Глава 3

Граф Вальд Гарта, командир охраны эверрской крепости. Эверран, окрестности Орта

Он сам не понимал, к чему эта спешка, но гнал вперед, будто одержимый, даже на основной тракт не стал выезжать, чтоб не терять времени. Кажется, именно так всегда путешествовал Лиар – налегке, почти без привалов, по колено утопая в раскисшей глине. Но Лиар-то знал, куда и зачем торопится. Вальд – нет. Везде, где можно было, он уже безнадежно опоздал, и ни демона теперь не исправишь.

Риам, человек, которому граф Гарта мог без опаски передать отряд, мертв – погиб, пытаясь защитить дионского посла Аварра. Пришлось, уезжая, назначить командиром Сола. Не лучшая кандидатура, но другие подходили и того меньше. Проклятье, ведь командовать замковой охраной – это не просто быть толковым бойцом, до одури лояльным новой династии, не просто раздавать приказы. Это и место в регентском совете! Нет, мало кто из ребят подходит на эту роль, так что и выбора особого у Вальда не оказалось. И, кто знает, может быть, тот же Анхейр запудрит мозги новому командиру охраны, расскажет о справедливости и мести. Риам послал бы в пекло, а Сол… Нет, купить его не смогут, человек он бесконечно преданный Эверрану, но вот убедить в том, что так для этого самого Эверрана лучше… Кто знает. Анхейр умеет убеждать. Сдать его надо было ко всем бесам, но и на это Вальда не хватило. Ничего-то в своей жизни он не довел до конца.

Как же так вышло, что его собственный брат стал призывать к мятежу?! Что Вальд сделал не так, почему раньше не разглядел?.. Впрочем, не так он и вглядывался. Заниматься воспитанием брата ему не позволяла Ортан, а Вальд, признаться, не слишком настаивал. Сначала бесконечные тренировки, затем походы, место при дворе… Вот и получилось так, что об Анхейре он ничего толком не знает.

А новый наследник короны весьма проницателен, стоило отдать должное. Он умеет видеть людей, знает их слабые места и потаенные струны в сердцах. Что ж, может, это и хорошо. Лиар Нейд, человек с безупречно чистой душой и недалеким умом, при дворе не выжил, и это было предсказуемо. Таким, как он, там не место. Анхейр – дело другое.

И только в одном брат все-таки ошибся, не рассчитал. Решил, что Вальд во всем случившемся винит регента и от безысходности готов выплеснуть свой гнев на горцах. Чушь! Не регента и не горцев больше всего ненавидел гартарский граф, так что к демонам их всех! Себя он ненавидел куда сильнее. За проклятое свое бездействие, за собачью натуру… Он не посмел возразить регенту под Агальтом и не сделал этого теперь, когда тот отсылал Лиара на гибель. Служил новой династии, не обсуждая приказы и не задавая вопросов. Мыслей крамольных и тех не допускал! От этого становилось тошно, но по-другому было нельзя, потому что в исковерканном, перекрученном мире хоть что-то должно остаться незыблемым. Гвардеец должен хранить верность своей присяге, и никак иначе.

Годы абсолютного беспросветного бессилия, когда видишь, в какую бездну катится все на свете, но клятва не дает воспротивиться!.. Нет, ни к кому Вальд Гарта не испытывал такой горячей ненависти, как к самому себе! Оттого и принял он столь охотно свой смертный приговор, который теперь торопился привести в исполнение.

Остальных только жаль, они-то для чего здесь? Почти четыре сотни бойцов – вот уж не ждал от регента такого расточительства! Хотя, может, и были у того свои мотивы, не случайно же он людей подбирал. Навязал вон в числе прочих Адалана Этера, своего секретаря, – того, что всегда вызывал у Гарты смесь раздражения и брезгливости. Гвардеец, который имеет дело с бумагами, но толком не держал в руках меча – было в этом нечто противное натуре графа. Что ж, двор давно гадал, когда же регент сочтет нужным избавиться от Этера: слишком надолго тот задержался. Обычно-то приближенные Сэйграна сменяются куда быстрей.

Вдалеке среди зелени прорезалась льдисто-голубая поверхность Рионы, вдоль ее берега Гарта и собирался вести отряд – так было быстрее. Не нарваться б только на степняков! Вообще, они теперь редко суются на южный берег, но успевший с ними навоеваться Вальд все же опасался новых набегов. А впрочем, какая разница? По большому счету ему было плевать, кто приведет в исполнение его приговор. Горцы, «лошадники» или озверевший от хмеля и амбиций Теан Эльвинар.

– Господин граф, дозвольте обратиться, – услышал Вальд голос Этера. Помяни беса.

Гарта раздраженно отмахнулся.

– Не сейчас. Подойдете во время привала.

Говорить с опальным секретарем и так не было желания, а уж из седла, на тропе, где ехать получается разве что друг за другом?..

– Боюсь, я вынужден настаивать.

Лицо Этера не изменилось и на альм, казенное безразличие прикипело к нему намертво. Не зря все-таки считается, будто животные и прислуга приобретают с годами черты своих хозяев!.. Вальд готов был напомнить Этеру, с кем тот разговаривает, да возможности не представилось. Тот, спешившись, ухватил графскую лошадь за повод. Венге возмущенно мотнула головой, но остановилась.

– Прошу вас ознакомиться с этим документом, – все так же ровно произнес гвардеец, протягивая бледному от гнева Вальду конверт, на котором была оттиснута личная печать эверранского регента. – Сейчас.

Гарта стиснул зубы и подальше задвинул уязвленную гордость. Демон с ней, с гордостью, к чему она мертвецу?

Останавливать отряд посреди тропы было бы не лучшей мыслью, так что он снова тронул бока Венге и принялся разворачивать бумагу уже на ходу. Почерк определенно принадлежал Ивьену, и лист плотной дорогой бумаги не был исписан даже на четверть. Что ж, регент всегда был лаконичен.

…достигнув берега Рионы, двигаться не на запад, к Каменному городу, а на восток к дионской границе. У Косого порога будет ожидать барон Тэйгрим, он сопроводит вас до Реймы, где в ближайшие дни я ожидаю попытку государственного переворота. Наш долг помочь Севелю Дионскому, законному королю, в борьбе с мятежниками. В случае успешного исхода, незамедлительно предоставьте Адалану Этеру возможность переговорить с его величеством. Лично и наедине.

Вальд вздрогнул, когда Венге, оставшись без внимания всадника, ухватила зубами повисшую над тропой ветку. Раздраженно дернул поводья.

– Стоянка десять минут! – скомандовал он, прекрасно понимая, что от такого отдыха пользы не будет никому. Но проклятье, Вальд должен дочитать эту демонову бумагу и должен понять, кто из них двоих лишился рассудка: он или регент Нового Эверрана.

…Некоторые приказы для вас также переданы мной устно через господина Этера. Кроме того, он ответит вам на те вопросы, на которые будет необходимо.

Все. Не считая короткого приветствия и подписи, на листе ничего больше не было. Голова закружилась. Граф оперся о седло и повернулся к Этеру.

– Отойдем.

Поискал глазами Ричарда – отдать поводья, и спохватился только через пару мгновений. Проклятье, граф же сам оставил его в столице: нечего прислуге делать на войне. Пришлось кивнуть на Венге ближайшему гвардейцу.

– Ваша светлость? – Этер учтиво склонил голову и молча уставился под ноги. Как всегда. Проклятье, как он вообще ходит, не налетая на людей, если всегда пялится в землю?!

Вальд, не оборачиваясь, зашагал вглубь подлеска. Дождался, пока деревья скроют их от возможных наблюдателей, и, остановившись, сунул письмо под нос своему спутнику.

– Читайте.

Тот лишь мельком взглянул на текст – похоже, видел его не впервые. Проклятье, Этер понимал в происходящем куда больше Вальда, и, боги свидетели, это пора было исправить!

Он сделал шаг вперед, заставляя Этера вжаться спиной в стену плотного кустарника, и лишь чудом удержался от того, чтоб схватить его за отвороты форменной куртки.

– Что это значит?!

Тот посмотрел с вежливым удивлением.

– Осмелюсь предположить, что известие о смерти Лиара Нейда развязало руки дионским мятежникам во главе с Элирисом Аварром. Именно сейчас, когда Эверран не сможет вмешаться и оказать помощь…

Гарта на него только посмотрел, но этого оказалось достаточно. Секретарь, похоже, обладал чутьем на опасность и знал, когда лучше заткнуться. Что-то такое творилось сейчас в душе у гартарского графа… Остатки привычной сдержанности выворачивались из пальцев, как скользкое от крови копейное древко, и ничего с собой было не поделать. Что-то внутри него – беспощадно смятое, искореженное, сдавленное – достигло предела прочности. Еще мгновение, еще альм, и все – лопнет, разлетится. Двенадцать проклятых лет!.. Не задавая вопросов, не смея возражать… Это демоново письмо оказалось той самой пресловутой соломинкой, что способна переломить хребет.

