Глава 2

– Простите, не поняла вас… – если Валерий хотел таким образом уйти от ответа, то попытка была неудачной. Женя решила, что не отстанет от него до тех пор, пока не получит хоть какие-то пояснения.

– Думаешь, я понимаю? Хотел взять Суворова на понт, а вместо этого сам попался…

– Что значит «взять на понт»? И причем здесь я?

– Да я его дразнил одним скакуном… – мужчина замолчал, мечтательно глядя в потолок, – красавец, а не жеребец! Жемчужина коллекции, сам охотился за ним очень долго…

– И что с ним? С жеребцом?

– Я арендую у Суворова часть его конюшен на бывшем ипподроме. Естественно, он этого жеребчика видел, и не раз. Глаза горели, когда любовался. Я за этим специально наблюдал, чтобы быть уверенным… – Валерий будто хвастался своей хитростью, но что-то его сильно огорчало, тем не менее. Это было заметно по физиономии. – Ну, и однажды Игорек не выдержал, предложил продать его…

– И? – Женя боялась озвучивать мысли, которые внезапно полезли ей в голову. Слишком уж были неприятными и грустными идеи.

– А я не планировал его продавать. Предложил обменять на самое дорогое, что у него есть.

– Зачем? Вы же не знали, что именно он вам предложит?

– Так кто же думал, что он вообще согласится на такой обмен? Хотел подразнить Игорька, чтобы не думал, что ему все в этой жизни подвластно и покорно… – Мужчина внезапно подался вперед, посерьезнел. – Кто ж знал, Женя, что он согласится на обмен? И отдаст мне тебя, в качестве этого самого дорогого?

Горло перехватило от эмоций. Она бы хотела, чтобы этот малознакомый мужчина ничего о ней не понял, но не смогла, не справилась: закрыла лицо руками. Да еще и зажмурилась. Думала, так будет проще спрятаться от мира, обрушившего на нее неприглядную правду: ее обменяли на лошадь.

Видимо, это произвело на «хозяина» впечатление: он то ли проникся ее отчаянием, то ли просто не рискнул беспокоить, пока девушка не придет в себя.

– Мне кажется, вас надули. – Первое, что смогла сообщить, как только пришла в себя.

– Это почему же? – Валерий, кажется, успел все подъесть. – Ты, кстати, почти не прикоснулась к тарелке. Я понимаю твое расстройство, но морить себя голодом – не выход.

– Спасибо за заботу, но мне, действительно, кусок в горло не полезет.

– Смотри сама. Но давай, обойдемся без голодовок, хорошо? Мне лишние проблемы ни к чему здесь. – Все-таки, он был слишком покладист и спокоен, и это удивляло. Разве так относятся люди к своим новым приобретениям? – Так почему меня надули, ты говоришь?

– Мне кажется, Игорь… – запнулась на имени, хоть и приложила все силы, чтобы произнести его безразлично, – Игорь Дмитриевич просто избавился от того, что ему мешало. Так что обмен был крайне неравноценным.

– Хм… А ты не так проста, Женя. – Он откинулся на стуле, внимательно разглядывая девушку. – Обидел тебя, да?

– Нет. – Понимала, что не поверит. Но совсем не хотела вдаваться в подробности.

– Что ж. Так и запишем. Суворов только что сам не приехал ко мне на дом для осмотра – проверить, в каких условиях ты будешь проживать. Перечислил хренову тучу пунктов и условий, которые я должен выполнять. И когда отдавал все твои документы, ручонки его совсем не тряслись. А если и тряслись – так это, наверное, с похмелья. Да, Жень? – по его тону было невозможно понять, серьезно говорит или издевается.

– Не знаю. Я никогда не видела Игоря Дмитриевича пьяным. – А сама пыталась переварить все то, что сейчас услышала. Это не могло быть правдой. Не про Суворова было.

– Окей. Значит, не от похмелья, но тряслись. Я своим глазам пока доверяю. – Все-таки, Валерий потешался. Уже в открытую. – Так вот. Значит, Игоряха переживал за твое будущее существование только потому, что не знал, как еще от тебя избавиться. Зафиксировали. – И он с силой ткнул пальцем в столешницу, будто поставил жирную точку.

Женя только пожала плечами. Не понимала, к чему этот разговор ведет.

– А ты, значит, считаешь, что тебя просто скинули с баланса, да еще и по выгодному курсу. Так, Жень?

– Да. Я считаю, что вы прогадали. Наверняка, ваш породистый жеребец стоил немало…

– Хм… Интересная логика. А ты, выходит, мало стоишь?

