По мнению отца, этот санаторий – место, где возвращают в дисциплину, поскольку моя оплошность могла стоить жизни нескольких людей, а с демографией у нас туго. В других мегаполисах получше со статистикой – там рождение превышает смертность, но в Бочиан-Сити хуже всех, хотя наш город считается самым цивилизованным в мире и готовит в основном созидательных людей.

Бочиан-Сити – это вообще центр сосредоточения всех научных сил, и правят здесь, в отличие от других мегаполисов, только выдающиеся ученые, как минимум профессора. У нас даже нет полиции – наверное, потому, что долгое время все маргиналы и банды сосредоточивались в других мегаполисах, а корректировкой психологического состояния жителей занимались киберпсихологи.

Да и основан мегаполис был учеными, в частности моим дедом, профессором политемпоральной механики.

В других местах, я знаю, устроено по-другому, но везде все работает по принципу, какой силы скопится больше, то и станет развиваться.

Вот у нас когда-то скопилась интеллектуальная и созидательная сила, поэтому наш мегаполис не имеет никакой промышленности, и все работает и держится на проектах инженеров, биоинженеров, политемпоральных физиков и архитекторов. Успешно налажен экспорт всех синтезированных продуктов и разработок в другие мегаполисы, плюс популяризация науки от бочианских ученых в разных уголках нашей цивилизации.

Ну а я – тоже проект родного мегаполиса. Кто-то скажет, что Риг Ехос карьеристка и для меня кроме работы больше ничего не существует, и где-то будет прав. Но не во всем: философы Бочиан-Сити считают, что человек полноценен, если у него есть слабость. Моя слабость меня уравновешивает – животные. Поэтому когда-то биоинженеры нашей компании «Биотех⁸» вырастили для меня обалденное существо по кличке Скифер (сокращенно Скиф) – громадного, огненно-рыжего котяру с глубокими сканирующими бирюзовыми глазами. При моем росте пять футов, девять дюймов он мне где-то по колени. При передаче мне покупки инженеры не пошутили, что встроили в кота микрочип, передающий мысли. Короче, мой кот – телепат, чему я иногда завидую не по-человечески.

Нравится, что Скиф часто ест то же, что я, – это было обязательное условие для биоинженеров, чтобы потом у животного не было проблем со здоровьем. Так что утром и вечерами мы питаемся вместе, а вот днем он охотится на змееподобных полупрозрачных рыбок в специальном аквариуме. Они обладали безумной регенерацией и возможностью мутировать, менять размер под любую емкость.

Рыбок я тоже заказала в «Биотехе» – на гонорар от хобби. Так я называю свою подработку. Когда-то давно мне пришло в голову создать фейковый ресурс от лица киллеров, где можно заказать кого угодно. Потом из-за занятости про этот ресурс лжекиллера благополучно забыла, пока однажды вечером Скиф не забрался на мой стол и не включил компьютерную панель, где высветилось около пятисот писем с просьбами убрать нежелательных лиц.

Писали родственники, коллеги, конкуренты, бандиты, наркодилеры, подростки… Бабушки заказывали дедушек, дедушки – бабушек, неверные любовники – неверных любовниц. Половина жителей других мегаполисов, кроме моего, он там не засветился, там прописали свои чаяния и стремления избавиться от ближнего, и заказов прибывало с каждым часом. Любой бы киллер обалдел от такой востребованности и изничтожил город.

Жителям здорово повезло, что я не киллер и у меня есть коммерческая жилка. Поэтому я стала сливать заказчиков полиции и Администрации мегаполисов и получать всевозможные комплименты за активную гражданскую позицию, а также награды и дополнительные красивые строчки в резюме за профессиональную деятельность, поскольку могла составить психологический портрет любого потенциального преступника.

В свою очередь, потенциальных жертв я честно предупреждала об опасности и коварстве ближних, за что получала немалые гонорары. Помню, что один из заказчиков, которых я слила Администрации и особому отделу, оказался шпионом, вознамерившимся убрать моими, так сказать, руками директора одной корпорации из соседнего мегаполиса под названием Город. А потом шеф администрации Службы безопасности, расследовавший это дело, Майк Скиннер, обратился ко мне. Я по письму составила психологический портрет заказчика, его люди пробили домен и вышли на нерадивого помощника, а меня наградили почетным значком Администрации и пригласили в спецотдел консультантом-модератором.

