Глава 3

Взглянув на солнце, Гвим забыл прищуриться, отчего долгое время пространство вокруг было все в пятнах.

Когда же темень рассеялась более-менее, он уже был на базаре и – как это у него всегда получалось? – с карманами, целыми монет, не крадеными, но и не сворованными у него.

Он улыбнулся милой девушке в проходе.

«Когда солнце перестанет жарить, снег пойдет».

Это незамысловатая пословица, которую все уже произносили – от мало до велика – с легкой потерей смысла, относилась не к погоде начинающейся весны, а к красоте племянницы-принцессы: многие стали сравнивать ее со снегом. С каждым днем все печальнее, только не улыбка. На принцессу хотелось смотреть долго-долго. Впрочем, сейчас эта пословица вполне могла подходить и к погоде дня.

Гвим разложил палатку, выставил товар и свистнул, чтобы обернувшиеся на звук беспризорные мальцы, сами доделали за него остальное. Грязные малявки набежали, их тут же стал отгонять охранник, а потом, через какую-то минуту, подошли и покупатели. Вот что значит эффективная реклама.

Гвим охотно показывал товар. В какой-то миг девушка, которая улыбалась ему получасом ранее, снова возникла в поле зрения, опустила ресницы и скрылась. Гвим тоже чему-то улыбнулся, но, какие бы мысли ни были у девушки в головке, он за ней не пошел. Не потому, что товар не на кого было оставить. Просто не пошел.

Одна из покупательниц на зуб проверила пряник. Он ей показался черствым.

– И вы такое смеете продавать!

– Не хотите – не берите, – миролюбиво ответил Гвим и убрал обслюнявленный пряник за спину. Мальцам отдаст.

– Так вы разговариваете с покупателями?!

– Что же мне сделать, если вам товар не нравится?

Женщина захотела еще повозмущаться, но ее отогнали другие. В конце концов, Гвим был уже на этом рынке давно, и репутация на него работала.

К вечеру он набрал полные карманы денег, а остатки выпечки, общупанной недобросовестными покупателями, отдал беспризорникам.

– Спасибо, дядя Гвим! – говорили они, и парень с улыбкой шлепнул по рукам того, который все-таки попытался забраться ему в сумку.

Через час он был в таверне.

– Выручка?

– Как после ярмарки, – ответил Гвим волосато-усатому светлому русу, который, хрюкнув, облил усы пеной.

– Не нравится мне ситуация с регентом, – покачал головой рыжий, второй день ходивший сосредоточеннее тучи. – С этим надо что-то делать.

– Уж не переворот ли ты задумал? – тихо спросил Гвим и мельком глянул, по начинающейся привычке.

– Да уж что там, – так же тихо сказал рыжий Феб. – Пусть творит, что хочет. Но вот вестники. Неспроста они клювы сюда суют.

– Вестники охотятся не за нами, ну и оставим это дело, – произнес Гвим, думая.

Феб покачал головой и поцокал.

– Не наше дело, а глаза они раздражают. Да и когда ты помнишь, столько вестников было? Это же от Вольха, всегда все от власти идет.

– Их пускает – Вольх?

– Их развелось из-за Вольха, – скрестил на груди руки Феб.

Светловолосый Женк рядом хрюкнул. Снова, и поставил законченную кружку на столик. Зачем-то стал завязывать сзади волосы.

– И что это значит? – поднял брови Феб.

– Я поперхнулся, – сдавленно сказал Женк и отпустил длинный хвост.

– Предлагаю, не соваться, – произнес Гвим.

– Считаешь, мы ничего не сможем сделать? – сказал Феб с вызовом.

– Нет, не в этом дело. Просто пока это нас не касается.

– А когда касаться будет? Принцесса? Дети? Кого еще должно задеть?

– Пока еще никого не задело, – промямлил Гвим.

– Ну, вообще, – кашлянул Женк, и усы его прикольно дернулись на весу. – Я об одном слышал, правда, это давно было. Если так прикинуть, тогда тоже были вестники. Но это могло быть совпадением.

– Я не верю в совпадения, – сказал Гвим и задумался. – То есть это все могло показаться.

– Гвим, в столице появились вестники, хватит это отрицать! – разозлился Феб, правда, не очень громко.

Гвим опустил нос в кружку. Ядреное пиво плавало там, изображая отражение неба.

