Глава 6

– Рекламные ролики в прайм-тайм на канале «Магазин на диване»? Мне это не показалось, нет? – Пальмовский вернулся, как и обещал, ровно через неделю.

И, словно у него не было никаких других важных дел, первым делом потребовал презентацию моего плана на совещании.

Жили столько лет без всяких планов, не тужили. Дела у компании шли прекрасно, судя по финансовым отчетам, а тут, внезапно, пригорать начало.

Судя по всему, пригорало только у директора. Всем остальным участникам планерки было фиолетово. Они больше смотрели на мою длинную юбку, явно прикидывая, что там под ней интересное спрятано, да с удивлением разглядывали огромный мешковатый джемпер.

Похоже, всем этим носителям тестостерона было откровенно пофигу, одетая я приду или раздетая, в парандже или в купальнике: женщина, она и есть женщина. И ее нужно изучать!

И от этого процесса их смог отвлечь только голос Пальмовского. Очень. Просто крайне удивленный. Ради такого изумления, с трудом скрываемого, можно было и посидеть над схемами и сметами несколько бессонных ночей.

– Там же черными буквами на белом фоне напечатано. Шрифт – классический, принятый в корпоративных презентациях. Я специально его использовала, чтобы было привычнее и удобнее.

Косить под дуру – очень сложное занятие. Особенно, когда всю жизнь старательно доказывала людям, что ты чуть умнее, чем им кажется.

Но сейчас у меня просто не оставалось выхода.

А еще я просто ненавидела Пальмовского всю эту злосчастную неделю. Искренне, от души, со смаком и воодушевлением.

Каждый пункт в моем плане был просто обязан довести директора до приступа икоты. Чтобы неповадно было больше ставить мне такие дурацкие сроки.

– Шрифт читабельный. Это я отметил. Замечательно, что вы так быстро приняли весь корпоративный набор, Дарья Олеговна. – Голосом Владислава Андреевича можно было заколачивать гвозди. А глаза его…

Любо-дорого было смотреть на это недоумение.

– Значит, вы все верно прочитали, господин директор. И даже озвучили без ошибок.

Пара мужчин, сидящих на другой стороне стола, глянули на меня с сочувствием и сожалением. Видимо, уже попрощались в душе с очередной симпатичной куколкой. А может, ставили ставки, как быстро я вылечу: сразу же после совещания или до конца дня продержусь?

– Ок. Тогда объясните мне цель. На какую аудиторию будем работать? Кому из зрителей этого канала нужны услуги охранного агентства?

– А вы смотрели этот канал, вообще, хотя бы раз?

– Смотрел.

– Вы подходите под категорию людей, которым нужна охрана? Чисто в теории? У вас же есть дорогое имущество, бизнес, близкие, о чьей безопасности вы беспокоитесь?

– Подхожу.

– Ну, вот. Видите, наверняка, вы не один такой. Значит, мы можем найти клиентов и на этом канале.

– Слабый аргумент. Этот пункт вычеркиваем.

– Это ваше право. Но предупреждаю, процент притока новых клиентов мы точно снизим. А могли бы набрать!

– Дарья Олеговна. Признайтесь честно!

После этой фразы даже те, кто еще пытался найти мои колени под широкой непрозрачной юбкой, очнулись и посмотрели вверх. Кто – на Пальмовского, кто – на экран, а кто-то даже на мое лицо.

Было очень сложно сохранять каменное выражение, но я очень старалась. И категорически не смотрела в сторону Али, чтобы не прыснуть, не удержавшись.

– Я предельно искренне себя веду, Владислав Андреевич. В чем нужно признаться?

– Вы издеваетесь надо мной? Это уже восьмой пункт в вашей стратегии, который мы удаляем. Может быть, сразу от всего откажемся? А вы отправитесь его переделывать?

– Нет. Вы же оставили два пункта среди этих восьми?

– Ну, там реально были нормальные предложения. Почему бы и не оставить?

Я смотрела на холодную, надменную физиономию и понимала: соскучилась, блин! Я же всю неделю представляла, как буду любоваться его недоумением! Как буду кайфовать от ощущений!

А сейчас, вместо злорадства и упоения, я просто любовалась этим гадким человеком. Ну, и еще немного потирала руки в душе: мой хитрый план, все-таки, прокатил!

– Ну, вот давайте еще поищем варианты, которые вам понравятся. Смотрите следующий.

