– Но ведь соседние, и все умершие одинокие, во всяком случае, близких родных у них не было.

– Короче, если бы речь шла о квартирах, которые они все завещали неизвестным людям, я бы понял твое упрямое желание разобраться, а тут речь идет только о смерти. Заканчивай заниматься ерундой, Стас. Перерыв у меня кончается, так что разбегаемся, и перестань ломать голову там, где не надо.

Каждый из них пошел на свою работу, но в голове Федора продолжали звучать фамилии людей, которые менялись именно в эти дни. Одна из фамилий вызывала какую-то ассоциацию, но он никак не мог вспомнить, с чем связаны эти смутные воспоминания.

Поздно вечером он спросил у отца, не встречалась ли тому в прошлом эта фамилия.

– Повтори еще раз.

– Колеватов Денис Константинович. Не могу понять, откуда я знаю эту фамилию. Если бы только фамилия, я бы решил, просто редко встречающаяся, но в сочетании с именем я точно где-то это слышал.

– А помнишь, то ли на год раньше, то ли на несколько лет, учился парень с такой фамилией. Тогда он был такой мелкий, невзрачный парнишка, но учился, по-моему, хорошо. Его все на олимпиады посылали. А еще у него был младший брат, но когда ты был в выпускном классе, тот уже окончил школу. Нет, я кажется ошибся, этот, которого на олимпиады посылали, был много старше тебя. Я его из-за успехов в учебе помню, его на родительском собрании нам как пример приводили, а младший вроде и правда был другой.

– Точно, вспомнил, только ты действительно все перепутал, этот младший был года на три старше меня, и он был высокий и очень красивый парень, а ты про младшего ничего не слышал?

– Нет, да и не слишком я твоими школьными интересовался, только теми с кем ты дружил, кто в доме у нас появлялся.

– Жаль, я ведь с младшим потом встречался, он у нас командиром был.

– Ты никогда об этом не говорил, так тебе потому эта фамилия и знакома.

– Не поэтому, у него фамилия была другая, он поменял ее, как только паспорт в двадцать лет получил. Придется звонить Людмиле Сотниковой, она в нашем классе старостой была и, по-моему, знает всех, и не только наш класс, но и старших ребят тоже. Кто кем стал, кто что делает и так далее.

Федор позвонил своей бывшей однокласснице, и она радостно ответила в трубку, очевидно, ждала чей-то звонок, но тут пришла Александра и отвлекла его. Александра преподавала в балетной школе и периодически задерживалась на работе. Дома ее и муж и свекор называли Шурочкой, а между собой все равно звали Сашей, и сколько она ни боролась за право называться «Шуриком», это имя так дома и не прижилось. Огромная и беспородная собака Бася тут же кинулась облизывать хозяйку. Александра смеялась, пытаясь оттолкнуть Баську от себя, но уменьшить пыл собаки было невозможно. Это было единственным, что старшему Ямпольскому оказалось не под силу. Бася была очень послушная собака, но тут она от радости теряла голову и вылизывала молодую хозяйку столь тщательно, будто та была намазана медом. Когда шум в коридоре затих, Федор спохватился, он же по телефону хотел поговорить, на всякий случай поднес трубку к уху, про себя решив, что наберет номер Люды завтра, и вдруг услышал:

– Узнаю Ямпольского, ты чего так поздно звонишь?

– Извини, не посмотрел на часы, – покаялся парень и тут же задал интересующий его вопрос.

– Женат, и очень выгодным браком, – не раздумывая ответила Люда. – У него есть дочь, как назвали, я не помню, а чем он вдруг тебя заинтересовал? Он много старше, и ты никогда с ним не общался.

– Просто мне попалась его фамилия в сочетании с именем и отчеством среди наших студентов, – соврал Федор. – Я удивился и решил у тебя спросить, вдруг ты в курсе. Но до меня только что дошло, ведь молодого парня не могут звать как его отца.

– Вообще-то Денису рановато становиться папой такого взрослого парня, хотя как посмотреть. У него ведь есть еще и сын, рожденный в первом браке, но тому не больше шестнадцати лет.

– А ты не знаешь, почему он развелся? Он, по-моему, был такой спокойный, я бы даже сказал, флегматичный человек. – На самом деле, Федор почти не помнил этого Дениса, который был на пять лет старше него, и поддерживал разговор только из вежливости. Большая часть информации ему была не интересна, но не прерывать же бывшую одноклассницу!

– Как ни странно, знаю, он был женат на моей подруге, и это не он развелся, а с ним развелись.

– А почему?

– А потому, что она, наконец, поняла, ему до фени все происходящее и с ней, и с их сыном. Ты можешь представить с собой рядом человека, лишенного всяких чувств? А я ей об этом с самого начала говорила. Даже странно, она на несколько лет старше нас, а ничего не поняла о нем. Он как робот, его ничего не волнует, есть ли еда, есть ли деньги на эту еду и тому подобное. Знаешь, как он общался со своим сыном?

– Нет, конечно.

– А никак, он с ним вообще не общался. Он даже не знал, в каком классе парень учится.

Федор еще некоторое время продолжал этот довольно бессмысленный разговор, пока не понял – говорить Людмила может до утра, и, прервав ее на полуслове, заявил, что его срочно зовет отец. Отец давно спал, Александра сидела на кухне и ждала Федора.

– Что ты обсуждал с бывшей одноклассницей?

– Стас меня напряг своими проблемами, вот, что могу, стараюсь узнать для него.

– А что там произошло? Да ты же меня знаешь, я никому и никогда ничего лишнего не скажу, рассказывай. И вообще, кто такой Стас? Это тот самый парень, который часто приезжал к вам на дачу?

– Стас мой старый приятель, расскажу тебе только то, что знаю сам. Меня не просили молчать, да и рассказывать особенно не о чем.

Федор помолчал некоторое время, раздумывая, с чего начинать, но начал с тех убийств, которыми не занимался Стас и о которых было много разговоров еще два года назад.

– Понимаешь, те убийства так и зависли, у нас в институте преподавательница оказалась соседкой одной из убитых старух. Она тоже пострадала от злого языка этой бабки, та чуть с мужем ее не развела. Она и рассказала, что на самом деле преступлений было то ли пять, то ли четыре, но никого так и не нашли. И вот теперь Стас рассказывает о том, что старики умирают от проблем с сердцем. А поскольку ситуации схожие, в смысле схожие не с теми старыми преступлениями, а между собой, то есть все они умерли после отъезда врачей, и все это произошло в одном районе, и еще несколько подобных смертей в соседних районах, конечно, это наводит на размышления. Ему поручили все проверить, но поскольку умерших уже похоронили, их не вскрывали, он не знает, за что зацепиться. Вот и мечется, то решает, что все это просто совпадение, и старики умерли действительно от проблем с сердцем, то видит тут злой умысел. Да еще эта гадская болезнь прицепилась, старые люди часто страдают повышенной возбудимостью, и чем становятся старше, тем больше всего на свете опасаются.

– Это кто тут повышенной возбудимостью страдает? Я, что ли? – протирая глаза, спросил Олег Петрович. Он направился к крану с холодной водой, налил себе целый стакан, выпил его залпом и уселся рядом с сыном за стол.

– Пап, тебе что, трудно из фильтра налить? Что ты как маленький упрямишься?

– Я не упрямлюсь, просто смешно слушать, как распинаются некоторые наши деятели, агитируя не пить воду из крана. Вино с неизвестными добавками мы пьем, водку некоторые глушат литрами, соки из подгнивших фруктов с добавками черт знает чего, все можно, а воду только из фильтра. Разве это не смешно?

– Все, философ, кончай «турусы на колесах» разводить. Лучше послушай, что я Шуре рассказываю, если все равно не спишь.

Олег Петрович выслушал рассказ сына, который тот не поленился повторить еще раз, молча встал и направился вон из кухни.

– Эй, пап, ты так ничего и не скажешь?

– А что ты хотел от меня услышать?

– Я надеялся, ты выскажешь свое авторитетное мнение. Ведь что-то ты обо всем этом думаешь?

– Я думаю, вы ерундой занимаетесь, а «авторитетное мнение» пусть профессионалы высказывают, им за это платят, – произнес Ямпольский, поворачиваясь спиной и выходя с кухни.

– Ну вот, а я губы раскатал, что это с ним, обычно он более заинтересованно относится к рассказам Стаса.

– Да, забыл тебе сказать, – Олег Петрович вернулся на кухню. – Я увольняюсь из института, не хочу ждать, когда попросят выйти вон.

Оторопев от подобного заявления, Федор с Александрой так и остались сидеть с приоткрытыми ртами. Первым пришел в себя Федор:

– Завтра с утра у отца занятия, поеду с ним в институт и по дороге выясню, что там у него произошло.

– Федь, – робко проговорила жена, – может, это не окончательно, может, он еще одумается.

– Ты отца плохо знаешь, он так просто ничего не говорит, либо произошло то, о чем я еще не слышал, либо… Уж даже и не знаю что. Ты хотела мне что-то сказать еще днем, а я был занят на проекте, теперь рассказывай, что-то плохое?

– Даже не знаю, короче я беременна, срок маленький, так что можно еще все исправить.

– С ума сошла? Что исправить? Даже не думай что-то исправлять, я только рад, что нас будет трое, точнее четверо, отца не посчитал.

– А как же моя работа? Я же на несколько лет выпаду из профессии!

– Шур, ты умная женщина, когда еще рожать, если не сейчас, пока молодые? А с профессией твоей ничего не случится, никто не имеет право тебя уволить, отсидишь по уходу за ребенком, а там будем решать.

– Честно говоря, я и не собиралась ничего делать, просто испугалась вдруг, я же не знала, как ты примешь подобную новость.

– Дурочка, – ласково сказал Федор, – жаль я раньше этого не знал, отец обрадуется ужасно, и что бы там у него не произошло, эта новость ему сразу настроение поднимет.