Ярослава
– Можешь разговаривать? – раздается в динамике осторожный голос Лени.
Проверив защелку на двери ванной, я опускаюсь на крышку унитаза и, нервно облизав губы, отвечаю:
– Да. Слушаю.
– Как твои планы на счет побега? Не передумала еще?
– Нет!.. А что? Ты придумал что-то? Или папа решился?
Он глубоко вздыхает и понижает голос до грани слышимости. Мне приходится прикрыть телефон ладонью.
– Есть вариант, Яська. Хороший. Я помогу, если ты действительно готова бежать.
– О, боже!
– Ты готова?
Готова ли я?
Не знаю. Не знаю, черт возьми!..
– Отец в курсе?
– Нет, – говорит Ленька шепотом, – он вообще не при делах.
– То есть… Подожди, если я сбегу, то у него могут быть серьезные проблемы, так?..
– Его телефоны на прослушке, каждый шаг контролируется. Он легко докажет, что не имеет к твоему исчезновению никакого отношения.
– Ладно… Хорошо… Как и когда я смогу убежать?
– В эту субботу в одном из загородных отелей состоится закрытый прием. Будут важные гости из Москвы и Дагестана. Присутствовать должны все.
– В эту субботу? Уже через три дня?! – выстанываю я, – Как я туда попаду, Ленечка?! Ты думаешь, он возьмет меня с собой?!
Я знаю эти приемы, они проходят стабильно раз в год примерно за месяц до Нового года. Что-то типа закрытой вечеринки для избранных, куда важные люди приходят парами. Это единственное мероприятие, на которое отец берет маму с собой.
Она его терпеть не может, и ждет с содроганием каждый год.
– Я не знаю, Ясь, как, но ты должна там быть!
– Но он даже слушать меня не хочет!
– Проси. Умоляй, – говорит он вкрадчиво, – Прояви женскую хитрость. Сделай так, чтобы у него не было причин не взять тебя с собой.
Проведя дрожащей рукой по колену, я поднимаюсь на ноги и смотрю в свое отражение в зеркале. Выгляжу как припадочная – на щеках и шее яркие красные пятна, а глаза в два раза больше обычного.
– И ты поможешь мне уехать?.. Как?
– Да, я уже все продумал.
– Правда?! Ленька, я тебя обожаю!
– Народу будет туча. Около трех сотен человек, – рассказывает он, – Затеряться будет не сложно. Выйдешь из отеля, сядешь в неприметный седан, который привезет тебя ко мне.
– Нас же сразу вычислят! Это же Лютые!..
– Блин, Яська!.. – вдруг раздражается он, – Ты мне доверяешь или нет?!
– Доверяю! Но…
– Я с рождения в этой сфере. Уж поверь, спрятать человека мне под силу!
– Леня!.. Если это так, то… то я тебя расцелую, Лень!
– С языком?
– С языком! Обещаю!..
– Я запомнил, – усмехается в трубку, – Слушай дальше.
– Да-да! Говори!
– Отсидимся немного в одном месте, и тебе придется выехать за границу.
– А документы? Отец отобрал все и передал Литовскому.
– Документы будут, не волнуйся.
– Поддельные?
Я знаю, что такое практикуется. У отца и всех членов нашей семьи всегда были комплекты документов на другие имена на случай непредвиденных обстоятельств.
– Не подкопаешься.
– Я уеду в Европу?
– Да. У тебя есть сбережения?
Я прикидываю, сколько на моем счету, и сама себе киваю.
– Есть немного. Карта не заблокирована.
– У меня тоже есть, я помогу.
– Я работала, пока училась там. В принципе, думаю, не пропаду.
– У тебя же там и парень есть, да?..
Я замираю на некоторое время. Пытаюсь вспомнить, когда и что именно рассказывала Лене про Лукаша. Наверное, цепляла в виде подкола, заставляя ревновать.
На самом деле, никого у меня там и нет. Слишком легко он смирился с тем, что я возвращаюсь в Россию, и после этого написал всего пару раз. Мне остается хвалить себя за то, что наши отношения не успели зайти слишком далеко.
– Да-а-а… Лукаш.
– Скучаешь, наверное?
