Губы сами приоткрылись в ожидании поцелуя. Я опять попыталась их смочить, облизнув, но без особой пользы. Помочь могло только одно – другие губы.

– Очень вкусно… – Ему как будто нравилось повторять эту фразу. Я даже глаза приоткрыла.

Пальмовский был похож на гурмана, который оттягивает дегустацию, наслаждаясь внешним видом, запахом, предвкушает… И дразнит сам себя ожиданием, и меня заодно дразнит!

Он синхронно со мной облизнулся, склоняясь над моим лицом, опуская меня еще ниже… Я уже почти лежала на его локте, все дальше закидывая голову… Уже ловила его дыхание – смесь кофе, мяты и еще чего-то, очень приятного, своим ртом…

В животе закручивалось тугое желание, оседало тяжелым горячим комом, растущим, опаляющим внутренности, спускающимся ниже, глубже, поднимающимся выше и дальше…

Мышцы бедер напряглись и сжались, мелко подрагивая… Меня всю уже изнутри колотило мелкой дрожью. Вцепилась пальцами в подлокотники кресла в поисках опоры, чтобы совсем не потерять связь с реальностью…

Первое касание… Мягкое, осторожное… Он словно примерялся, подстраивался… Я замерла в ожидании. Хотелось уже напора и жесткости. Чтобы было много его и сразу! Чтобы захлебнуться от своей жадности!

Едва шевельнулась, двигаясь навстречу. Притронулась к мягкой коже, такой же сухой и горячей, как моя… Вздрогнула от остроты ощущений, отпустила ручки кресла, схватилась за полы его пиджака. Весь мир кружился и плыл, нужно было за что-то держаться. Единственным ориентиром сейчас был мужина, все остальное потерялось – гул кондиционера, слабое попискивание сигнализации, стук чьих-то шагов за дверью… Я слышала только биение сердца, дыхание Владислава, хотела попробовать его на вкус! И ничего больше не хотела!

Он поймал мое движение, шевельнул губами, усилил напор, прихватывая мою губу, втягивая ее, лаская языком… Это было остро и до невозможного сладко…

– Владислав.

Я замерла. Все мышцы разом занемели. Сейчас бы надо было выпрямиться, отряхнуться, сделать вид, что все это не со мной происходило… Но я вела себя как суррикат, застывший при виде опасности. И дышать опять прекратила, только теперь уже по другой причине.

Такими темпами, я здесь долго не выдержу: просто помру однажды от недостатка кислорода…

Зато Славон себе ни в чем не отказывал, продолжал целовать меня, словно не замечая ничего происходящего. А может, он так увлекся, что это ему слух отказал?

– Слава! Ты издеваешься?! – Женский голос, конечно же, не был рад . Наверное, Аля хотела бы, чтобы Пальмовский повел себя иначе.

А он лишь крепче меня обнял и засунул язык еще глубже.

Никогда не считала себя вуайеристкой. Не любила даже обниматься на улице, при посторонних. Но как понять возбуждение, которым меня накрыло от действий этого мужчины?

Хотелось оттолкнуть его и убежать, чтобы не смотреть в лицо своему позору… Но желание целоваться с ним дальше побеждало. Поэтому я выбрала третий вариант: притворилась, что в обмороке. Даже глаза закатила. И обвисла на его руках.

– Пальмовский. – Цокот каблучков приблизился, еще немного – и Аля начала бы отрывать его от меня. Фиг знает, кто бы победил: по ощущениям, Владислав уже врос в меня с корнем. – Ты же не хочешь, чтобы я сейчас вылила тебе на голову бутылку воды?

Угроза его немного впечатлила. Но прервал поцелуй, вернее, уже его подобие, и даже голову чуть в сторону Али повернул. Я все так же висела, не открывая глаз. И голову еще больше назад откинула.

– А давай. Вылей. – Голос был хриплым, низким… Он явно еще не пришел в себя до конца. Но разговаривал уверенно и привычно нагло.