– Похоже, что ничего…

– Так и запишем. Женя считает, что ничего не стоит в глазах Суворова. И при этом она совсем не обижена на него. – И еще один тычок пальцем в стол. Еще одна жирная точка.

– Я не обижена, Валерий. Я разочарована. – У нее, наконец-то, получилось подобрать нужное слово. Самое подходящее и верное. – В себе и… в этом человеке.

– Забавный расклад получается… Кто бы мог подумать… Игорек так старательно строил из себя железного дровосека, а вон как вышло…

– Мне кажется, он просто доказал еще раз, что вы не зря так его воспринимаете…

– А знаешь что, Женя?

– Что?

– Кажется, мне очень с тобой повезло! – Валерий улыбался до того довольно, что Женя засомневалась: адекватен ли он? Ну, откуда столько радости от этого непонятного разговора?

– Вы же только что говорили, что не знаете, что со мной делать. И потом, наверняка, рассчитывали получить хорошие деньги, целое состояние за своего коня. А получили, – она жестом обрисовала себя, – вот. Недоразумение, а не богатство.

– Вот еще. Это Игорь тебе вбил в голову, что ли? Серьезно? Он называл тебя недоразумением?

– Нет. Такого не было никогда.

– Ну, вот и не придумывай, значит. Человеческая жизнь – бесценна. В том числе и твоя. Запомни это и никогда не забывай. – Сейчас мужчина стал очень похож на Суворова – своим назидательным тоном, сосредоточенным и очень серьезным выражением лица.

– Господи, когда же меня перестанут учить жизни и начнут воспринимать как человека, а? – Когда-то ей нравилось впитывать, словно губке, каждое новое важное слово от наставника и опекуна. А сейчас кричать хотелось, слишком больно отозвались новые наставления.

– Может быть, когда ты перестанешь называть себя недоразумением, а?

– Неужели это так важно для вас?

– Ну, а зачем мне в доме девчонка, склонная к депрессии и самоуничижению? Мне и так забот хватает, чтобы еще и за тебя волноваться.

– Так может, вы просто меня отпустите, а? – робкая надежда забрезжила, пропустила первые ростки. Ну, действительно, зачем она этому человеку? Только проблемы создавать?

– А тебе есть куда пойти? Назовешь мне прямо сейчас конкретное место?

Женя потупила глаза. Такого места не было. А придумать заранее, чтобы соврать сейчас, она не догадалась. От этого стало еще грустнее: что же она за человек такой, неприкаянный, никому не нужный?

– Что и требовалось доказать. – Валерий развел руками. – Живи спокойно, Жень. И не создавай себе новые проблемы там, где без них можно было бы обойтись. Жизнь тебе их и так еще накидает.

– Хорошо. Спасибо вам.

– Пока еще не за что благодарить.

– Я очень боялась встречи с вами… – решила проявить откровенность. В качестве благодарности за то, что этот человек оказался совсем не страшным, и ничего плохого ей делать не собирался. Похоже, что вообще не планировал ничего с ней делать.

– Хм… Думала, попала в пещеру к Синей бороде?

– Что-то вроде этого…

– Извини, что мариновал тебя несколько дней ожиданием. Но пришлось срочно смотаться по делам, и вернуться не мог раньше, чем все закончил.

– Вы не должны передо мной извиняться…

– Должен. – Сказал сердито, как отрезал. – Мы, взрослые мужики, слегка заигрались в свои игры. Забыли, что с людьми так нельзя поступать. Поэтому – еще раз извини. И меня, и Игоря.

Это было совсем неожиданно. Перед Женей, кажется, еще никто так всерьез не извинялся. Валерий стремительно набирал баллы в ее глазах. И это немного пугало: вдруг, притворяется, втирается в доверие таким способом, чтобы потом снова обмануть и обидеть?

– Хорошо. А вы скажете, чем я для вас полезна-то? – вспомнила самый главный вопрос, на который ответ не получила.

– Как минимум, нам с тобой будет не скучно!

– А максимум?

– Максимум – придумаем, как подергать Суворова за усы. Чтобы больше не мнил себя самым деловым, крутым и умным!

– Зачем вам это?

– Ты думаешь, мне не обидно, что он меня на бабки в итоге кинул?

Женя только вздохнула, отказываясь понимать логику этого забавного человека.