Я мешкаю, судорожно думая, как ответить правильно. Леня же сам говорил мне про женскую хитрость.
– По тебе, Ленечка, я сильнее скучаю, – проговариваю грустно, – Каждый день только о тебе и думаю. Ведь ближе тебя у меня никого нет.
Хрюкнув, Леня замолкает, а я продолжаю:
– Так соскучилась, Лень!.. А ты?
– Я?.. – переспрашивает вмиг охрипшим голосом, – И я.
Сжавшись от тревоги мое сердце, колотится прямо в горле, и руки от волнения потеют. Я разберусь, как быть с ним, если выберусь отсюда. Главное – выбраться.
Еще раз выслушав наставления о том, что мне следует найти подход к собственному мужу, я отключаюсь. Кладу телефон на полку и тщательно умываюсь холодной водой. Кожа приобретает свой нормальный цвет, но взгляд остается перепугано-диковатым.
Мне даже представить страшно, какую цену он запросит за этот выезд.
Тем не менее, я должна попытаться.
Распустив хвост, я тщательно расчесываю волосы и красиво рассыпаю их по плечам. Затем возвращаюсь в комнату и переодеваюсь в то платье, в котором ходила в его комнату. Мне кажется, оно ему понравилось.
Еще раз бросив взгляд в зеркало, я сама себе желаю удачи и выхожу из комнаты. Быстро спускаюсь на первый этаж и нахожу Ивана на кухне.
– Добрый вечер.
Наливая в стакан воду из графина, он посылает мне хмурый взгляд и даже не удостаивает ответом. Мне все равно, потому что сегодня я шелк и сама кротость. Поэтому, улыбнувшись, спрашиваю:
– Адам Викторович уже дома?
– Дома. В кабинете.
– Спасибо.
С подозрением сузив и без того маленькие глазки, он осматривает меня всю еще раз. Добродушно хмыкнув, я заправляю за ухо прядь волос, и иду в крыло дома, где расположен кабинет Литовского.
Он там. Я понимаю это по сгустившемуся воздуху и вибрирующей, почти осязаемой, энергетике.
Невольно пропустив в ее через себя, я срываюсь на дрожь и зябко растираю предплечья.
– Можно? – спрашиваю, постучав в дверь и сразу открыв ее.
Лютый сидит на диване, откинувшись на его спинку, и смотрит в экран телефона. Во второй его руке бокал со спиртным, в ушах наушники. Из одежды на нем только черные спортивные брюки без ремня и круглый кулон на серебряной цепочке.
Неужели, музыку слушает?
Наведя на меня прицел холодных глаз, медленно моргает. Мне становится по-настоящему жутко.
– Заходи.
Есть шанс убежать, уверена, он не станет останавливать. Но… сегодня я не могу позволить себе этой слабости.
Ступив через порог, я прикрываю дверь и заставляю себя улыбнуться.
– Как прошел день? – интересуюсь кротко.
Склонив голову набок, он откладывает телефон, вынимает наушник из уха и подзывает меня пальцем. В сковавший мышцы ледяной ужас тонкой струйкой втекает кипяток. Контраст ошеломляет.
Я добровольно иду в пасть к хищнику?..
Ярослава
Несмело делаю пару шагов и останавливаюсь. По мере приближения жжение на моей коже становится невыносимым. Проникающий в грудь горячий воздух обжигает легкие. Однако вместе с тем по спине вдоль позвоночника струится животный страх. Я его боюсь.
– Зачем пришла? Хочешь предложить вместе посмотреть кино?
Тусклое освещение немного смазывает черты его лица, рисуя тени вокруг глаз и около упавшей на лоб волнистой пряди. Вибрации низкого голоса пробирают до нутра.
– Нет… Вернее… Я хотела поговорить кое о чем.
Чуть съехав бедрами вниз, он проводит языком по верхним зубам и отправляет взгляд прогуляться по мне. По шее, открытым ключицам и рукам, по подолу платья и обнаженным коленкам, которые тут же превращаются в мякиш.
– Говори, – расставляет ноги шире и касается моего бедра.
– Я хотела поговорить… – заикаюсь глупо, – В общем, я хотела спросить у тебя…
– Чего ты мямлишь?