Нападение на замок, убийство посла и смерть Риама, вторжение колдуна и обжигающая ненависть в его светлых глазах – заслуженная ненависть. Гибель Лиара, предательство Анхейра, неумолимое осознание собственной скорой смерти. И вот теперь эта бумага. В горах Вальда Гарту могла ждать только гибель, но в Дионе… Что ждет его в Дионе, граф не знал.

Он снова поднял взгляд, показавшийся ему свинцово тяжелым. Настолько тяжелым, что надорваться было в пору ко всем демонам.

– Если вы считаете меня идиотом, то лучше пересмотрите свои взгляды, – отчеканил Вальд, из последних сил хватаясь за привычную холодность. – То, что в Дионе начнется переворот, было ясно любому! Но какое отношение к этому имею я?! Я вызвался мстить за гибель своего принца. Добровольно вызвался, Этер! Плевать мне и на дела Севеля, и на дела всего Диона, слышите? Если вы не объяснитесь, я разорву эту бумагу у вас на глазах и отправлюсь в Закатные горы, вам ясно?!

Собеседник в очередной раз наклонил голову, тряхнув кудрями невнятно-мышиного оттенка.

– При всем уважении, господин, вы, верно, переоцениваете мои полномочия. Я осведомлен немногим лучше вашего и могу лишь исполнять волю регента. Однако рискну заметить, что ваше желание мстить за смерть принца несколько… несколько преждевременно.

Вот теперь пальцы все-таки метнулись к этеровскому воротнику, впились в ткань. Перед глазами стало совсем темно.

– Повтори!

Страшная, невыносимая в своей эфемерности надежда опалила внутренности, навалилась неподъемной тяжестью, погребая под собой остатки самоконтроля.

– Повтори!.. – Голос подводил, отказывался повиноваться. Этер дернулся и зашелся кашлем. Вальд насилу разжал пальцы, высвобождая форменную куртку гвардейца. – Он жив?!

– Я не располагаю такой информацией, – хрипло, но с теми же казенными интонациями откликнулся Этер. Однако, видимо, что-то поняв, торопливо добавил: – Как и не слышал обратного. Предгорья далеко, сведенья доходят медленно. Могу лишь точно сказать, что гвардеец, принесший весть о гибели принца, никогда там не бывал. Его светлость граф Ивьен счел, что это сможет решить ряд затруднений, связанных…

Вальд не слушал. С болезненным хрустом на свои места вставали события и факты. Небесные горы, какими же слепыми оказались они все!.. Ответ все это время был у них перед глазами, а они строили догадки, путаясь в сложных нагромождениях ими же придуманных интриг! Вот почему регент не пожалел отправить в эту поездку лучших бойцов во главе с командиром замковой охраны… Он не собирался ими жертвовать, он только дал им шанс незамеченными добраться до Диона. Разумеется, в Эверре хватает соглядатаев – что у Севеля, что у Аварра, – но все они считают, будто отряд выдвинулся к Закатным горам, и когда спохватятся, Вальд уже будет стоять под стенами Реймы! Но самым нелепым было даже не это… Проклятье, весь двор ломает голову, почему на место Лиара Альвира регент поставил Анхейра Гарту! Проклятье, вот оно все как… Лиар жив, и места его никому не занять. Жив!..

Гарта не сразу понял, что смеется.

– Знаете, Этер, иногда мне кажется, что у его светлости графа Ивьена на самом деле есть изрядное чувство юмора.

Гарта произнес эту крамольную фразу и наконец заставил себя успокоиться. Не случилось последнего альма. За неуместный свой порыв теперь было неловко, а недавняя готовность нарушить приказ показалась дикой и недостойной человека чести.

И только вскользь, самым краешком души Вальд Гарта вдруг ощутил, что ему всегда будет не хватать этого странного и страшного чувства свободы.

Он зашагал обратно к тропе, на ходу стряхивая лесной мусор с расшитых серебром манжет.

– Мы выдвигаемся, – бросил он, обращаясь к старшим командирам. – И приказ у нас новый, мы направляемся в Дион.

Со странным, незнакомым чувством в груди он наблюдал, как меняются лица, и неожиданно для самого себя добавил:

– Похоже, скорая смерть отменяется. Еще поживем, господа.