Парни в зале зевали от скуки и тоски. Аля прятала взгляд в папочку, якобы очень занятая чем-то. Вот она явно просекла происходящее: любой уважающий себя маркетолог работает по принципу «проси больше, дадут сколько нужно», и обязательно добавляет в бюджет какую-нибудь явную чепуху. Начальство чепуху обязательно вычеркнет, иначе это плохое начальство, а вот все остальное, нужно и полезное, утвердит.

Просто я чуток перегнула с чепухой, и теперь вся стратегия выглядела жалкой и куцей. Но зато оставленные пункты были железобетонными, а отстаивать их совсем не пришлось.

– А давайте, Дарья, вы сами мне тыкнете пальчиком на те строчки, которые нам пригодятся. На остальное просто время тратить не будем? Пожалейте коллег, если уж меня не жалко.

– Не могу. – Показательно потупилась. Пальмовский молодец – тоже просек мой маневр, и всего-то на десятом пункте. А мог бы и до сорокового ковыряться…

– Почему?

– Я стесняюсь.

– Что вы делаете, Дарья?

– Это плоды моей кропотливой работы. Я не могу вот так, при всех, отказаться от нее!

– А как можете?

– Через час пришлю все по почте. Готовое. С аргументами и расчетами. Все лишнее уберу.

– Пятнадцать минут. Не больше.

– Тридцать.

– Вы торгуетесь?

– Отстаиваю свою позицию. Мне нужно тридцать минут. – Битва взглядов, достойная крупного плана в самом дорогом фильме, ничем не закончилась. Владислав меня сверлил, прожигая, а я тупо хлопала ресницами. Потому что мне реально нужны были эти полчаса.

– И что вы успеете за это время?

– Оплакать убитую неделю без нормального сна, разрушенную самооценку и несбыточные мечты о расцвете компании.

– Сколько минут на это?

– Двадцать девять.

– Идите. Отсчет начался. Ровно через полчаса буду ждать вас в своем кабинете с нормальной презентацией.

Эх, жаль… Шоу закончилось ровно посередине…

Мне оставалось только уйти с гордо поднятой головой. Не оглядывалась по сторонам, потому что все внимание уходило на юбку: нужно было как-то не запутаться в подоле и не рухнуть у всех на виду. Это было бы очень эпично, только слишком жалко и позорно.

Слава богу, справилась. Добежала до своего кабинета, и там медитировала ровно двадцать восемь минут, прежде чем нажала клавишу «отправить» на почте.

Две минуты – на то, чтобы ровным, неспешным шагом добрести до кабинета Пальмовского. Соседнего, между прочим.

Он ответил на стук, разрешая войти. Сидел за столом, внимательно глядя на наручные часы.

– Молодец, уложилась. Не вижу разводов от туши.

– Я аккуратно плакала, без слез.

– Проходи, аккуратная. Садись рядом и рассказывай, чем удивишь на этот раз.

– Там все написано. Читайте. Если будут вопросы – отвечу, но я старалась описать так, чтобы все было сразу ясно.

Аккуратно присела за столом напротив. Дышала через раз, прекрасно помня, как на меня действует его запах. Он мне снился ночами, этот преступно-привлекательный аромат! Это когда удавалось поспать, конечно…

– Иди-ка сюда. Что это за схема? Я таких не видел раньше… – Держаться от Пальмовского на расстоянии получилось ровно пятнадцать секунд.

Сейчас он хлопал по креслу, стоящему рядом с его, недвусмысленно намекая, что пора бы уже перебраться.

– У вас плохое освещение с той стороны. Разверните монитор, и я все объясню обязательно.

– Освещение плохое, говоришь? – Он задумчиво потер подбородок… Повернул монитор в мою сторону, встал, обошел стол… И теперь нависал над моей несчастной персоной, готовой самостоятельно уйти в нокаут.

– Ну, и что здесь непонятного?! – Передо мной была простейшая диаграмма: кружочек, поделенный на несколько долек. Каждая из них подписана, примитивно и доступно.

– Что это было за представление, Дарья Олеговна? Теперь уже расскажешь? Ты уже выплакалась, вроде как, можно?

Говорил сухим, официальным тоном. А руки загребущие уверенно подхватили меня под задницу и усадили на колени Пальмовскому.

– Вы со всеми так проводите совещания, Владислав Андреевич? Именно в такой диспозиции?

Поерзала задницей без всяких намерений, просто чтобы устроиться удобнее.

– У меня впервые такая трепетная сотрудница, раньше не пробовал. – Тон – все такой же, без изменений. А руки все жарче и жарче. И зачем-то задирают край юбки.

