Глава 4. Праздник-платье-гости

Уверенность в себе будущих мужа и жены Хантерова попросту умиляла:

– Изумительно просто! Андрей уверен, что будет приходить-уходить когда вздумается, и согласие на перевод денег от Миланы получит легко, – он отлично знал и самого среднего сына своего шефа, и его характер. Знал, наверное, даже лучше, чем всех остальных детей Миронова – просто потому, что подозревал, откуда могут прийти глобальные проблемы и более пристально наблюдал за ним.

Самоуверенно-пренебрежительный взгляд Миланы в сторону жениха, заставил Хантерова внутренне усмехнуться – девица, похоже, пребывала в убеждении, что её внешность заставит Андрея делать всё, что она захочет. – Забавная… Ну, что же, её тоже ждёт много дивных откровений.

Почему-то и Милана, и Андрей были абсолютно уверены, что после подписания договора им ещё далеко не сразу будет нужно выполнять его условия, поэтому оба удивились, когда Брылёв крайне деловым тоном поставил их в известность о том, что их бракосочетание будет происходить через три дня…

– Что? Пап, а подготовить свадьбу? А платье? А…

– Ничего не «а»! Я же тебе посоветовал прочесть договор внимательно! – отрезал обычно такой покладистый отец. – Там оговорены сроки свадьбы, а также её проведение – будет просто роспись!

– А как же праздник? – не поверила Милана, – Пап, ты же сейчас пошутил?

– Никаких шуток! – покачал головой Брылёв.

– Мама! Моя свадьба! Праздник-платье-гости! – возопила Милана, очень приличное время в своей жизни потратившая на обдумывание «самого главного дня в жизни девушки». Каким уж образом это уживалось с её кардинальными идеями о том, что всё зло в мире от мужчин, непонятно, но потеря праздника Миланой была воспринята трагически…

– Доченька, так ведь в договоре указано, что ты можешь отпраздновать, но только за счёт ваших общих денег.

– Никаких дурацких гостей-платьев-праздников за мои деньги! – вмешался Андрей.

– Почему это за твои деньги? – удивилась Милана. – Это деньги моего отца, а значит – мои!

Брылёв погасил усмешку, Миронов мимолётно и беззвучно хмыкнул, их жены понимающе переглянулись, Хантеров мысленно потёр руки.

– Ээээ, Милана тебя зовут, да? – вальяжно уточнил Андрей, который прекрасно помнил, как именно её зовут. – Видишь ли… ты бы договорчик читала, прежде чем такие вещи высказывать! Это уже не деньги твоего отца… И я категорически не согласен тратить то, что мне причитается, на всякую твою фигню!

Горячая речь Миланы о том, что свадьба – это не фигня, Андрея ничуточки не тронула.

– Я ни копейки не дам на сопливые бабские фантазии! – отрезал он.

– Папа, я не выйду за него замуж! – завизжала Милана.

– Милая, тогда ты попадаешь под условия соответствующего пункта договора, – Брылёв сочувствующе улыбнулся и, взяв со стола свой личный экземпляр договора, чтобы не рисковать уже подписанными экземплярами, подчеркнул нужный пункт и предъявил его дочурке.

– Там написано, что если кто-то из вас разрывает договор до свадьбы, то все деньги уходят к другому участнику, а на того, кто отказался от исполнения условий, налагается штраф. Ты, например, лишаешься денежного содержания на три года, и должна будешь искать работу, чтобы сама себя содержать.

– ЧТО? – тихим и страшным голосом спросила Милана. – Кто? Кто составил этот жуткий, этот отвратительный и неправильный договор?

– Один из знаменитых адвокатов! Точнее, одна из… – довольно просветил собравшихся Брылёв. – Мне вообще очень повезло, что она согласилась нас консультировать.

Он доверительно повернулся к Миронову и сообщил ему:

– Звонникова Матильда Романовна известна тем, что, если она составляет документ, подкопаться или опротестовать его невозможно. По крайней мере, за всю её карьеру никому этого так и не удавалось.

О том, как веселилась эта самая «адвокатица» или «адвокателка», как бы обозвала её Милана, составляя пресловутый документ, Брылёв поведал собрату по несчастью через три дня.

