Читать бесплатно книгу «Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий» Ольги Роман полностью онлайн — MyBook
image

II

Снова и снова вставали в небо розовые рассветы и догорали вечерами над травами пламенные закаты. А светлоголовый малыш рос и незаметно уже и перестал быть им, и лишь материнское сердце помнило прежний его образ. Он рос, и жизнь менялась, он пошел в школу, помогал на ранчо; но дети оставались детьми и всегда находили время для общения между собою и своих игр, и для своего особенного и только им одним и ведомого познания мира. Он рос, и Текамсех все также открывал ему тайны леса и секреты дакотов и учил всем своим умениям великого воина, и светлоголовый, с серо-голубыми глазами и светлой кожей Натаниэль давно уже стал своим среди своих новых друзей индейцев. В их мальчишеской жизни случалось всякое, случались и столкновения, с такими же, как и они сами, юными дакотами из соседнего поселка, и он умел постоять за себя и своих друзей, и умел терпеть боль, если силы оказывались неравными. И Мэдилин молча забирала тогда в стирку его рубашку с запекшейся на ней кровью, и лишь не удерживалась и закусывала губы. Но он был ее сыном, и это была жизнь, и она знала, что ни один мальчишка не может вырасти и стать взрослым без подобных эпизодов в своей биографии, и к ее великому утешению все-таки такие моменты случались нечасто, обычно же там, куда он уходил, были мир и дружба.

Время шло, и шли годы, зимы и весны, и время покрывало забвением многие события и воспоминания, и лишь холодного и враждебного отношения Сколкза к Лэйсу не могли, казалось, поколебать и века. Он только утверждался в своем чувстве все больше и больше, и однажды ему даже не удалось удержать и своего обычного внешнего безразличия к нему в своем молчаливом и известном всем противостоянии.

Лэйс дожидался своего друга Текамсеха на поляне возле реки за индейском поселком, куда тот обещал прийти к нему в этот день после полудня, и пускал стрелы из лука в ожидании друга. Кругом лился великолепный солнечный свет, и была великолепная зеленая трава, и для него сейчас не было никого и ничего на свете – кроме этого залитого солнцем мира, кроме звука натягиваемой тетивы и кроме этого чувства торжества и радости о своем достигнутом умении.

Сколкз оказался тоже здесь и молча наблюдал за ним. Наверное, он и сам не мог сказать, что его вывело из себя: то ли то, как непринужденно и словно бы у себя дома держался бледнолицый на их земле, то ли то, как ловко и метко у него получалось обращаться с их индейским оружием, ведь подумать только – это было их, и только их оружие, и оно было сейчас в этих руках…

Он подошел к нему и окинул обычным непримиримым взглядом:

– Бледнолицему лучше не находиться на берегу нашей реки, – заметил он.

– Бледнолицему, но не другу Текамсеха, – спокойно отозвался тот. – Прости.

Его ответ прозвучал беззаботно и дружески, но все-таки с оттенком невольной ребяческой гордости и чувства своего превосходства. Он был всего лишь Натаниэль Лэйс, и невозможно было никому иметь силу и стойкость характера, и уметь стрелять из лука так, как умел стрелять он, а еще быть единственным бледнолицым другом самого Текамсеха Крепкого Пантеры, – и вместе с тем совсем не знать, что такое гордость. Гордость – она ведь всегда была гордость.

Может быть, будь на месте Натаниэля кто-нибудь другой, с другим характером, с другим внешним обликом поведения, Сколкз не придал бы значения услышанным в ответ словам. Может быть, ничего бы и не последовало дальше. Но для Лэйса, для всегда сдержанного, молчаливого Лэйса, которого он видел всегда лишь искренним и непринужденным, и который и сейчас был таким, для него уже не могло быть никакой пощады. Лэйс никогда не тратил много слов, и это придавало им особенную силу и весомость. Сколкз расслышал гордые оттенки в его тоне, и они резанули ему сердце. В житейском смысле все было просто, здесь, наверное, была всего лишь обычная обида: «У него гордость, а у меня что, барахло?» И у него было не барахло. У него тоже была гордость, и это была великая гордость дакотов.