– Мне кажется, вы нарушаете правило про «ничего личного». Кому-то из нас придется уволиться…

– Скучала, Даш? Признавайся! – Он как будто не слышал последнюю фразу. Потерся щекой об мою, с силой втягивая воздух носом… Все мои рецепторы ошалели. Им стало плевать на мозг и команды, которые он отдавал. Впрочем, и мозг недалеко ушел от рецепторов: похоже, он танцевал Ламбаду…

– Интересный у вас метод… утверждения проектов… – Я всякое ожидала в этом кабинете. Даже, в принципе, готовилась морально к очередному обмороку. И несколько полезных фраз придумала заранее, они-то и спасали от полной капитуляции.

– Ммм? Что такое?

Владислав, если и готовился к чему-то, наверняка, не к серьезным разговорам. Его больше волновала моя шея, в которую он уткнулся носом, колени и все, что находилось выше.

– Надо было больше процент себе ставить за откаты… – Томно, прерывисто, жарко и волнующе… Эта фраза так и должна была звучать, я даже ни капли не напрягалась… И немного сожалела, что действительно не догадалась накинуть себе дополнительный процент.

Что я за дура такая, честная? И такая безвольная, между прочим?! Пытаюсь сосредоточиться на важном, на той самой работе, о которой всю жизнь мечтала… Вместо этого млею от прикосновений чужих, посторонних рук. Они вообще не имеют права меня трогать, эти руки, между прочим!

– Какие откаты? Что ты имеешь в виду? – Серьезный вопрос, очень важный. За неправильный ответ можно вылететь с должности, да еще и с вечным волчьим билетом. Никто не любит взяточников и махинаторов, и никто никогда не доверит им никакие проекты.

Но мурашки по моей спине бегали совсем не от страха или сожалений. Все волнения только придавали остроты происходящему, оголяя нервы до дрожи. Пальмовский приподнял низкий пучок волос, прикусил кожу под ними, лизнул… Под зажмуренными веками поплыли белые точки… Язык ворочался с трудом, не желая слушаться…

– Зачем я столько сил потратила… на эту… презентацию гребаную… – Ахнула, забыв, что хотела сказать дальше. Мужская ладонь с силой сжала мою грудь. Откровенно, жадно, без всяких намеков на то, что это случилось нечаянно.

– Это было твое задание. Наверное, старалась… – В хриплом, не менее моего возбужденном голосе прозвучала насмешка.

– Так вам сейчас можно… – Опять ахнула. Вторая рука на второй груди. Не помешали слои белья и одежды: все ощущалось так четко и жарко, словно я была сейчас полностью раздетой.

– Что можно, Даша? – Губы прошлись обратно по шее к скуле, подбородку, остановились у моего рта. Его дыхание можно было пить, так близко мы сейчас оказались. – Говори. Все, что разрешишь, я сделаю.

– Впарить все, что угодно! – Без сил откинула голову на его плечо, не открывая глаз. Жадно хватала воздух. В голове окончательно перемешались все мысли. Но я сказала то, что хотела! Сказала же!

Теперь оставалось только ждать…

Руки замерли. Только большие пальцы, словно на автомате, продолжали обводить кругами соски, стоящие торчком даже сквозь одежду … Все так же возбуждая и нервируя одновременно… Пальмовский хмыкнул, а потом замолчал на время. Не целовал. Но и губы от моих губ никуда не делись… Как будто проверял мою выдержку, а она вся кончилась на последнем слове, испарилась. Теперь со мной, реально, можно было делать все, что угодно. И ни в чем себе не отказывать.

– Ты реально так думаешь, Даша? – Из его рта вырывался все тот же горячий воздух, обжигающий тонкую кожу на моих губах, заставляющий ее сохнуть и трескаться. Аромат парфюма был все таким же терпким и дурманящим… А тон голоса заставил вздрогнуть и поежиться. Меня словно морозом обдало.

– Да… – Облизнулась. Безумно хотелось пить. Целоваться. Продолжения ласки. И сбежать отсюда, куда глаза глядят. Все эти желания хаотически перемешались, не давая выбрать самое важное и полезное.

– Хм… Что ж… – Ничто не предвещало смены положения, но Пальмовский вдруг резко обхватил меня за талию и посадил к себе спиной.

Отличное положение для защиты проекта, ничего не скажешь. Особенно, когда твоя попа упирается во внушительное возбуждение самого главного начальника. Когда хочется ерзать и возбуждать его еще больше, вынуждая снять штаны и разложить тебя на ближайшем диване, а не вот это вот все…