Эти три дня, насыщенных истериками, скандалами, слезами и тотальной обидой Миланочки, в значительной степени компенсировались осознанием того, что они с женой вот-вот насладятся тихой и мирной вечеринкой на двоих в честь свадьбы любимой дочери…

– Уже скоро мы разведём огонь в камине, будем кидать в него эти мерзкие книжонки, ворошить кочергой и думать о хорошем! – мечтал Брылёв, усаживаясь напротив Миронова в ресторане после того, как их деточек удалось всё-таки отправить в их новый, очень и очень интересный и замечательно оформленный дом. – А пока отмечу это со сватом! Надо же… породнились, – он только головой покрутил, удивляясь фокусам бытия.

Устроились с комфортом, чуть отметили, отдыхая от реально сложного последнего времени, а потом разговорились:

– Звонникова похожа на милую и кроткую пожилую даму. Знаете, такую в кружевах, рюшечках… На самом деле, это всё чистой воды камуфляж. Это какая-то даже не железная, не стальная, а титановая бабуля… У неё ещё прозвище забавное «Тираннозавр в оборочках». Она одно время вроде как ушла на покой, но через знакомых можно уговорить заняться делом, если оно покажется ей интересным. У меня есть знакомый – Игорь Васильевич Каштанов. Он с этой самой Матильдой давно знаком. Недавно она ему чем-то очень помогла, что-то с собакой связанное, так он мне все уши про неё прожужжал, вот я и вспомнил фамилию… Говорю, мол, неужели же это та самая Звонникова? И он, простой такой, признаётся, что да, она самая! – делился Брылёв. – Я когда ей описал, что именно и почему нам нужно, Матильда только посмеялась, но договор составила так, что не подкопаться. Мои юристы и так и этак вертели, только что на зуб не пробовали – ни одной зазубринки не нашли.

– Да и мои анализировали – в полном восторге! Контактами её поделитесь? Такие люди – редкая удача! – живенько заинтересовался Миронов. – Мы ж теперь вроде как родственники!

– Так бы – ни за что, точно контакты зажилил бы! А со сватом дорогим, как не поделиться? – рассмеялся Брылёв. – А что? Вполне возможно, что эта свадебка не только воспитательный эффект принесёт! – мечтательно протянул он. – Может, и посотрудничаем…

– Да, хорошо было бы… – вздохнул Миронов. – Пусть бы только всё это подействовало на наших!

Действовать «всё это» уже начало, да так, что стены дома, куда только-только прибыл свадебный кортеж, испытали что-то вроде урагана, но изнутри.

– Ты! Всё из-за тебя! – Милана, которая за прошедшие три дня осознала, что все её требования шикарной свадьбы или отмены этого дурацкого договора, слёзы и крики об абьюзе и прочих чрезвычайно важных вещах, не принесли ни малейшего эффекта, нашла, на ком сорвать злость. Именно этим она и занялась, когда за водителями, которые привезли из ЗАГСа «молодых» и их вещи, закрылась дверь. – Ты мне всё испортил! Я мечтала совсем о другом!

– Крошка, пасть закрой! – доброжелательно порекомендовал ей Андрей. – Мне твои мечты вообще не интересны! Поняла?

Милана ошеломлённо хлопала глазами. С женихом она познакомилась три дня назад, взвилась из-за его опрометчивого заявления с отказом от празднования свадьбы, но почему-то всё равно была уверена, что, узрев вблизи её, красавицу и умницу, он непременно растает и кротко выслушает всё-всё, что она будет… нет, не говорить, а возмущенно и очень громко высказывать.

Возможность того, что он тоже вполне может что-то высказать уже ей в ответ, в голову Миланы не пришла. Как-то не долетела такая вероятность до высокомудрого её сознания.

Ни в одном, даже самом кошмарном сне Милане не мог привидеться более неприятный тип!

Она-то совершенно законно и правильно высказала своё мнение о его низкоорганизованной и никчёмной мужской натуре, но никоим образом не была готова услышать ответ…

– Никчёмная тут только ты!

– Да какая же я никчёмная, раз книгу написала! Вот, смотри! – Милана бережно выложила из сумки своё главное творение и торжествующе посмотрела на Андрея, который раздражено потянул её к себе.

Исключительно от нечего делать.

Она была готова к его реакции, правда, абсолютно не к той, которая последовала после беглого просмотра её КНИГИ.

– Потрясающая чушь! – пренебрежительно фыркнул муж, небрежно откинув книгу на журнальный столик.