Неожиданно подавшись вперед, он обхватывает мое предплечье и тянет на себя. Потеряв равновесие, я лечу вперед и падаю на твердую грудь Литовского. От контакта моих ладоней с его кожей разбивает паралич.
Поддев под коленями, он вынуждает согнуть ноги и усаживает меня лицом к себе. Первый же судорожный вдох приносит запах тестостерона и резкого парфюма.
Инстинктивно отклоняясь назад, я смотрю на его яркие губы.
– Вот теперь говори.
Говорить? Как?! О чем?
Он потрясения мои голосовые связки завязались в узел, а язык намертво присох к горлу. Я при желании даже мычать не смогу.
– Что ты хотела спросить, Яра?
Тяжелая мужская ладонь опускаются на мое бедро, а острый взгляд буквально вспарывает сознание. На миг мне кажется, что он знает обо мне все. Все замыслы и тайные надежды.
– Можно… я пересяду?
– Нельзя.
Разболтав лед в бокале, он отпивает немного спиртного, а затем кладет руку на основание моей шеи и, не спеша, тянется к моим губам.
Сердце перестает биться. Оцепенев, я наблюдаю, как приближается его лицо. Спустя мгновение он прижимается к моему рту и, вынудив разомкнуть челюсти, вливает в него алкоголь.
От крепости напитка полость рта вмиг немеет.
– Глотай.
Большой палец руки, удерживающей мою шею, давит под подбородком, а когда я проглатываю виски, медленно ползет вниз вдоль горла.
Жидкий огонь разливается по груди и наполняет живот тяжестью. Мои веки опускаются.
– Лучше?
Киваю.
– Ты была слишком напряжена. Говори.
Я слизываю с губ терпкий вкус и сглатываю остатки напитка. Подушечка большого пальца Адама вырисовывает круги на моей шее.
– В субботу ежегодный прием. На нем будут мои родители.
– И?..
Смотрю на его губы. Теперь я знаю, какие они на ощупь. Твердые. А его щетина жесткая и колючая.
– Возьми меня с собой. Пожалуйста.
Поставив бокал на деревянный подлокотник, Литовский задумчиво закатывает глаза и кладет руку на мою талию. Сжимает ее, пальцами позвонки на пояснице нащупывает.
В голове становится легко и пусто. Это очень крепкий виски.
– Не вижу ни одной причины делать это. Зачем ты мне там нужна, Ярослава?
– Я твоя жена, – напоминаю тихо, – Туда принято ходить с женами.
– Жена?.. Разве?
– Да, – подтверждаю беззвучно.
Хмыкнув, оглаживает ягодицу и легонько ее сжимает.
Господи, боже мой!.. Он же не заставит меня трахаться с ним?! Я не буду!
И тут, накрыв другой рукой вторую мою ягодицу, Литовский толкает меня на себя. В промежность втыкается бесстыже громадный бугор. В панике я упираюсь ладошками в его каменные плечи. В голове взвывают сирены.
– Пожалуйста… – ною жалобно, – Пожалуйста! Я так скучаю по маме!..
– И папе?
– И папе!
По стальному блеску в глазах вижу, что не пронимают его мои мольбы.
Бесчувственный отморозок!
– Я буду достойно вести себя там! Клянусь!.. Тебе не придется краснеть за меня!
– Я не умею краснеть.
– Я тебя очень прошу, Ада-а-ам!..
– Даже не знаю, Яра, – с сомнением качает головой, а я жадно впитываю каждый его жест, потому что не понимаю ни черта.
Литовский как сундук, закрытый на три амбарных замка – ни за что не угадаешь, что он думает и чувствует.
– Пожа-а-алуйста!.. – пищу, внутренне содрогаясь от страха и острых ощущений, что вызывает упирающаяся между ног эрекция.
Полоснув холодом по моему лицу еще раз, он проявляет интерес к моим губам. Лениво, будто с неохотой, разглядывает их, а затем подушечкой большого пальца касается уголка.
Мое дыхание застревает в горле плотными пузырями.
– Ты возьмешь меня?
– Взять тебя? – переспрашивает он, и я запоздало понимаю, как двусмысленно это звучит.
– На прием.
Ведя пальцем на контуру нижней губы, молчит.
О проекте
О подписке