дома, хоть и говорила, что это для отца хочет выглядеть красивой и модной.

А гулять там приходилось часто. Еще совсем мелкому Максиму нравилось кататься на лифте, это не надоедало, и он просто оставался в стеклянной кабине, то поднимаясь, то опускаясь, разглядывая покупателей и наблюдая, как проплывают мимо мраморные перила галерей. Отец знал многое и умел об этом рассказать так, что простой магазин вдруг становился чем-то большим, за его стенами вдруг обнаруживались скрытые ото всех переходы, а пространство под Кремлем представало воображению таинственными катакомбами, построенными еще при Иване Грозном и приспособленными новыми президентскими опричниками под свои нужды…

Теперь предстояло на самом деле увидеть это все, Максим надеялся, что отцовские рассказы окажутся правдой. Снова будто невидимая ладонь откуда-то из далекого далека легла на плечо, теплая и ободряющая. И он сам тронул рукой разоспавшуюся сестренку.

– Вставай, Симка, уходить скоро.

– Куда? – она по-детски потерла глаза кулачками.

– Отсюда. Так что смотри, что не успела, кто знает, вернемся ли?

– А куда вы денетесь? – расплылся в улыбке уже немного пьяный Рамзес.

– Сдохнем, например.

Рамзес в ответ лишь испуганно икнул.