Он совершенно невозмутимо выслушал оскорблённые вопли хорошенькой и пустоголовой девицы, которая с жаром убеждала его в том, что она одарила мир концентратом прогрессивных и абсолютно необходимых знаний о жизни, что училась она этому аж в самой Европе… и вообще, не понравиться книга может только… только горилле! И она планирует за время их брака написать ещё несколько книг и издать их за те деньги, которые ей полагаются.

– Так-так… а вот с этого момента поподробнее… – с кривой ухмылкой попросил Андрей. – И сколько же тебе денег на это требуется?

Услышав сумму, он расхохотался:

– Все? Почти все деньги, которые нам будут выдавать? Да с чего ты вообще взяла, что я тебе позволю хоть рубль, хоть копейку на эту белиберду потратить?

– Как ты можешь? Да как ты смеешь называть мою книгу белибердой? И что значит, ты не позволишь?

Когда Милана уяснила, что он говорит всерьёз, и действительно не собирается согласовывать ей деньги на рекламу первой книги и написание остальных, то выдала весь спектр своего возмущения.

Тут уж и Андрей начал догадываться о том, что просто ему не будет… Собственно, сложно ему тоже не будет, а будет ему кошмарно…

– Какие авторки-блогерки-программерки-писателки? Какие абьюзы и прочее? Чем у неё вообще мозги забиты, а? – ему приходилось реально себя сдерживать, чтобы не пригибаться постыдно, не втягивать голову в плечи под лавовым потоком нескончаемых претензий, терминов, «новосделанных», вывернутых чуть не наизнанку слов и абсурдных требований о признании гениальности Миланы.

– Ой, ёлки-палки-моталки, кажется, я попал…

Здравая, но несколько запоздавшая на подлёте мысль о том, что такой серьёзный мужик, как Брылёв «запросто так» свою единственную кровиночку так странно замуж выдавать не будет, и к раздаче денег по доброте душевной алчущим молодым людям как-то не замечен, всё-таки добралась до Андрея.

– Не понял? Это меня чего? Облапошили? Свалили эту… – Андрей крайне неприязненно покосился на Милану, – Писателку… а сами, небось, отдыхают?

Несдержанный характер среднего сына Миронова загудел в голове, засвистел тоненько в ушах, вырываясь оттуда как пар под давлением. В глазах потемнело, а руки сами собой нашарили и метнули в сторону источника невыносимо-нескончаемого шума первое, что под них подвернулось – какую-то книжку…

От Миланы она пролетела далековато, но сам факт того, что с её ПРЕЛЕСТЬЮ так обращаются, заставил творицу этой книжицы взвыть на манер оперной дивы.

Андрей и сам не знал, насколько он был прав!

Да, в доме Брылёвых воцарилась изумительная тишина, спокойствие и всеобщая приятность…

Родители Миланочки мечтательно сидели рядом на диванчике перед камином, одобрительно поглядывая на низенький стол, уставленный лакомствами, и с наслаждением, как и мечталось, смотрели в огонь. Точнее не просто в огонь, а на экземпляры книг, работающих топливом.

– Слушай, наверное, надо будет сказать садовнику, чтобы он это, – Брылёв кивнул на камин, куда-нибудь утилизировал. Закопал, что ли… может оно ядовито? Красители и всё прочее…

– Нет, не надо. Я специально уточняла, зола от иллюстрированных журналов не токсична, а там глупостей ничуть не меньше пишут… так что не страшно, – умиротворённым тоном успокоила его жена. А потом встрепенулась, – Знаешь, мне сегодня звонила знакомая… спрашивала совет, куда лучше её дочку отправлять на учёбу в Европу. А у неё дочка примерно такая же, как наша в школе была – неглупая, незлая, славная девочка, но абсолютно без здравого смысла и собственного мнения – чистый лист.

– И что ты ей сказала?

– Что, если ей охота непременно куда-то отправлять, пусть лучше в Монголию – толку будет столько же, а вреда на порядок меньше! Прислала ей ссылку на Миланину книгу… Знакомой хватило десяти минут. Как я подозреваю – минуты три она смотрела книгу, а остальное время пыталась отдышаться, чтобы в трубку не хохотать.