Вот только это была уже не одна гордость. Это была еще и обида за свою землю, и желание мести всем и за все, за всю ту кровь, которая когда-то лилась бледнолицыми в этих прериях и которая только будет здесь литься еще…

Он подошел ближе:

– Ты думаешь, что если Текамсех взял тебя под свое покровительство, то я к тебе никогда уже не смогу даже и подойти? Но это было давно, потому что тогда ты был совсем ребенком, а теперь ты вырос, и ты такой же, как и мы все, и так просто мы с тобой сегодня не разойдемся. Потому что нечего бледнолицему делать близ нашего поселка, но ты этого не понимаешь.

Лэйс посмотрел на него в недоумении:

– Но что я тебе сказал? Всего лишь за несколько слов?

– Ты не знаешь цены своих слов, – заметил ему Сколкз. – Знаешь, Шон Маинганс, мне жаль, что ты не нашей крови, ты мог бы стать великим воином и вождем дакота, если бы был одним из нас. У тебя много стойкости и смелости, и ты мог бы иметь у нас очень много славы. Но я все сказал. И ты всего лишь Натаниэль Лэйс, ты всего лишь чужой и ненавистный мне бледнолицый.

Они стояли друг перед другом, и Сколкз был непоколебимо уверенный и непобедимый. Но он ошибся. Натаниэль оказался сильнее, чем предполагал его противник. Короткая схватка закончилась тем, что Сколкз сам был повержен на землю, и теперь вставал в ярости и возмущении.

Лэйс отступил назад.

– Я тебя уже победил, – заметил он. – Ты не можешь меня больше трогать, потому что мы уже сразились.

Но тот вставал в жажде мести и крови, и новая битва обещала быть такой, чтобы не на жизнь, а на смерть. Возможный финал был, конечно, неизвестен, потому что они были ровесниками и примерно равны по силе, и Текамсех много наставлял своего младшего друга в его умениях. И все-таки на этот раз побежденным оказался уже сам Лэйс. И теперь Сколкз стоял над ним, жестокий и разгоряченный, но все-таки подал руку и помог встать, развернулся и ушел. Он собирался стать великим воином и вождем дакота, и не мог уже нападать на ставшего беззащитным и беспомощным Натаниэля, почти сразу же сбитого градом обрушившихся на него ударов на землю.

Натаниэль посмотрел ему вслед. Теплая, красная кровь капала и расплывалась по рубашке, была на рукаве, которым он вытирал ее. Сколкз первым положил начало их враждебности по отношению друг к другу, но сейчас Лэйс ненавидел его тоже. До сих пор он так легко и беззаботно относился к постоянной и непримиримой ярости Сколкза, но это прежнее отношение, похоже, не могло уже продолжаться дальше.

Его одинокое ожесточение прервало появление Текамсеха. Подходя к реке, тот уже встретил Сколкза, яростного и чем-то распаленного, теперь посмотрел на Лэйса и понял всё без слов. Текамсех опустился на траву на краю берега и молча глядел на реку, и Лэйс сел рядом, и его друг поднял голову. Сквозь время и сквозь дали всех миновавших зим и весен он почему-то помнил того малыша с серо-голубыми глазами, которого он обещал всегда защищать. Но прежний малыш вырос и стал уже почти взрослым юношей.

– Я сожалею, что все так получилось, – наконец произнес он. – Но почему ты не победил его? Я ведь знаю тебя, ты мог бы.

– Да и ладно, – с каким-то непримиримым и вместе с тем отчаянным ожесточением однако же словно махнул на все рукой тот. Правда, наверное, этого у него совсем не получилось. Вот так просто махнуть на все рукой… Совсем ведь нет.

Текамсех посмотрел на его рубашку:

– Когда-то я пообещал твоей матери, что ничего такого с тобой никогда не произойдет, – вздохнул Текамсех. – Прости меня, и Сколкза – тоже…

– Ты все также относишься ко мне, как к маленькому ребенку. Но я уже вырос, и ты не можешь и не должен быть постоянно рядом со мной, – возразил ему Лэйс. – А про Сколкза я решу все сам, – добавил он.

– Но ты все также не знаешь жизни. И не знаешь, почему Сколкз тебя так ненавидит, – снова со вздохом произнес его друг.

– Он считает, что я ваш враг, – ничуть не замедлил Лэйс с ответом.

Черные глаза Текамсеха посмотрели на него серьезно и с тайной внутренней скорбью:

– Он просто из другого племени. Его семья перебралась к нам незадолго до твоего появления. Там, где они жили раньше, бледнолицые были врагами и убивали дакотов. Он просто все помнит.

