Глава 8. Арпику

– Эй, Рабас.

Я резко затормозил, а потом – вспомнил! Хорошо, что Сенковска меня остановил.

– Если б не ты, я б дверь открытой так и оставил, – друг подошел, когда я закончил возиться с замком. – В голове ничего не держится, ха-ха-ха!

– В чем причина? – спросил Сенковска как-то официально. О, он конспекты принес! Вот выручил.

– Спасибо, друг! У меня времени ходить нет к твоему преподу, но думаю, его подход к обучению мне не помешает. Уж во всяком случае не повредит! Я же тебе не говорил? – продолжил я, потому что Сенковска лицом был все так же серьезен. – У меня магия пошла по рукам! Пока нестабильно, но дварфы! Кто был больше рад, Френсис или я, угадай? Я опаздываю как раз к нему, пойдем. Он только программу не менял, вот я и решил попробовать другие методы. Может, дело пойдет быстрее!

– Круто, – вставил Сенковска. Но радость-то в голосе где? Я, конечно, меньше стал с ними зависать и пообедать вместе не получается, Люк тоже из-за этого ходит хмурый, он поесть любитель. Но раньше я не замечал, чтобы отношение друзей ко мне поменялось, раз я теперь феникс.

– Тебе Иримах случайно мозг не заморозил? Как-то замедленно думаешь.

– Я уже в курсе твоей новости.

– А-а, – я немного выдохнул. Понял, у Сенковска что-то произошло, вот он и ведет себя так. Я просто под руку попал. – А я думал, первым сообщу!

– Но сообщила Женни.

– Как она узнала? – удивился я. – Я ей вроде не говорил. Как она, кстати? Как остальные?

– Тебя реально интересует?

– В смысле?

– Тебя реально интересует, что с Женни?

Я остановился. Кажется, я не просекал, к чему клонил Сенковска.

– Она моя подруга. Конечно, интересует.

– Почему сам у нее не спросишь?

– Да когда? – чуть было не возмутился я, но охладил пыл. – Я ж говорю, занят все время, у Френсиса. Если не у него, то в библиотеке. Так, стоп, – тронул я Сенковска за плечо, потому что он стал отворачиваться. – В чем дело? Что случилось с Женни?

– Не с ней, Рабас, с тобой. – Взгляд парня мне не понравился. – Это вообще меня не касается, но я согласен теперь с Люком. Знаешь, слепым быть простительно. Но не в случае с Женни.

Я скрестил на груди руки.

– Обвиняешь?

– Да, – ответил Сенковска. – И хочу убедиться. Как ту девку звать, что возле тебя крутится?

Его суженный взгляд. Как у меня, черт его.

– Вероятно, ты о Кроме. Что? Что это за взгляд? И да, друг, ты в выражениях поосторожней…

– А то врежешь? Не представляешь, друг, как мне хочется врезать сейчас тебе.

Несколько секунд я смотрел на него. Выдохнул потом. А он скрестил руки.

– Альв по тебе плачет, Сенковска… Крома мне помогла. И все еще может помочь. Что вы там надумали?! У Женни с головой все в норме?..

– Не смей в таком тоне о ней говорить, – прорычал парень. Впервые от него такое слышал. Будто валиец в гневе, только не шипит. – Плевать, знаешь? Плевал я на твою Крому, но Женни ты обижать не смей. Надеюсь, после нашего разговора ты все-таки подойдешь к ней и извинишься.

– А ты, значит, к Кроме заглянешь? – нахмурился я. – Да, это ж как раз по пути: она тоже у Френсиса практикуется.

– Что и требовалось доказать, – Сенковска отвернулся.

– Доказать что?! – уже вспылил я.

– Что ты сам, выражаясь твоим языком, дварф, Рабас.

Друг ушел, оставив меня в недоумении.

Я посмотрел на конспекты в руке. На кой черт он их тогда притащил… Что, что не так? Мне теперь ни с кем видеться нельзя из-за фантазий Женни? Как будто я давал ей право…

До аудитории Френсиса еще идти прилично. Если не хочу опоздать, надо спешить.

Женни, Женни… Отчего повод задуматься, почему с тобой находится рядом человек, всегда подбрасывается невовремя? Если я хожу на занятия вместе с Кромой, то это сразу значит…

Я остановился. Класс общей магии прямо по коридору. Копну каштановых волос, забранных в хвост, мой глаз выцепил как-то сразу. Крома Гранд пропустила человека в комнату и зашла следом, прикрыв дверь. Я засунул руки в карманы.

Ну, что? Сам-то я себе что отвечу? Наедине?

Я заставил себя вспомнить нашу первую встречу на крыше. Если бы я не оказался там, кто знает, ходила бы Крома сейчас живая и здоровая. Такую бы встречу Женни и Сенковска назвали судьбоносной. Но громкие слова всегда прикрывают то, что на самом деле происходит.

А не происходило… ровным счетом ничего.

Не могу же я ошибаться, а окружающие видеть правильно? Я точно знал, что Крома хорошая девушка. И я знал, что она еще сможет мне помочь.

Я ускорил шаг.

Этого мне было достаточно.

– Давайте еще раз повторим основы. Смотрите сюда. – Френсис вернулся к доске и крутанул ее. Я инстинктивно захотела отодвинуться. На обратной грифельной стороне был изображен контур человека. Внутри него специальными символами были помечены места, отвечающие за активацию магии того или иного рода. Но самый большой символ располагался на месте грудной клетки.

Рабас ненадолго прервал преподавателя: парень зашел в аудиторию и сел с края.

– Итак, прошу еще раз всех понять – не запомнить, мы это проходили с вами уже множество раз, верно? Я хочу, чтобы вы поняли и приняли это. У вашей магии всегда один источник. Неважно, владение ли это огнем, водой, электричеством, любыми боевыми видами или же обыкновенным целительством. Части вашего тела – это резонатор, – Френсис поочередно начал указывать на руку, туловище, ногу, нарисованные на доске.

– Но главный источник вашей силы – это сердце. Даже магия, которую нельзя пропускать через этот орган, дабы вы остались живы, все равно идет от сердца. Ваши желания, ваши чувства – вот что рождает магию. Помните неконтролируемые выплески? Они рождены чувствами. А разум, – Френсис указал на голову, – поможет вам их обуздать.

Студенты закивали. А я вздохнула. Каждый день Френсис (хоть Шоко и уверял, что он отличный преподаватель) говорил о том, что противоречило моим магическим знаниям. Сердце? Ерунда же! Иначе звезды никогда бы не умели творить волшебство. А мы это делали. Магия – это наука. Это математика, строгие формулы, которые потом воспроизводятся в голове автоматически. Хочешь волшебства? Вспомни формулу, рассчитай параметры, запомни получившуюся цифру и активируй ее словом-заклинанием. Наука – а не какое-то повеление органа, который и сам может от магии пострадать.

– Крома, вы сегодня опять тренируете огонь? – обратился ко мне Френсис.

– Да, – я выпрямилась. – Мне кажется, я почти поняла, как это работает.

– Замечательно, – Френсис улыбнулся и положил мне на стол несколько исписанных листков. – Это должно вам помочь. Практикуйтесь.

Я дернула губами. Уже около двух недель я ходила сюда, притворяясь, что мне не терпится обучиться огненному волшебству. Дух пока притаился. Из-за этого я нервничала. Когда ему вздумается показать острый нос? Но теперь у меня вроде есть отговорка – если рядом со мной запляшет огонь, все решат, что Френсис молодец и я – умница. И никаких разговоров.

Как хорошо, что инцидент с Джашем тоже восприняли как нечто само собой разумеющееся. Действительно, то ли в Храме еще происходит? И Варакол, недавно вернувшийся в Высшую Школу, тоже ничего не заподозрил. Я ждала какое-то время звездной стражи, но и ее – не было. Кто меня защитил? Уж точно не счастливый случай. Но кто бы это ни был, я его беззвучно благодарила.

Джаш, конечно, не успокоится в своем новом положении – Жертвенник лишал его права заключать договоры с какими-либо духами, фактически исключая из рядов заклинателей – поэтому Джаш определенно подал апелляцию. Но Овен была в безопасности – с ним договор ей больше никогда не грозил.

Только зачем проблемам оставлять меня в покое? Я провела рукой по волосам и зацепилась пальцем за резинку. Теперь старалась всегда забирать их в хвост. Потому что… Потому что, Юпитер!

Я заключила договор с духом. Как это произошло? Чего я так испугалась, что сделала это? Сейчас, по прошествии времени, моя рука тянулась ко лбу, как только я вспоминала о той ночи. С того момента я запомнила самое важное правило – обходить стороной камины, настенные лампы, канделябры и вообще, буду греться солнышком и отношением Лорисы – соседка как раз ко мне подобрела, наверное потому, что в мае сдавала свой последний экзамен, оставляя нас с Трушей одних в комнате (знала же, что Лориса – змея).

Френсис начал лично объяснять что-то очередному студенту, а в центре класса один парень пружинил щеки… Точно магию камня собирался творить. Надо уносить отсюда ноги. Я тихонько встала, захватила конспекты Френсиса с собой и пошла к выходу. У двери меня поймал Рабас:

– Дай мне магию.

Я сдвинула брови.

– Я для тебя теперь, – я кивнула на доску, – резонатор?

– Ну, не упрямься! – Рабас зашептал: – Дай, и я отстану.

– Не дам, и ты все равно отстанешь, потому что придется.

Я развернулась. Но он схватил меня лапищей. Жутко закололо! Судя по тому, как загорелись глаза Рабаса и рукав рубашки поменял цвет на тон светлее, опять сработало. Я двинула парня по руке, чтобы отпустил. Приветствуй, дольче Гранд, новые синяки на своем теле.

Рабас шепнул «спасибо», и в этот момент стены аудитории зашатало. Я юркнула за дверь. Как только это сделала, внутри комнаты грохнуло. Каменная магия. Пока мне лучше держаться от нее подальше.

Коридор еще не освещали лампы – был день. Я свернула конспекты трубочкой в руке и, взглянув на бумагу, вспомнила про договор. Между двумя духами. Как же мы такое сумели сделать? И ведь это – произошло!

Огненный совсем не выглядел неуверенным, не знающим, как поступить. Будто я не первая, кого он поймал в свою стихийную ловушку. На пылающем пергаменте обязанности сторон умещались в одно предложение. И больше ничего. Не понадобилось расписывать последствия, меру наказания, условия расторжения. Поэтому я подумала, что это не сработает, и написала на пламени свое имя, отвергнув опасения. Потом сообразила, что имя-то мое было настоящим… Привычка, сохранившаяся у меня со звезд. Дух улыбнулся на это акульей пастью, и я даже не посмотрела, какое имя он ставит рядом со своей подписью.

Слишком все это было странно. Он же говорил, что его не видят люди, значит, договор с ними как таковой его не интересовал. Так почему он заключил его со мной, с духом?

Мои волосы? Что за глупость.

Я сунула конспекты за ремень, когда мимо меня по воздуху пронеслось несколько летающих тарелок из бумаги. Какая безвредная магия. Не успела я так подумать, маленькая металлическая звездочка врезалась в пол в сантиметрах от моей ступни. Просвистела еще парочка блестящих штучек, и одна из них попала в нужную цель: подбитая бумажная тарелка, гремя, прокатилась по полу.

С воплями победителей по коридору неслись ребята с оружейного. Среди них я разглядела Арпику. Он пыхтел, не отставая от остальных, а его топор ярко горел синим пламенем, создавая впечатление, что гном бежит с факелом. Пыл парней подогрела новая порция бумажных тарелок, вылетевшая из прилегающего коридора. Не могу сообразить, с каким же отделением оружейное не поделило.

Так как мы с Арпику были единственными с набора, кто остался обучаться в Уме, я невольно следила за его успехами. И они, надо сказать, были. Помимо того, что он научился переносить магию не только на свой любимый топор, но и на другие виды колюще-режущего, Арпику сильно улучшил свое владение карпским языком и теперь мог даже ругаться на нем без акцента. И сейчас он притормозил на секунду возле меня, громко дыша, крикнул: «А! Ты!» Но так и не придумал, что мне сказать, и побежал дальше.

Я прислонилась к стене с намерением переждать толпу, но не учла, что парни, любящие металл, обычно оставляют без тренировок важную часть тела – голову. Тарелки перестали лететь вперед и, словно ласточки, закружили над студентами с оружейного, сея хаос. Ребята начали размахивать своими смертоносными приспособлениями. Я ужаснулась.

Ударная волна от лезвия секиры взмыла в потолок. Отколотые куски посыпались вниз каменным дождем под визги студенток – что ни драка, всегда найдутся зрители с девчачьими голосами. В стену, у которой я «пряталась», врезались длинные ножи. Я пригнулась вовремя – чей-то клинок срезал мне пару волосков. Падая, они вдруг начали менять каштановый цвет на более светлый…

Вмиг меня окружило пламя, а ближние студенты заорали, что есть мочи. Они держались за обожженные пальцы, бросив оружие, и по полу растекалась, увеличиваясь, стальная лужа. Каменный грохот не стихал, и огненное пламя ринулось на этот звук. Скоро в радиусе пары метров все было объято пляшущими языками магии. Зловещий смех прокатился по коридору. С открытым ртом, я сидела на полу – и не могла не смотреть на обладателя раскатистого мужского тембра.

Голая огненная спина шла всполохами, отливая насыщенным медным оттенком. Моим настоящим цветом волос. Наиболее красным тоном цвет фокусировался в ладонях. Дух щедро поливал окружающее пространство огнем, хохоча, не слыша криков боли и недоумения. Сквозь стену пламени мне почудилось, что он выглядит как обычный парень. Словно почувствовав, что я не отвожу от него взгляда, дух раскинул в стороны руки и запрокинул голову:

– Ах, как же я прекрасен!

Кажется, отказываясь закрыть рот, я безмолвно подтверждала его слова. Не приходило в голову даже предупредить наглого духа – люди могли его увидеть в этом облике, ведь нельзя не заметить беснующийся огонь перед самым твоим носом. Но я просто не могла думать об этом: все мысли смывала красота медного пламени.

Откуда ни возьмись по коридору прокатился порыв сильного ветра, всколыхнув огонь и мои мышиного цвета волосы… Оторвавшись от созерцания спины духа, я поднесла к глазам абсолютно серый локон. И вспомнила. Именно такой я, русой, должна была предстать перед студентами Храма, когда впервые переступала здесь порог. Влада говорила, что сделает все, чтобы я была незаметна. Но, видимо, цвет волос – то единственное, что ей не удалось до конца скрыть. И вместо русой я стала шатенкой. Неудивительно, что не получилось – ведь родилась я на небе.

Но этот огненный дух, который оборачивался сейчас, растягивая улыбку из острых зубов шире, сумел забрать то, что не удалось лунному зелью. Я получила последнее подтверждение. Наш договор не шутка.

Сделав шаг, дух наклонился надо мной, обдав жаром.

– Настолько не желаешь отдавать мне свой цвет?

Я сглотнула, чувствуя, как пот потек тонкой струйкой за ворот сразу по двум причинам. Как он прочитал мои мысли? Огонь качнул медной головой, и пламя занавесило потолок. Спустя секунду я прикрывалась от падающей сверху мелкой горячей крошки, которая тут же обожгла, попав на кожу.

– Не желаешь делиться, поэтому готова умереть? – расплылось оскалом огненное лицо. Наконец я поняла, чего от меня добиваются. Встала, чуть не задев его острый нос своим.

– Когда побегу, исчезнешь? Чтобы никто тебя не видел.