Синхронно вздохнув, супруги взяли и подбросили в камин ещё по несколько «полешек» и Брылёв резюмировал:

– Ну, хоть кому-то от этого польза – пусть учатся на наших ошибках! Нечего безголовое дитятко слишком далеко отправлять, да учить непонятно чему… Эххх, да кто бы знал-то!

– Вить… а Вить, – вдруг запереживала его супруга, – А этот самый Андрей Милану не обидит?

– Не волнуйся! В гостиной, в прихожей и в кухне установлены камеры, микрофоны стоят, так что, если будет что-то угрожающее, примут меры. Наши ребята в соседнем доме находятся. Им через забор махнуть, и они уже на месте.

– Как-то это нехорошо… камеры… – вздохнула Лариса Максимовна.

– Милая, так они же не супружескими обязанностями там заниматься будут, а учиться понимать, что кроме них любимых ещё кто-то в мире есть. И с этим кем-то надо считаться. С нами Милана после приезда из своих евроуниверситетов вообще считаться не собиралась – мы же отработанный материал, питекантропы, у нас только деньги требовать можно. Вот мне прямо хотелось бы знать, что им там такое говорили? Что такое можно было сказать, как внушить, чтобы дочка после этого обучения стала считать нас чем-то лишним, не семьёй, не близкими… Андрей этот самый примерно таких же взглядов, так что им многое придётся обсудить. Да и сюрпризов хватит, чтобы жизнь сахаром не казалась!

Следующая партия «полешек» полетела в камин, озаряя лица супругов Брылёвых, отблесками света, которого в самом содержимом книг и в помине не было.

***

Когда вопли вперемешку с уничижительными эпитетами раскалили наушники наблюдателя, располагающегося в соседнем особнячке, он вздохнул, потёр уставшие уши и, пожав плечами, нажатием кнопки включил молодоженам тревожную сигнализацию.

Оглушительнейшая сирена легко перекрыла все вокальные упражнения парочки, заставив Милану некрасиво вытаращить глаза, а Андрея застыть в нелепой позе, словно он вприсядку собирался сплясать…

– Что? Уже? – напарник наблюдателя посмотрел на экраны, где отмершие от ступора молодожёны во всей красе метались по гостиной, пытаясь найти, где вопит, и как от этого избавиться. – Быстро они… Хорошо хоть тут больше обитаемых домов нет. Ты легенду помнишь? Я – маляр Вася, а ты – штукатур Дима.

– Да помню я всё! Можно подумать им интересно будет, как нас зовут и кто из нас маляр, а кто штукатур. Маляроштукатуры мы, местного разлива! Ты мне лучше скажи, ты глушилку на связь и интернет проверял?

– Ясное дело, а что?

– Пора включать, а то девушка уже родителям собралась названивать. Вон, верещит так, что аж сирену перекрыла!

– Ну как скажешь! – «маляр Вася» пожал плечами, ииии… как по волшебству парочка оторванных от жизни молодых людей оказалась оторванной ещё и от главных благ цивилизации. – Вот ещё фокус будет, когда они выяснят, что снег чистить им самим придётся… – хмыкнул Вася.

– О даааа, да ещё, можно сказать доисторической лопатой, а не хитрым приспособлением.

– Ага, и готовить придётся самим! – дополнил Вася. – Короче, сирену включать нам придётся часто.

Андрей, который обнаружил в прихожей щиток с тревожной сиреной, непонятно зачем там размещённой, сумел её отключить, и воодушевлённый этим подвигом, отправился к Милане, чтобы сообщить ей:

– Завтра одобришь мне получение денег!

– Каких ещё денег? – подозрительно прищурилась его новоиспеченная супруга.

– Как каких? Мне нужны деньги! Зачем? Не твоё дело! Че-го? Как не одобришь? Да ты… да ты…

– Дим, врубай сирену! Опять завелись! – флегматично вздохнул «маляроштукатур» Вася.

Снегопад, такой естественный в декабре, с наслаждением заметал коттеджный поселок, укрывая два жилых дома, множество нежилых, дорогу, ведущую к ним от трассы, окружающие леса… Ему не было никакого дела до двух людей, считающих себя не просто людьми, как все остальные, а людьми пуповселенными, уверенными, что всё вертится именно вокруг них.

Снегопад просто делал своё дело, закрывая лишнее, успокаивая тревожное, украшая, сглаживая и очищая всё вокруг кроме людей – ведь люди могут это всё с собой сделать исключительно сами.