Глава 3

В школе Федор не слишком преуспел. Об Алене отзывались примерно так же, как ее соседка: англичанка была вежливой, исполнительной, претензий к ней не было. Вот и все.

Когда Федор уже собрался уходить, его окликнула Марина – учительница математики, симпатичная блондинка с длинными, как у русалки, волосами. Она как раз распустила строгий узел и причесывалась у зеркала.

– Вы же на машине? Не подбросите меня? А то я на автобус уже опоздала.

Он надеялся, что она хочет что-то сообщить ему тет-а-тет, но и тогда, когда они сели в автомобиль, Марина продолжала щебетать о чем-то пустом.

– Расскажите мне про Алену, – попросил он математичку. – Она ведь ваша подруга?

Марина, гордая тем, что ее подвозит такой видный мужчина, готова была говорить о чем угодно. Но, похоже, Алена не входила в топ ее любимых тем – да еще при общении с противоположным полом.

– Подруга? – переспросила она, капризно надув губки. – Мне трудно сказать. Если честно, она не то чтобы с кем-то дружила на работе. Если брать школу, то да, мы с ней больше всего общались. Мы близки по возрасту. Обсуждали учеников, – она понизила голос, – старших коллег… Но общих интересов помимо работы у нас не было. Алена скрытная, замкнутая девушка.

– Ее любят дети?

Марина фыркнула.

– В смысле?

– Не знаю, кого любят нынешние школьники… По-моему, они ненавидят всю школу скопом. Конфликтов у нее не было. Кажется. London ведь по-прежнему capital of Great Britain. Какие тут конфликты.

– Хорошо, но есть же не только уроки, но и внеклассные мероприятия. Она сейчас готовила какое-то мероприятие? По «Алисе» Льюиса Кэрролла, не знаете?

Девушка поразмыслила.

– На педсовете упоминали о юбилее… годовщине смерти Шекспира. Шекспира, а не Кэрролла. Вот она и должна была что-то подготовить.

– Алена приняла близко к сердцу исчезновение Лизы.

Он смотрел только на дорогу впереди себя, вроде бы не требуя ответа.

– Мы все очень расстроены, – проговорила Марина, по-видимому, стараясь нащупать подходящую интонацию. – Все так переживаем.

– Она брала в штабе ориентировки для расклейки.

– Мы их расклеили вместе!

Федор поднял брови. Он сам видел, что Алена занималась этим одна – точнее, за компанию с бывалым волонтером отряда под ником Лилия. Сам снарядил их в путь, и поехала Лилия на своей машине. Почему Марина врет? Неужели откуда-то она точно знает, что опровергнуть ее слова уже некому?

– Послушайте, Марина, – сказал он проникновенно, – мне кажется, Алене что-то стало известно об исчезновении Лизы. Она звонила мне и пыталась что-то поведать, но я не выслушал ее. Сейчас корю себя. Когда вы с ней клеили ориентировки, может быть, она что-то говорила вам? У нее были версии? Что она узнала?

Марина как будто испугалась.

– Ничего она мне не говорила. Волновалась за девочку, да. Мы все волнуемся. Но что она могла узнать? От кого? Нет, не думаю, что ей что-то стало известно, Федя.

Поколебавшись, Алена все-таки решила последовать совету Летучей Мыши, точнее, существа, которое она так видела. Стянула джинсы, аккуратно упаковала в рубашку белье, сверху пристроила бусы. Ежась, обнимая себя руками, подошла к кромке воды.

Море оказалось теплым. Хотя днем солнца не было видно, один туман, вода все же как-то сумела нагреться.

Обычно Алена подолгу топталась на мелководье, собираясь с силами, уговаривая себя окунуться. Сейчас же она прошла пару шагов и сразу, толкая себя вперед, с наслаждением поплыла, заскользила, как невиданная рыбина. Плавать без купальника было странно, но естественно. Алена только старалась не терять из виду темный силуэт берега и не удаляться далеко от кучки своей одежды: бродить нагишом по неизвестному миру не входило в ее планы.

Впрочем, она все забыла о своих планах. Сейчас она была наедине с не слишком соленым морем и с бесконечным небом. И ничего ей было не нужно.

Алена перевернулась на спину и легла на воду.

Туман рассеялся. Звезды на небе были точь-в-точь такие же, как в России. Вот тебе и транзитный мир.

Ах нет, это просто она их так декодирует.

Невесть откуда взявшиеся мелкие волны укачивали, успокаивали ее, а звезды казались огромными и близкими, как яблоки, если улечься под яблоней.

Когда младенцы плавают у мамы в чреве, наверное, они чувствуют себя вот так же. Тишина, спокойствие… доверие.

Волшебная амнезия была ни при чем, Алена совершенно честно не могла припомнить, когда после далеких детских лет снова чувствовала бы такое же доверие к миру, когда могла передохнуть и ощутить, что она в безопасности.

«Это сказка, – сказала она себе. – А в сказке… кто-то кого-то всегда хочет съесть. Вот сейчас выйдет Баба Яга, которую мое ушибленное сознание воспринимает как летучую мышь, и съест меня».

Но Алене было слишком хорошо, чтобы в это поверить.

Выбравшись на берег, Алена совершила небольшую пробежку, чтобы высохнуть, и натянула на себя одежду. Как ни странно, после купания она совершенно перестала мерзнуть. Наверное, эта вода обладала волшебным эффектом и при наружном применении, а не только отшибала память. Но думать об этом не хотелось.

Из здания «станции» выглянула обеспокоенная Летучая Мышь.

– Не заблудилась там? Иди-ка сюда.

Алена подошла, и они снова сели рядом на песок.

– Как я тебе уже сказала, – начала Мышь, – наш мир транзитный.

– И его можно представить себе в виде шоссе. Один поток туда, один оттуда.

– Шоссе… хотя скорее мост. Или вот тоннель.

– А там свет?

– Что? Где?

– Ну свет в конце тоннеля?

Летучая Мышь, кажется, растерялась.

– Неважно, – сказала она наконец. – Я не в курсе, что там в конце тоннеля. Это не мое дело. Я тут работаю. Вот прямо здесь. Представь себе опору моста. Или свод тоннеля. За ними надо следить. Я слежу. Это мой участок работы. Понятно?

Алена кивнула. Как раз этот микроскопический фрагмент был, пожалуй, понятен. Если есть тоннель, то кто-то же должен следить, чтобы он не обвалился. А то ни до какого света в его конце не доберешься, засыплет в один прекрасный день.

– Вот. И один поток движется сюда, один отсюда, все верно, но случаются и потеряшки. Как ты, например, и другого сорта тоже.

Тут Алена уже не была уверена… Впрочем, в чем она уверена? Так что она промолчала.

– Времени в вашем понимании у нас тут тоже нет, но обычно ваши считают, что тут обретаются примерно сорок дней. Слышала когда-нибудь о таком периоде?

Алена вновь кивнула. «Сорок дней» почему-то звучало знакомо.

– Дольше здесь нельзя вам. Но безалаберных бродяжек вроде тебя хватает. Что делать с ними?

Мышь как будто бы обращалась к Алене за советом. Но откуда она могла знать ответ, если и о своем собственном прошлом успела позабыть?

– Понять и простить, – пошутила девушка.

Мышь, как ни странно, воодушевилась.

– Понять! Ты зришь в корень, дитя. Понять. Понять вас я категорически не способна. Вы мыслите своеобразными категориями, под которые подгоняете все, за что запнетесь… или что свалится вам на голову. Обязательно только если запнетесь или на голову свалится, ведь то, что просто попадается на глаза, – это бесполезно даже пытаться осознать, как правило, вы мимо этого пролетаете на всех парах. Что, я неправа?

Конец ознакомительного фрагмента.