Что-то у них там опять затевается, если их шеф, Скиннер, попросил составить на каждого сотрудника, даже на номенклатурных, психологические портреты. Сказал, что какая-то Марго его подвела и не хотелось бы повторений.

Понимаю его. Как-то полиция привлекла меня к поиску одного серийного убийцы – хакера, который взламывал социальные чипы и ставил их уличным роботам, чтобы те заманивали людей для его экспериментов. Эксперименты у маньяка были разные – мне присылали жуткие фотографии с места преступлений: своих жертв маньяк расчленял, части тел замораживал в жидком азоте. Потом испуганные горожане то тут, то там находили руки, ноги, головы – послания расчленителя, а полиция собирала всех по кускам, как пазлы.

Тогда среди полицейских тоже завелся шпион и всячески мешал расследованию. Им оказался родной брат маньяка, которого расчленитель потерял еще в детстве и теперь чувствовал непроходящую вину. Потом брат маньяка засветился в деле подростков – их похищали для участия в нелегальных гонках на пассажирских флаерах. Жертвами становились дети из Лаун Дан⁹, сбежавшие из этой зоны.

Тот полицейский ловил подростков на воровстве или распространении наркотиков и вербовал их на гонки – что-то вроде исправительных работ. Из десяти выжили только четверо. Опять же мы вычислили его, когда стали раскручивать дело пропавшего парня, оказавшегося сыном одного из боссов свободной зоны. По психологическому портрету пропавшего, созданному мной, как по карте, детективы вышли на друзей парня, состоявших в каком-то сообществе адреналинщиков и экстремалов, потом на преступного копа, а потом нашли ангар с подростками. На детей богачи устраивали тотализатор.

Так что Марго, сорвавшаяся и влюбившаяся в молодого детектива, – просто цветочки. Но если кто-то спросит о личной жизни Риг Ехос, то ее не стало после гибели моего парня, почти жениха. В нашем мире свадьба огромная редкость, но, если люди решили быть только вдвоем, не разменивая энергию и ресурсы на других, их ставят на специальный учет и проверяют на полную совместимость с моделированием будущего, при условии, что до этого у партнеров сознательно не было ни с кем интимной связи. Наша с Гаресом совместимость, как и тяга к друг другу, оказалась стопроцентной – по мнению специалистов, мы с ним входили в один процент моногамов. Конечно, в мире полигамных возможностей, где каждый день можно приходить с одним партнером, а уходить с другим, нас мало кто понимает, но не осуждают. Осуждать у нас не принято. В отличие от моногамов, все полигамы просто берут то, что рядом, поэтому и расставания в каждом мегаполисе такие быстрые и безболезненные, если нет эмоциональных привязок.

Другое дело, если кто-то из партнеров болезненно привязался к другому до такой степени, что превратился в сталкера и не дает нормально жить. Тогда таких бедолаг принудительно лечат в специальном санатории Дисциплин¹⁰, стирая привязки влюбленности, предотвращая всевозможные деструктивные последствия вплоть до убийства. Влюбленность для нашей цивилизации считается пережитком прошлого, разрушающим чувством, основанным на гиперидеализации партнера и способным привести к уничтожению психики.

Моногамы способны испытывать дружбу и любовь, основанную на полном доверии. Полигамы стремятся к мимолетным удовольствиям в моменте, ставя в приоритет физические наслаждения, от которых улучшается их самочувствие, правда, только временно. Если в санатории выясняют, что сталкеры – это просто запутавшиеся моногамы, искины ищут им пару, иначе они никому не дадут жить.

Наши биоинженеры пытаются вывести из полигамов и моногамов полиаморфов, которые контролировали бы свои привязанности, но пока у них не вышло. У полигамов проблем с привязками вовсе не существует, они быстро сходятся и быстро расходятся, не претендуя друг на друга. Хотя у них другие проблемы – все полигамы тоже стоят на особом медицинском учете, поскольку из-за частых интимных связей теряют энергию и нарушают ментальное здоровье. Раз в месяц они обнуляются в том же санатории Дисциплин, только в другом отделе. Нельзя сказать, что все моногамы – собственники, но их привязанность основывается на идеальном энергообмене, который они сознательно и тщательно берегут и поддерживают.

Все эти санаторные меры необходимы для поддержания продолжительности жизни, за процент которого борется каждый мегаполис. В Бочиан-Сити он самый высокий – 153 года для мужчин и женщин. Мне приходилось стажироваться в бочианском санатории Дисциплин и даже по обмену опытом ездить в другие мегаполисы.

В общем, два года назад, сразу после получения статуса однолюбов, мы с Гаресом заказали обручалки-кольца в фиолетовом неоне – любимом цвете Гарреса и моем. Они должны были поддерживать и корректировать нашу связь и держать ее в чистоте от других деструктивных эмоций. Мы уже планировали виртcвадьбу. Гарес был крутым райтдизайнером и разрабатывал программы для виртфильмов. Черновой драфт нашей свадьбы он показал мне за несколько дней до смерти.

Мне сказали, что в него выпалили из лазера на виртплощадке, прямо в его кабинете, когда он готовил реквизит. Какой-то сумасшедший сумел пробраться на площадку, расстрелять Гареса и провалиться как сквозь землю – до сих пор его не нашли. В то время мы с Гаресом жили в Городе и снимали студию на крыше одного небоскреба. Я работала лектором, а он рисовал локации для вирткино. Я заканчивала лекцию для студентов по кибердевиациям, как мне позвонил друг Гареса, Мик, и сказал, что его больше нет.

Как я выживала в этом горе – отдельная история. Если кто-то в моногамной паре умирает, второго на двадцать лет ставят на учет в специальный стационар в бочианском санатории Дисциплин. Трудно было не заторчать в Лаун Дауне Города, куда я еще в юности, до знакомства с Гаресом, ездила отрываться. В Бочиан-Сити запрещено проявлять маргинальное, агрессивное поведение, поэтому вся бочианская молодежь до двадцати двух лет под любыми предлогами мотается в Город. В Зоне я переключалась от психотравмы как могла. Все экстремальные виды спорта, бои без правил, даже паркур на вышках, и все только для того, чтобы забыться в физической боли или в смертельном полете.

Поскольку причину убийства Гареса никто не выяснил, я обзавелась контролирующими нейромедиаторами и блокаторами, чтобы не сойти с ума от накатывающих смешанных эмоций, и записалась к знакомому политемпоральному психологу – профессору Эльзе Элис. Вскоре я полюбила ходить к этой женщине на прием в отделение «Университета». Своим нежным теплым голосом она мне напоминала маму, погибшую при запуске космических искинов на Венеру. Один взрыв на площадке, и мамы больше нет – мне было только три года, но мамин голос я помню и сейчас. Тогда мне ужасно захотелось, чтобы мой отец, тоже моногам, соединился с Элис, все же они были знакомы и работали вместе. Но когда на сеансах я начала допытываться у Эльзы, полигамна или моногамна она, то ей пришлось пожаловаться отцу.

Чтобы меня отвлечь от маниакальных идей, мой отец, как и Эльза, профессор корпорации «Университет», заведующий кафедрой криминальной психофизики, предложил мне сотрудничать со службами безопасности соседних мегаполисов. Но если папа думал, что я забуду про поиски убийцы собственного жениха, то он ошибался. Уже два года, как я веду еще и собственное расследование. Два года. И найду, будь он хоть синтетиком, хоть геймером, хоть попаданцем из другого мирра – здесь полно таких. Перебираются сюда через порталы, сами не знают, как и зачем.

На память от Гареса мне досталась запись на суперновом личном ресурсе, где он создал собственный клон для расслабления, чтобы я не скучала, когда он пропадал на работе. Это был его свадебный подарок, мне передали флешку с клоном после смерти, и первые дни скорби я не вылезала из виртуального пространства, разговаривая с клоном возлюбленного.

Собственно, это все, что до сих пор составляет мою личную жизнь. Теперь уже адреналиновая зависимость истощила мои эстрогены почти полностью, и я чаще смотрела сеансы с копией Гареса, просто чтобы поностальгировать. Что не всегда удавалось, поскольку мой телепатический кот приглядывал за мной и смотрел так внимательно, будто пытался переместиться в мои мозги.

Скиф и правда был уникальным. Службы безопасности разных мегаполисов иногда брали его на задержание наркодилеров. Чип кота как-то так срабатывал, что он начинал шипеть на бандитов, даже если это были просто прохожие или посетители баров или кафешек. У меня знаменитый кот – о нем даже в новостях однажды написали, когда он обезвредил целую банду. Хотя мой котяра не любит журналистов и на них то и дело тоже шипит – видимо, чтобы те сбежали сразу. Кстати, статья про Скифера вышла за неделю до того, как мне позвонил Майкл Скиннер и предложил работу в команде.

Прямо с утра, еще не успела умыться из сенсорного фонтанчика, как перед зеркалом развернулось виртокно и обозначилось имя шефа. Пришлось отойти от раковины, чтобы вода с дезинфектором перестала бить ключом, и сесть для удобства на пол. Предусмотрительный и чуткий искин, перед тем как я проснулась, выдвинул из пола новый коврик из мягкой синтетики.

– Мисс Ехос, это Майк Скиннер, – прохрипело в виртокне.

– Добрый день, сэр. Чему обязана?

Я прополоскала горло и внимательно уставилась на собеседника.

– Надеюсь, вы получили награду, высланную мною за поимку того шпиона?

– Да, благодарю. Ее по достоинству оценил мой кот, теперь это его любимая игрушка – нацепил на себя и спит в ней. Хотите покажу? – хихикнула я и стала глазами искать Скифа.

– В другой раз, сейчас по делу, – прервал шеф. Ему явно не терпелось о чем-то рассказать. – Я собираю команду по расследованию убийства. Предлагаю поработать в команде модератором. И еще кое-что.

– Что?

Мне показалось, что сейчас будет предложена какая-то сделка.

– Как вам сказать… В общем, хотите, считайте меня параноиком, но мне нужно, чтобы вы составили психологический портрет каждого члена команды. Список с фотографиями я сейчас пришлю, остальные сведения соберете на совещании и при личной беседе. Если вы согласны, то через неделю я представлю вас команде. И да, у вас будет личный кабинет, чтобы вы могли мне без помех докладывать обо всем, что проанализировали.

– Вы же не считаете меня стукачом? – Интуиция меня не подвела, шеф действительно что-то задумал за спиной у команды.

– Нет, конечно. Вы будете докладывать мне только об особенностях характера. Поймите, после потери некоторых сотрудников я уже не могу легко всем доверять, а у вас большой опыт.

– Хорошо, но о личной жизни членов команды я вам докладывать не собираюсь, это мерзко и непрофессионально, – отрезала я.

– Согласен, только по делу и о всяких… – шеф замешкался, подбирая нужные слова, – девиациях и перверсиях.

– Безусловно. Я согласна. Мне понадобятся личные дела каждого. Набросаю черновик, потом дополню.

– Договорились, Риг. Теперь зовите меня «шеф» или «сэр Скиннер».

Сейчас Скиннер улыбался во все лицо. Странно, так он выглядит иначе – словно два разных человека. «В толпе бы точно не узнала в варианте с улыбкой», – подумала я.

– Да, шеф. И еще. Можно кое-что из материалов дела? Самостоятельно поразмышляю над образом преступника. Потом смогу его смоделировать и представить.

– Пришлю, конечно. Что ж, вы уже в команде, – через две паузы ответил Скиннер, словно сделав сложный выбор. – Кстати, как вам у нас сейчас, после перерыва?

– Нормально… Хотя, будь я в полиции, стала бы уже капитаном, а то и майором.

– Хорошо, что вы сейчас не в полиции. У нас званий нет, и щеголять уже имеющимися не стоит. Одного капитана нам и так хватает. Это я Ника Кивза имею в виду, он единственное исключение. Всегда обращайтесь к нему только так – «капитан Кивз». Иначе злиться начинает.

– Ну да, – растерянно произнесла я.

– Вот и хорошо. – Скиннер снова замешкался. – И еще одна просьба. Мои ребята не должны знать, кто вы на самом деле. Ваше личное дело засекречено, доступ только у тех, кто имеет десятый уровень. Для остальных вы профайлер. Вас устраивает такая секретность?

– Вполне, не впервой. Так даже лучше. Один вопрос можно? Мне переезжать в Город?

– Безусловно. Вам будут предоставлены служебные апартаменты. Завтра я пришлю за вами транспорт с помощником, чтобы разобрался с вещами. Порошу вас во вторник быть на нашем совещании.

– Хорошо, буду, – спокойно кивнула я в виртокно.

– Тогда до встречи, мисс Ехос. Пропуск в Город я вам скину, он пока бессрочный туда и обратно. Дату вставим по окончании вашей работы, – выдохнул Скиннер и добавил с осторожностью: – У вас же есть пропуск на въезд и выезд из Бочиан-Сити? Все-таки трудновато договориться с вашей Администрацией.

«Вот перестраховщик», – решила я, а вслух сказала: