Цитаты из книги «В точке покоя»

(Приезжай, поговорим с тобой о любви, станцуем синий.)

Поэтому сейчас, через сына, я доукачиваю саму себя. И мужа. И своих родителей. И вон ту сильную девочку, которой так отчаянно хочется тепла, но которая выставляет такие щиты и барьеры, что не пробиться. И того мальчика, который никогда не позволяет себе плакать, который «все сам», такой холодный, такой независимый, а дотронешься случайно до сердечного родничка – и не унять.

Непобедимое – это разрешить себе не побеждать. Не ходить строем, не рваться вперед. Щелкать клювом, когда остальные не щелкают. Пользоваться правом брать время на подумать, а не решать тут же, словно тебя приперли к стенке. По-настоящему важные вопросы не требуют сиюминутных ответов. В конце концов, даже паучок дает себе неделю на возвращение – неспешное, обстоятельное, деловое.

Ты выйдешь на улицу, глубоко вдохнешь холодный вечерний воздух, расправишь плечи – и вдруг словишь себя на мысли, что больше всего тебе сейчас хочется простого, жирного и понятного, какого-нибудь горячего сочного хачапури.

Нет ничего страшного в том, что однажды теряются ориентиры – туман может спуститься в любой момент. И именно потому, что ты не будешь знать, куда идти, ты впервые начнешь ступать медленно и осторожно, осознавать края, бояться порезаться. И хоть на какое-то время перестанешь цепляться за образ остро заточенной стрелы и станешь шляпкой от гриба.

В большинстве случаев встревоженное вмешательство со стороны делает только хуже, напоминая нетерпеливое тыканье палкой в енота («Ну когда ты там уже придешь в себя, когда?»). А я не хочу приходить в себя, точнее – не могу: я же не просто вышла из себя в другую комнату – я заблудилась.

И вместо того, чтобы взять себя в руки, ты ложишься на спину, доверяясь течению: «Я ежик, я упал в реку, и я скоро утону».

Поэтому пусть рассыпается, пусть крошится, как лед, пусть ломается: у тебя внутри есть то, что спасет и вылечит. У тебя есть ты

ногами, понимая: нет, это не конец, это – начало. Моя точка сборки. Моя возможность вспомнить, что, если я столько лет как-то же живу, несмотря на меняющиеся обстоятельства и меняющихся в них же людей, значит, и в этот раз смогу – пережить, адаптироваться и выплыть. Прийти в себя, к себе, какой бы длинной ни получилась дорога. Без суеты, без компаса – по чутью

«У меня есть я, мы справимся», – я повторяю эту фразу всякий раз, когда кажется, что «я самый одинокий Ож в мире», и даже самые близкие люди – какие-то непонятные чужаки. И в тот момент, когда от усталости или обиды опускаются руки и все становится «пофиг и все равно», я неожиданно нащупываю землю по