– Сейчас. Только откручу пробку. – Я бы растерялась на месте Али, а она реально трясла бутылку, царапая по ней ногтями.

– Ага. Только лей сразу на Дашу. На меня не трать.

Я поперхнулась от неожиданности, и этим выдала себя.

– О, уже не надо. Видишь, очнулась? – И этот гад еще похлопал меня по щеке, якобы приводя в чувство.

– Даша. Ты можешь сказать, что у вас тут случилось?

Глаза пришлось откатить обратно, томно моргнуть, взглянуть на Алю… Она казалась обеспокоенной и встревоженной. Хоть проваливайся сквозь землю от стыда перед хорошим человеком!

Вместо ответа получился какой-то сдавленный полухрип- полукашель. Владислав на меня смотрел так внимательно… Он как будто и вправду волновался…

– Человек в обморок упал, потерял сознание, дышать перестал! Видишь, до сих пор говорить не может!

Вот это скорость реакции, черт побери! Я только подумала про обморок, а он уже это вслух обыграл!

– И что же ты с ней делал, с потерявшей сознание? – Аля тоже слегка опешила. Оставила в покое бутылку с водой, присела рядом. – Даш, ты, может, попить хочешь?

– Хочу. – Первое слово, которое смогла выдавить. Немного пришла в себя, выпрямилась, оттолкнула Пальмовского. Дрожащими руками попыталась поправить волосы, но вышло так себе.

– Слав, ты не видишь, она пить хочет? Открой и дай воды человеку! Не видишь разве, что мне эта пробка дурацкая не поддается!

Еще чуть-чуть, и она огрела бы этой поллитровкой начальника по затылку. Аля явно нервничала, не меньше, чем я. И уж точно сильнее, чем Пальмовский.

– И объясни мне, зачем ты тискал Дашу, пока она была без сознания?!

Пауза. Хитрая, многозначительная улыбка на лице Пальмовского… Он медленно, очень медленно перевел взгляд с Али на меня и обратно. Я затаилась, нутром чувствуя, что сейчас получу очередную гадость.

–Я ей делал искусственное дыхание, а не тискал.

– Впервые вижу такой способ оказания первой помощи. Почему ты ее не положил, а держал на кресле? – Меня порадовал ее здоровый скептицизм. А еще проснулось любопытство: как Пальмовский выкрутится?

Если бы еще не смущала его близость и колени, которые продолжали упираться в мои… Я бы уже очухалась и начала искать поп-корн. А так продолжала сидеть и краснеть, как потерянная восьмиклассница, которую учительница застукала целующейся с мальчиком на перемене.

– Способ проверенный, и не единожды. Если бы ты не помешала, Дарья Олеговна уже очнулась бы и дала мне по роже за наглость. А так, считай, процесс остался незавершенным…

Он открыл бутылку, наконец-то, только не мне ее подал, а сам сделал жадный глоток воды. Я в замешательстве наблюдала, как мощно двигается его кадык… Странная озабоченность малознакомым мужчиной. Нездоровый интерес к частям его тела. И, что самое неприятное, опасная симпатия ко всем этим частям!

– Владислав Андреевич, пожалуйста, отодвиньтесь. – Прокашлялась, чтобы не сипеть. Протянула руку за водой, отпила пару глотков… Не очень гигиенично пить из одной посуды… Но после того, как он совал свой язык в мой рот, эта проблема уже не была актуальной.

– Я контролирую, чтобы ты снова не брякнулась в обморок. Аля тебе точно не поможет. – Вместо того, чтобы дать мне свободу, он придвинулся еще ближе. С якобы заботой заглянул мне в лицо, обжег пламенем, беснующимся за притворным холодом в глазах…

Интересно, кто-то еще, кроме меня, видит эти выплески под надменной оболочкой? Или это мои персональные глюки?!

– Если не отодвинетесь, я точно опять упаду. У вас одеколон слишком… вонючий.

На самом деле, он слишком волнующий, этот аромат. И даже в присутствии Али продолжал кружить мне голову, вызывая в голове образы, о которых лучше бы ему не знать. А уж Але – тем более! Она первая меня уволит, если догадается.

Выражение лица Пальмовского внезапно поменялось. Прочесть, что оно теперь значило, я не могла, но моя задница сразу почуяла какую-то засаду…

Он внимательно посмотрел на меня. Потом на Алю. Та повела бровью, но тоже молчала, явно ждала реакцию Владислава.

– Хм… А кто-то, помнится, говорил мне, что это самый классный парфюм на свете. Надо брать за любые деньги, не прогадаю… – Наконец-то, он отодвинулся от меня, давая свободу передвижений. Не стала вскакивать, как ошпаренная – просто не смогла бы. У меня до сих пор была слабость в коленях, если бы резко вскочила – опять могла брякнуться оземь, и тут меня реально пришлось бы спасать.

– Наверное, срок вышел. А ты не заметил. Нужно следить за тем, чем пользуешься. – Аля говорила медленно, взвешивая каждое слово.

– А зачем ты мне просроченный подарила?

Черт! Черт, черт, черт!

Это я, получается, хотела обидеть своего нового начальника, но моя колкость попала совсем в другого человека? Которого обижать я совсем не хотела?!

Это не работа, а какая-то вечная засада. Куда ни ступи – попадешь в ловушку. А я даже приступить к обязанностям не успела.

– Это была проверка внимательности, Слав. Ну, и скидка была хорошая, потому что срок подходил. – Она опять помедлила, прежде чем добавить последнюю фразу. – И вообще, я предупреждала, что детям не нужно дарить оружие. А ты что сделал?!

– Пистолеты с присосками – это разве оружие? Они же не опасны, их можно с трех лет юзать.

– Вот когда тебе в глаз прилетит эта присоска, мы и посмотрим, как они не опасны!

Так, похоже, я ненароком вляпалась еще и в какие-то внутренние разборки… Аля не на шутку завелась, причем с половины оборота. Ее глаза метали молнии, а интонацией можно было забивать гвозди. Почему Пальмовский дарит пистолеты ее детям, я предпочла вообще не задумываться. Слишком уж все непросто в этой конторе, и мой слабый рассудок может всего не выдержать.

– Знаете что? Я пойду, наверное. А вы тут как-нибудь сами по поводу оружия, хорошо? Хотя я согласна с Алей – детям пистолеты давать, это самая глупая придумка. Я бы даже водяной дарить не стала.

– О! Точно! Аль, водяную помпу привезу, а те заберу обратно. Так пойдет? – Начальник мой так обрадовался идее, что даже забыл про коленки, которые продолжал незаметно тискать и поглаживать. С той стороны, с которой не видела Аля.

– Все. Я пошла. Мне нужно обработать все, что услышала на планерке! – Теперь уже уверенно подскочила и понеслась к выходу.

– Только посмей, Пальмовский. Только посмей! – Але идея с водяной помпой вообще не понравилась. Теперь она злобно шипела, а ярость девушки можно было почувствовать даже спиной.

– А что ты мне сделаешь?

– Детский горшок принесу. И вылью тебе на голову. Так пойдет?

Она не стала ждать ответ Пальмовского, тоже вскочила и зашагала вслед за мной.

Из дверей вылетали мы с нею вдвоем, как пробки.

– Аля, извини, пожалуйста… – Мы шли рядом, вроде бы вместе, но каждая думала о своем. Это молчание угнетало, а еще давило ощущение неправильности.

– А? За что? – Девушка остановилась, глядя непонимающе.

– Я не хотела тебя обидеть. Если бы знала, что это ты подарила одеколон, ни за что бы так не сказала!

– Пффф. Боже мой, нашла, за что извиняться! Я вообще тогда схватила первый, который под руку попался, да еще и с хорошей скидкой. Думала, он его будет как освежитель использовать, максимум – кому-то передарит. А он, видишь, что творит? Девчонок мне новеньких травит!

– Ну, если честно… – Как в омут с головой бросалась, решив сказать правду. Понимала же, что моя теория про обморок от запаха тут же рассыплется, как карточный домик. Но желание быть честной с этой девушкой было превыше всего остального. – Хороший аромат. Я просто хотела сказать ему что-то гадкое.

– Боже, Даш. – Она совсем неожиданно рассмеялась, обнимая меня за плечи. – Думаешь, я не вижу, что происходит? Успокойся, все нормально. Ты потерпи несколько дней. Славка потеряет интерес и успокоится.

– Что-то я слабо верю…

– Я знаю этого засранца много лет. Можешь не сомневаться – он очень быстро остывает. Сейчас уедет на несколько дней на конференцию, а вернется – и даже не вспомнит, что спасал тебя от обморока.

Вроде бы успокоила и заставила надеяться на лучшее… Но где-то в глубине души засел червячок обиды и разочарования. Глупо было расстраиваться, что влечение Владислава ко мне – дело временное и преходящее. Нужно было радоваться, что можно спокойно работать и не бояться… Но, все равно, было по-дурацки обидно.

Кто бы знал, что злость и обида – лучшие двигатели прогресса? Во всяком случае, на меня они действовали похлеще любого энергетика. За пару часов одинокого сердитого пыхтения в кабинете я очень многое успела сделать.

И каждая новая мысль и идея освещались лозунгом: «Вот тебе, Пальмовский! Я тебя уделаю! Ты мне еще руки целовать будешь за то, как отлично тебя пиарю! И вымаливать, чтобы этот волшебный специалист в лице Дарьи никуда от тебя не ушел!»

На самом деле, это было всего несколько схем и простейший анализ. Рекламу эти люди делали от балды и как попало. Даже странно, что такая крупная, серьезная компания пиарилась, как в девяностые… Хорошо хоть, не снимала ролики про Леню Голубкова, но я бы и этому не удивилась.

– Чем занята?

Сначала тот самый аромат, а потом уже голос, оторвали меня от процесса.

– Вы не постучались, Владислав Андреевич. – Как же он меня достал, серьезно.

Если до меня все пиар-менеджеры трудились в такой обстановке, неудивительно, что у них засада с рекламой. Тут же вообще что-то делать невозможно!

– А почему так нелюбезно?

– Вы мне мешаете. Создание рекламного проекта – процесс творческий и очень сложный. Нельзя отвлекать.

– Я принес тебе флешку с данными. Тут все, что нужно для анализа. Осталось от прежнего маркетолога, может понадобиться.

– Спасибо. – Протянула навстречу ладонь… С осторожностью, словно ждала, что в нее сейчас упадет гадюка или тарантул, как минимум.

– Да расслабься ты. Я не планирую тебя доставать и доводить до обмороков. Мне нужен адекватный работник, а не заикающаяся дурочка.

– Я не дурочка! И не заикаюсь! – Только сейчас поняла, что сижу со спиной, натянутой как струна. И дышу через раз от напряжения. Но возмущение придало мне сил, тут же полегчало.

– При желании можно и тебя довести… – Содержание слов легкомысленное, а тон – деловой и холодный. Если у него такая манера шутить, мне придется совсем несладко… – Но это все мелочи и ерунда. Я вообще-то пришел по делу. Флешку вечером вернешь программистам, за пределы офиса не выноси. Я уеду на несколько дней, вернусь к понедельнику. К этой дате мне будет нужен подробный маркетинговый план. Вот по нему и определим, как ты справляешься с обязанностями.

Мало того, что хам, так еще и самодур редкостный. Хорошие планы месяцами составляют и разрабатывают, а он захотел за неделю!

Руки чесались пойти в отдел кадров и написать заявление, что я отказываюсь проходить стажировку. Но… Отец с долгами, квартира в залоге… Размер обещанной зарплаты…

Крепостное право, говорят, в позапрошлом веке отменили… Но что-то мне подсказывало, что оно обратно возвратилось.