Глаза Лэйса потемнели.

– Мне жаль, – коротко сказал он. И, не удержавшись, добавил: – Но я всего лишь Натаниэль Лэйс. За что же он меня так?..

Он замолчал и закусил губу. Он сказал лишнее. Он вообще слишком много сейчас чувствовал лишнего. Он испытывал боль, и усталость, и досаду, но все это не оправдывало захлестнувшей его вдруг обиды и чувства несправедливости мира. Это были не его заботы. Его попечением могло быть лишь только одно – иметь всегда стойкость. И благодарность Господу Богу – всегда и за все…

Текамсех посмотрел на него и прервал установившееся было молчание:

– За твои серо-голубые глаза и твою светлую кожу. Этого достаточно, поверь мне. Ты просто правда еще не знаешь жизни, Натти…

Лэйс вспомнил начало событий. Великолепную зеленую траву, великолепный солнечный свет. Синюю реку дакотов, несущую свои воды совсем рядом, так, что был слышен их шум. Холодные, ожесточенные слова Сколкза и свой ответ ему… Кем он был для него, чужой бледнолицый на этом берегу реки близ его индейского поселка? Лэйс все понял. Но он не хотел ничего понимать.

Вот только он не узнал сейчас и снова прозвучавшего после установившегося было молчания голоса своего друга, какого-то чужого и жесткого.

– Если ты первым полезешь с ним в драку, то ты больше не под моей защитой, Натаниэль, – сказал Текамсех. – Он дакота, а ты – бледнолицый. Я не буду предавать Сколкза. Получишь снова по носу, тогда так тебе и надо. Я всё сказал.

Лэйс поднял на него глаза. И снова посмотрел куда-то в сторону. Это было слишком. Это было выше его сил. Беспощадная жестокость врага и вместе с тем вот этот непоколебимый ультиматум друга. На его и так полную боли и смятения душу.

– Мы с тобой больше не друзья, – дрогнувшим, через силу сдержанным голосом ответил он. – Я больше не приду сюда. Пусть будет так, как хочет Сколкз, если его дружба тебе, оказывается, ближе и дороже моей…

– Перестань, Натаниэль, – уже прежним, обычным тоном заметил Текамсех. – У прерий есть закон выше закона мести. Мы с тобой братья по крови.

Лэйс молчал. Текамсех не понимал, ничего не понимал. Сейчас рушился мир, рушилась дружба, рушилась жизнь. За какое-то одно мгновение. Но ведь именно так и рушится всегда все хорошее между людьми. В пылу ярости и страсти. От гнева и гордости. Молчание, одно лишь только молчание тоненькой, слабой ниточкой удерживало сейчас эту их казалось бы крепкую, вечную дружбу. Текамсех взял его ладошку, пожал ее безмолвным напоминанием братства по крови. Но Натаниэль в ответ лишь непримиримым движением скинул его руку со своей. Ожесточенному и обиженному на весь мир, ему было сейчас все равно.

И все-таки Лэйс ведь вырос среди своих друзей и знал этот их простой и людской закон прерий. Жизнь, кровь, долг, доблесть и братство по крови, которое было выше жизни… Наверое, он вспомнил сейчас о другом. Если простая кровь так много значила, если простая символически пролитая кровь так много стоила, то он ведь был общник бытии святынь Таинства Причащения. «Подобает научиться, – говорит святой Иоанн Златоуст, – чудному свойству и действию святых таин: что – они? для чего они преданы? какая польза от них? Мы – едино тело с телом Господа нашего Иисуса Христа, мы – “плоть от плоти” Его, “кость от костей” Его (Быт. 2:23)».

«Святые Христовы таины, будучи телом и кровию Богочеловека, будучи духом, сохраняют для телесных чувств наружный вид хлеба и вина. И видится хлеб и вино, и обоняваются хлеб и вино, и осязаются хлеб и вино, и вкушаются хлеб и вино. <…>

“Иже аще яст, – сказал великий Павел, – хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет телу и крови Господни”(1Кор. 11:27)»[35].

1
...
...
11

Бесплатно

3 
(2 оценки)

Читать книгу: «Ибо крепка, как смерть, любовь… или В бизоновых травах прерий»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно