Глава 7. Родственники с миссией спасения

Ну, разумеется, родители Уртяна и гостившая у них в тот момент сахалинская бабушка не послушались совета Тявина!

– Лисёночек в беде! – с таким лозунгом семейство стремительно собралось, утрамбовалось в первый же самолёт до Москвы и чуть ли не раньше Тявина прибыло в столицу, по крайней мере, когда он с женой вышел из самолёта, то даже до Москвы не успел доехать, как ему уже позвонили:

– Тявин, где ты? Мы уже почти на месте! Давай встретимся и будем выручать Урика вместе!

Тявин чуть не зарычал, единственное, что его остановило – наличие таксиста, которого пугать было неразумно – всё-таки за рулём человек, а в Москве и так движение экстремальное.

Он глубоко вдохнул, посчитал зайцев, выдохнул и почти спокойно назвал адрес, куда неразумному семейству нужно прибыть, чтобы встретиться с ним, а потом позвонил Соколу:

– Прости, но родители и бабка Уртяна уже в Москве! Я встречаюсь с ними неподалёку от тебя, если ты не захочешь с ними увидеться, мы с Йиарной увезём их в гостиницу, а потом я уже приеду к тебе.

– Ценю твою предусмотрительность, – услышал он в ответ. – Но почему же не захочу? Приводи их в гостиницу, я с удовольствием с ними пообщаюсь!

– Хорошо, – облегчённо выдохнул Тявин, понимавший, насколько трудно будет отвязаться от родичей.

– Говоришь, там и кицунэ приехала? – Соколовский мягко усмехнулся.

– Да, и, как я понял, они уповают именно на её помощь. Она у них довольно состоятельная…

– Ааа, ну-ну, пусть уповают! Короче, приезжайте, тебя с женой будет очень рада видеть Татьяна, ну и я, конечно, тоже!

– Ну что? – Йиарна, с её-то слухом, прекрасно слышала весь разговор мужа, но ей было приятно, когда он ей сам рассказывал.

– Думаю, что родичи пожалеют, что меня не послушались! – уверенно ответил Тявин.

Они с Йиарной первыми добрались до места и прекрасно видели, как по аллее к ним торопится семейство Уртяна – высокий худощавый отец, изящная, красивая мать, с чуть восточным разрезом глаз и очень светлой кожей, и практически её двойник, разве что глаза более узкие, – та самая кицунэ преткновения.

– Красивая… – шепнула мужу Йиарна.

– Я в людской внешности мало понимаю, – пожал плечами Тявин. – Для меня самая красивая – это ты, ну а на втором месте – Таня.

Развеселившаяся от такого признания Йиарна расцвела улыбкой, которая очень пригодилась при знакомстве с родичами мужа, потому что они настолько волновались, что практически забыли о правилах лисьего приличия.

– Ладно, раз вы так уверены в необходимости этого – пошли, я вас отведу к Соколу, но прошу не забывать, что я вас просил в это не ввязываться!

– Тявин, но ты же сам сказал, что выкупать лисика не хочешь… По крайней мере, полностью, – перехватила инициативу мать Уртяна.

Тявин ухмыльнулся – знал он все эти хитрованские подходы:

– Никак не собираюсь! Ни полностью, ни частично!

– Так зачем же ты приехал? – удивился его двоюродный дядя, входя за племянником и его женой в гостиницу. – Да ещё с женой?

– Честно? Холку натрепать и надрать уши паразиту, который так опозорил меня перед Соколом, а главное, перед человеком, ставшим мне другом! – Тявин уловил возмущённое шипение лис и резко развернулся к ним, заставив отпрянуть.

– А ты, Йиарночка? – жалобно уточнила мать Уртяна. – Надеюсь, что хоть ты понимаешь, что лисёночек просто попал в такую ситуацию… он же ничего плохого не хотел!

– Пррравда? – отголосок с трудом сдерживаемого рычания прорвался в речи Йиарны, а в ладони сам по себе показался сгусток огня. – Он мог навррредить моей подрруге! Он опозоррил нас! Да что она теперрь будет думать о пррриличных лисах?

– Прекрати! – кицунэ небрежно повела плечом. – Я уверена, что лисёнок ничего такого страшного не делал! А тебе хорошо бы поработать над самообладанием! Это же неприлично так себя вести!

Йиарна сверкнула глазами, она не испытывала ни малейшего уважения к этой особе или особу… кто их, этих восточных странных лис знает, так что слова такого существа ни задеть, ни заставить прислушаться к себе не могли!

– Уважаемая, при учёте того, что ваш внук показал себя столь невоспитанным, делать замечания моей супруге как минимум неразумно! – очень мягко ответил Тявин… Причём эта мягкость была настолько угрожающей, что лисьи натуры Уртяновского семейства моментально ощетинились.

– Мой внук вёл себя так, как ему и положено – с использованием своего ума и хитрости! – презрительно процедила кицунэ. – Это ты готов кланяться людям, а мы – нет! Я дала Уртяну достаточно лисьей удачи, чтобы он всегда выходил сухим из воды!

Неизвестно, чем закончился бы этот разговор, но внутренняя дверь, ведущая к лестнице, сама по себе распахнулась, недвусмысленно приглашая гостей, подзастрявших на пороге, пройти внутрь!

– Интересно будет! – потёр ладони Соколовский, наблюдавший родственную встречу, сидя в своём кабинете. – Крамеш, заставь Тяночку переодеться и привести себя в порядок, а потом… отпусти. Пусть сам собой управляется! Думаю, что он сильно удивит своих родных.

– Особенно бабушку! – покрутил головой Крамеш.

– Однозначно!

Междустенье открылось прямиком в помещение, где сидел Уртян, Крамеш оказался с ним рядом, а потом дверь за ним закрылась, как раз в тот момент, когда родственники неразумного лиса входили в кабинет Соколовского.

Сердитый Тявин сквозь зубы представил родню и отступил в сторону, потянув за собой жену, и вперёд выступили родственники Уртяна.

– Мы хотели бы получить обратно своего сына! – заявил его отец.

– Понимаю, – кивнул Соколовский. – Но почему я должен вам его отдавать? Он сам ко мне пришёл, попросил о помощи, я отправил с ним своё доверенное лицо – блестящего специалиста, которая знает кто вы и может помочь. А он обманул и меня, и её, и моего охранника, заманил врача в западню, подверг опасности, и всё это ради того, чтобы обманом завладеть её пожеланием!

– А можно поговорить с вашей девушкой… Ну, с той, которая врач? – небрежно взмахнув узкой, изящной рукой, уточнила мать Уртяна. – Вы не упомянули, что ей был причинён вред, то есть то, что сделал мой сын, это всего лишь обычная хитрость!

– Нет! – Соколовский улыбался, но Тявин отчётливо ощущал радость от того, что это не ему так улыбаются.

– Что нет? – изумилась лисица.

– Нельзя поговорить! Вам не о чем с ней говорить! Она ехала по моему поручению, то есть любой вред, нанесённый ей, – это прямое оскорбление мне! А это стоит дорого…

– Но как мы узнаем, что там случилось на самом деле?

– Вы полагаете, что я вам соврал? – Филипп перестал улыбаться, и лисы, не сговариваясь отступили, а потом разом загомонили, уверяя его, что он их просто не так понял!

Тявин наблюдал представление, переглядываясь с женой и пожимая плечами – понятно, что родичи не сильно разобрались, с кем имеют дело, но это же просто неразумно так себя вести!

«Да, они в своих лесах много чего могут, но тут-то не их территория, сын однозначно и серьёзно проштрафился, а общие для всех нас законы никто не отменял! – думал Тявин. – Зато теперь прекрасно понятно, почему Уртян такой… самовлюблённый баран!»

Кицунэ какое-то время поддакивала зятю и дочери, а потом вышла вперёд:

– Я не вижу ничего ужасного в том, что мой внук использовал все подвернувшиеся ему под лапу возможности, – сказала она. – Он одаренный лисёнок! Правда, я услышала, что вы упоминали дар, который якобы появился у Уртяна. Я не верю в то, что это правда, – он не мог это скрыть от меня! Но если вы мне докажете, что эта ваша девица действительно как-то пострадала, я готова выплатить вам соразмерную виру!

Соколовский рассмеялся:

– Знаете, я прямо-таки восхищён! А если я вам ничего не стану доказывать, а просто выкину вас отсюда? И не надо тут лапками взмахивать, я не люблю иллюзии, благо вижу сквозь них! Вы меня поняли?

– А Уртян?

– А Уртян будет отрабатывать вызов, который он не оплатил, ущерб, нанесённый врачу, и виру мне лично! Понятно?

– Да кто ты такой… – прошипела кицунэ и осеклась, встретившись взглядом с Соколовским.

На лапах она устояла исключительно благодаря тому, что её и не пытались с них сбить, так, просто место указали.

– Не испытывайте моё терпение… – посоветовал ей Филипп. – Я понимаю, что вы тут не так чтобы очень издавна, но вы кое-что забыли… В чужой монастырь со своим уставом не ходят, и, оказавшись в иной стране, надо бы уважать закон и обычаи, хотя бы из чувства самосохранения! Вы меня понимаете?

– Да, – кицунэ вообще была очень понятлива, просто за годы покоя и процветания слегка расслабилась. – Я поняла, приношу свои извинения! – мгновенно вспомнился впитанный с молоком матери поклон перед тем, кто сильнее, и тон кардинально изменился.

– Ну что же… Хорошо, если поняли! Надеюсь, повторять мне не придётся! Итак, начнём сначала? Ваш внук нанёс мне ущерб. Я могу дать вам пообщаться с ним, и он вам лично всё расскажет.

– А он… он под воздействием? – осторожно спросила кицунэ, ощутив на своей шкурке, как тут могут прижать хвост.

– Нет, в полном сознании. Крамеш! – Соколовский чуть повысил голос, открылась боковая дверь, и лисы узрели их любимого, самого красивого, самого лучшего и замечательного лисёнка, который с раздражением одёргивал одежду перед зеркалом.

Черноволосый тип, открывший дверь, корректно отступил, и мать, отец и бабка влетели в комнату, бросившись к своему лисёночку.

– Уренька, как ты? Как ты себя чувствуешь? Малыш мой пушистый, что случилось!

Тявина перекосило, и он забавно покрутил носом.

– Счас стошнит! – тихо прошипела рядом Йиарна. – Ладно, когда это мама наедине говорит – тогда понятно, но так-то…

А в комнате Уртян жаловался семейству на жизнь, неудачу в таком простом деле, а ещё на злобного Крамеша и гусей с хомяком!

– Гуси? Хомяк? Сынок, ты что? Ты ж лис! – удивлялся отец.

– Замолчи! Посмотри… У него тут ссадина, и тут мордочка ободрана… – причитала мать.

– Да погодите вы! Урик, а почему этот… Сокол сказал, что ты владеешь иллюзиями? – бабушка души не чаяла в красавце-внуке, но этот вопрос не давал ей покоя. – Он же соврал?

– Эээ, ну… нет! Я действительно могу…

– Как? – ахнула мать, оглянувшись на супруга.

– И давно? – заинтересовалась бабка.

– Почти год как…

– Что? Но почему… почему ты нам не сказал? Мы бы сделали праздник… мы бы радовались! Это же честь для всего рода! Такой дар! – зачастила мать.

– Ты бы мог столько пользы принести нашей семье! – добавил отец.

– Да потому что я не хочу приносить кому-то пользу! – выпалил Уртян. – Я хочу приносить пользу себе! А вы сразу «род»… «род»… «семья»!

– Но дар-то у тебя от бабушки! – напомнила мать, кивая на бабку-кицунэ.

– И что? Это просто компенсация за то, что я из-за неё вечно мучился! – Уртян передёрнул плечами.

– Что?! – кицунэ прищурила и без того узкие глаза. – Что ты сейчас тявкнул?

Соколовский усмехнулся и покосился на Тявина, у которого на физиономии зависло такое безграничное изумление…

– Что-что… То самое! Если уж у меня такая бабка, из-за которой я всё время огребал, должно же у меня хоть что-то хорошее возникнуть!

– Посмотри на меня! – резко приказала кицунэ, цапнув внука за плечи и повернув к себе.

– Что? Ну что? Он же под мороком? – уверенно зачастила мать Уртяна.

– Нет… – бабка отступила, отпустив руки, которые бессильно упали, повиснув вдоль тела. – Он так сам… сам думает!

– Да как ты смел? – рявкнул отец.

– Да что я такого смел?! Ты что, не знал, что кицунэ презирают? Почему ты не подумал про будущих детей, когда женился на маме? Ты что, не знал, что она наполовину кицунэ? Знал! А ты… – он развернулся к матери и продолжил: – Ты хоть представляешь, как мне трудно было? Ты меня Тяночкой называла и не думала, что меня так ОБЗЫВАЮТ! А ты? – прошипел он в сторону бабки: – Где? Где твой подарок, а? Почему он не действует? Ты ж мне говорила, что подарила мне удачу! И где она сейчас, когда мне так нужна? Да если бы я достал пожелание неуязвимости, а твой дар действительно работал, то вот тогда я бы развернулся! А то я от тебя получил по наследству только иллюзии, но и их, оказывается, должен был вам предъявить и использовать по вашей команде! Да я хоть что-то от тебя полезное получил! Хоть какая-то компенсация за мои переживания из-за того, что я внук кицунэ!