Глава 3

Теперь, когда сомнения и страхи немного отпустили… Отпустили не до конца: Женя так и не смогла полностью поверить словам Валерия о том, что ничего плохого в его планах нет, слишком хорошую науку уже получила до этого… Теперь, когда можно было не бояться за свой завтрашний день и не ждать, что проведешь его в страшных муках, появилась новая проблема: девушка просто не могла придумать, чем занять свой день.

Не очень-то общительная и раньше, она редко встречалась с ровесниками, не выходила из дома без надобности, не стремилась развеяться в многолюдной толпе торгово-развлекательных центров. Зато ей хватало необременительных разговоров со Светой, книг, увлекательных бесед по вечерам с Игорем, пока эти беседы не превратились во что-то большее… И многочасовых раздумий о нем – хозяине всех ее мыслей и желаний. Раньше думать об Игоре она могла постоянно, и даже повторения одного и того же ее нисколько не раздражали.

Сейчас она не могла позволить себе такой роскоши. Приходилось гнать Суворова из собственной головы, а он просто так не изгонялся. Любая, самая отдаленная ассоциация, снова приводила к тому, что начинала звучать заезженная пластинка: «Как ? как он мог так поступить со мной? Ведь никогда не показывал, что относится как к вещи? Заставлял быть человеком, воспитывал, учил… Что потом изменилось? И почему так внезапно? Или это было уже давно, а я просто не замечала?»

А потом возникали различные импровизации на эту тему: Женя додумывала слова и фразы, искала новые смыслы в том, что слышала и запомнила навечно; сочиняла продолжения разговоров, после которых Игорь был бы просто обязан отнестись к ней по-другому, а она, дурочка такая, не сообразила тогда, и теперь вот расплачивается за свою глупость.

Эти мысли ранили и сбивали с другого настроя: Игорь был в ее жизни, но вот закончился. И она обязана жить по-другому. Без него и без воспоминаний.

Но избавиться от них не помогали ни книги, ни телевизор с какими-то передачами без идеи и смысла, ни прогулки по территории. Когда Женя предложила Юлии свою помощь в делах по дому или хотя бы по саду, та посмотрела на нее с непередаваемым ужасом, только что руками не махала, отказываясь.

– Валерий, я хочу устроиться на работу. Вы не против? – выпалила свой вопрос, как только снова встретила мужчину. Он как-то не стремился пересекаться со своей вынужденной гостьей, да и вообще редко показывался дома. Говорил, что крайне занят делами, и поэтому предпочитает оставаться в городской квартире.

– Хм… Тебе чего-то не хватает, Женя? Так ты скажи. Дам тебе денег, отправлю водителя – съезди, купи. Можно и не ездить, а заказать по интернету. Доставка сюда работает, хоть и дороже, чем по городу. Мне курьеры даже пиццу привозили.

Симонов, поедающий пиццу, – это был новый образ, потрясший воображение Жени. Она уже несколько раз замечала, что мужчина очень требователен к еде: на стол подавались всегда очень сытные, но здоровые, «правильные» блюда. Ни разу не видела жареного, острого, слишком жирного… Алкоголя – тем более. Стеснялась спросить, по какой причине. Решила, что каждый имеет право сходить с ума по-своему. А если это полезно для здоровья – так тем более, пускай сходит.

– Что ты так смотришь на меня? Не веришь, что курьеры рискуют сюда добираться? – Валерий, похоже, был в отличном настроении. Скинул пиджак, поиграл мышцами под туго натянутой рубашкой, галстук отпустил. У него было прекрасное телосложение, да еще, наверняка, и занятия в спортзале – Женя плохо понимала в мужских телах, но даже ее неискушенный взгляд находил, что фигурой Валерия можно любоваться. Как статуей. Потому, что красивая.

– Не верю, что вы заказываете себе пиццу. Вы и фастфуд – это что-то несовместимое. – Она ощущала себя вполне комфортно рядом с мужчиной. Не так, как с Игорем, когда хотелось обдумать каждое мельчайшее движение и жест. Наверное, потому, что уже устала волноваться. Вообще от всего устала. А мнение Симонова на ее счет вообще ничуть не трогало.

– Ну, пиццы бывают разные, не только из фастфуда… Хорошие итальянские рестораны умеют готовить так, что пальчики оближешь… – Валерий мечтательно приложил к губам собранные в пучок пальцы и смачно причмокнул, успешно пародируя манеру итальянцев.

– Ну, наверное, да… Не подумала об этом даже.

– Значит, не ела хорошую пиццу. Иначе бы в голову не пришло называть ее фастфудом.

– Да, вы правы, как-то не приходилось.

– А Игорь не водил тебя в итальянские рестораны? Или просто пиццу не заказывали? Это глупо, конечно…

– Нет. Не водил. – Она жутко не любила, когда Валерий упоминал о Суворове, даже вскользь. Вообще предпочитала забыть его имя. Получалось плохо, да еще и эти бесконечные разговоры. А новый хозяин – как ни крути, по-другому относиться к мужчине еще не выходило, будто специально делал так, чтобы Женя ничего не забыла.

– А куда водил? Любопытно даже.

Женя опустила глаза. Ей, отчего-то, лишь в этот момент стало неимоверно стыдно, что их отношения с Суворовым проходили за плотно закрытыми дверьми. И она не видела очень многого из того, что обычно делают все пары.

– Что? Вообще никуда? – Валерий правильно оценил ее молчание. – Вот козел…

– Были причины для того, чтобы не афишировать… – сама не смогла бы сказать, кого защищала больше: Суворова с его нежеланием светиться или себя, на все согласную и безропотную.

– Какие? Он что, женат, а тебя держал в любовницах? – мужчину не устроил такой ответ. Он, отчего-то, разозлился.

– Нет.

– Может, ты замужем? А он любовником был? – Валерий давил, как никогда еще не делал до этого.

Женя только отрицательно покачала головой.

– Вы – стандартная пара. Он – не женат. Ты – не замужем. Что мешало показаться людям на глаза? – Логичность его рассуждений убивала еще больше, чем старые не озвученные сомнения. – Понимаю, он бы мальчика вывел в свет, это был бы тот еще атас. Или какую-то кошелку старую… Хотя, кошелкой в наше время никого не удивишь. Было б лицо натянуто да сиськи сделаны…

Девушка поморщилась – это звучало чересчур цинично, даже для нее, привычной к подобным рассуждениям, и при этом слишком похоже на правду.

– Так что мешало Игоряну показать тебе нормальную жизнь?

– Не знаю. Я не спрашивала, Валерий.

– И почему соглашалась? Ты не выглядишь тупой овцой, на все согласной…

Вздох и пожатие плечами. Не овца и не тупая, нет. Но на все согласная – да. И была бы такой до бесконечности, если б Игорь не решил иначе.

– Женя, он тебя прятал от жизни. Почему ты не сопротивлялась? Я хочу понять, что Суворов с тобой такое делал?

– Он мне ее спас, эту жизнь. До встречи с Суворовым я не знала, что такое нормально есть и спать. И как ходить, не опасаясь, что тебе из-за угла прилетит. Он дал возможность спокойно существовать и ничего не бояться. Вы знаете, как это ценно? – С каждой фразой напряжение в голосе Жени нарастало. Сама себя удивляла напором и горячностью. Кажется, именно сейчас она нашла оправдание своей глупой покорности, послушанию и нетребовательности. Легче становилось на душе, с каждым вылетевшим словом. Будто она сейчас простила Игоря. За то, что он ранее сделал для нее, можно было простить многое. Простила и отпустила.

– Хм… Но это ж не значит, что каждого спасенного можно обменивать на лошадей, собак или что-то еще, тому подобное? Тогда бы врачи и работники МЧС давно уже озолотились на работорговле…

– А вы часто подбираете на дороге бездомных детей? Селите у себя дома, лечите, даете образование? Не по профессии, а потому что… – тут ее запал иссяк. Женя до сих пор не знала объяснения этим поступкам Игоря. Спросить стеснялась, а он никогда не спешил поделиться.

– Хм… И ты считаешь, что за это можно простить то, что он тебя просто так обменял, что ли?

– Нет. Я считаю, что за это можно было каждый день благодарить и ничего не требовать больше.

– Я тебя понял, Женя. К тебе вопросов больше нет. А вот к Суворову…

– Может, оставим его в покое? Пожалуйста? Мне неприятно каждый раз вспоминать…

– А придется. Чтобы через пару месяцев ты не придумала ему оправдание и не запросилась обратно. – Валерий усмехнулся как-то странно. Будто эта мысль ему не давала покоя.

– Вам будет жалко меня отпустить? Я думала, что стала обузой, от которой проще избавиться, чем содержать…

– Это будет двойной провал, Женя. Для меня. Поэтому – да, жалко.

– Я вас не понимаю. То рассуждаете о высоких и правильных вещах, то вдруг становитесь таким же циничным, как…

– Ну, красиво говорить любят все, пока рассуждения лично их не касаются. А так – да, я тот еще гадкий человечек. – И он улыбнулся так искренне, что в «гадкого человечка» верить совсем не захотелось.

– Я, все же, хотела поговорить о работе.