– Просто почему это должны быть мы? – поднял он на Феба глаза. – Я не хочу.

Рыжий заупрямился, сжав на груди руки, но потом их расслабил.

Поздним вечером Гвим ходил под крышами домов главной улицы и поглядывал на луну. Муть от верхнего транспорта сделала ее бока размытыми, и желтая гладь троилась, но что было прежним – ребра впадин. Гвим вздыхал, и не знал, что думать – хочет ли он вмешаться или не хочет? Надо ли это ему?

Вестник черным воробушком покосился на него с верху стока и вспорхнул, улетел в темноту.

На балконе дворца Гвим заметил принцессу.

Белое платье, которое в плотном сумраке превратилось в серо-синюю ткань. Она облокотилась на перила, смотрела на площадь. Гвим смотрел на нее и пытался угадать ее мысли. Она все время улыбается, так что кроется у нее в голове?

И пришли ли за ней вестники? Но воробей улетел в другую сторону, а было бы иначе, все в стране знали бы о грозящей ей опасности.

Гвим прислонился спиной к дому. Под ногами была жижа из мокрого снега и отколупившегося асфальта.

Кто, если не он?.. А почему это должен быть он?

– Дядя Гвим! – громко в ночной тишине заголосил знакомый мальчишка, подбегая, протягивающий что-то в ладошках.

– Что ты так поздно? – изумился Гвим.

– Смотри, что у меня есть! – мальчик с восхищением вытянул руки, преданно заглядывая в глаза.

Гвим прищурился. А потом лицо у него изменилось.

– Выбрось.

Глава 4

Олег сосредоточенно чистил железяку.

Изображение пока было мутным, поэтому я тупо смотрела, как он это делает, и никак не могла понять – то ли оружие, то ли какой-то инструмент. В голове били молоточки где-то далеко на заднем-заднем плане.

– Есть хочешь? – персонаж даже не посмотрел в мою сторону, дохну̀л на свою работу.

– Почему я должна хотеть… есть… – хрипота в голосе сразу себя обнаружила, выдав только «пш-ч». Ну замечательно. В горле, оказывается, было очень сухо.

Олег глянул на меня.

– Воды?

Я закрыла глаза и скривилась, пытаясь приподняться. Олег уже куда-то пошел в другие комнаты.

Где мы?

Зрение возвращалось скачками, и я вдруг поняла, что у меня нога потяжелела. Движение получилось сделать слабо: я была в гипсе. Ну, или в чем там можно быть, обмотанной каким-то плотным полотном.

Наконец у меня получилось сесть.

Я охнула и дернулась, когда Олег показался в проходе. Теперь с мучением прижималась к ногам, хотя никогда не ходила ни в какие балетные студии. Моя грудь была голой.

Повернув лицо вбок, я увидела, как парень скептически смотрит на меня, держа в руках стакан с лимоном.

– Ну и что я там не видел?

У меня в животе стало холодно, а потом я со злостью отвернула голову.

– Как тебе только в голову пришло?!

Олег фыркнул, подошел к комоду, чтобы поставить стакан, и начал стягивать рубашку.

Да что он?..

На месте лопаток сквозь бинты просачивалась кровь, а сам он был обмотан по самый желудок.

Попутно я успела заметить, как на его руках зияют царапины – именно зияют: похоже, некоторые волки сумели дотянуться до глубоких слоев тела.

Я опустила голову в колени. Господи, это уже было так далеко…

– А почему я обмотана так выборочно?

– Не ко мне вопрос, – Олег взял стакан и ткнул мне его в прямо макушку. Выпало несколько капель.

– Не ты меня обрабатывал? – глухо, из-за одеяла, уточнила я.

– А что бы это изменило? – немного грубо заметил он. – Пей.

Он снова ткнул мне в голову, и я одной рукой взяла стакан, не меняя положения. Мои локти тоже были не «как после душа».

Вода оказалась жутко холодной.

Я пила в странном положении, потому что Олег не желал покидать помещения. Он снова вернулся к железной детали – теперь я увидела, что это был охотничий пистолет.

– Где мы? – шею было трудно напрягать.

– Не в столице, – парень убедился в исправности оружия и воткнул его в специальную подставку. – Но это довольно близко.

– Ты должен быть там к сегодняшнему вечеру…

– Должен, – персонаж помолчал. – Но если не придем, не думаю, что это много изменит.

– Где тогда мы? – Я попыталась оглядеться, игнорируя желание узнать, что у него на уме: что нам делать в столице? Это, наверное, как-то связано с кольцом.

– У друга, – парень кашлянул и тоже, по моему примеру, обвел пространство взглядом. – Только не будем задерживаться тут надолго. У него могут быть неприятности.

– Они же уже есть.

Олег чуть склонил голову – как же я угадала его мысли. Что-то уже случилось?

Я сунула руки под себя, вытаскивая наверх одеяло. Стакан остался валяться на простыни. Когда я с трудом от режущей секундными долями боли натянула ткань поверх плеч, Олег сидел на шатающемся стуле, и его лицо говорило о таких же неустойчивых мыслях: брови дергались и все время съезжали к переносице.

– Расскажи мне.

Он непроницаемо посмотрел на меня, но потом я сообразила, что эта эмоция – усталость. Нам что-то опять в очередной раз грозило.

Шлепнулись, когда солнце уже садилось. Сава висела на руках каким-то бесформенным месивом, волосы мотались, у меня же все давно отваливалось. Сученыши-волки… Чертовы крылья остались на земле, но вместо них лопатки резало огнем. Но на руках было не больше живого места. Была не была, спина все равно потом будет ныть.

Ноги, по сравнению с другим телом, было относительно целы. Я почти не останавливался, тормозил только, когда лопатки прорезала невыносимая боль. Дурацкая фантазия, неужели нельзя было придумать ничего менее экстремального? Или мазь на крайняк. «Творец» сама в отрубе, ей хорошо, а вот у меня возникает сильное желание оставить ее на доедание зверюшкам. Думать надо лучше…

Хотя что я веду себя как лесничий? Сам же в первый раз в такой ситуации, указывал ей еще что-то.

До дома Ведова я добрался за час и очень порадовался, что он не сменил место жительства. Вечереющее небо загнало всех в укромные жилища, и на нас почти никто не обращал внимания. Таращились только самые нервные. Ну и поделом им.

– Где тебя так исцапали? – Вед округлил глаза, и я сбросил ему на руки окровавленную девку – лопаткам досталось больше, чем я думал. Вед еще больше удивился, но пока не отнес ее в комнату и не начал осматривать, вопросов не задавал.

– Ответишь?

– Отвечу, – хмуро сказал я, стягивая плащ. С-с-с-с… зараза. Никакого плаща. Никакой футболки. И спина вся в шрамах. Ну спасибо за подарочек. – Волки напали. Перед этим дракон.

– Ты разучился водить машину? – удивился парень, а я только «порадовался» такой постановке вопроса.

– Главное, верно подметил.

– Ну а что?

– Авария, что. Придурков на дороге хватает.

– Эка вам придурки спомогли, – рассеянно протянул Вед и снял с Савы кофту, в которой остались кровавые дыры. Он долго смотрел на Савин лифчик.

– Мне уйти? – вызывающе ответил я на его многоречивый взгляд.

– Надо бы, – он протянул руку, чтобы расстегнуть застежку. – Выйди лучше.

– Ну и пялься сам, ты же по этому так скучаешь, – я закрыл дверь в комнату, и в это время спину кольнуло. С-с-с, собаки…

На удивление, Вед врачевать не разучился. Я думал, когда он перестанет быть девкой, весь пыл уйдет. Но мастерство было при нем.

«Творца» он обработал с особой тщательностью. Ни пятнышка. Все же, мне казалось, все то время, что он потратил на ее лечение, он лапал ее грудь. Вспоминая, от чего отказался.

– Не говори ей, что я такой, – попросил Вед, когда он приступил к обработке моих ран. Я покосился, насколько позволяло боковое зрение.

– Чего боишься? Что она не разберется, кто ее трогал?

– Просто не говори. Неужели так трудно? – нахмурился он. Ну что ж, его дело.

Когда со мной было закончено, Вед заварил какого-то дрянного отвара.

– Кто она такая? – поглядывал он на меня из-за чашки. Я чуть не блеванул ему на пол.

– Знакомая, – сказал я, прикрывая рот.

– И что это значит?

– То и значит.

– Не говоришь, да, – Вед позырил на кружку. – Ну как хочешь. Только мне не нравится, какими вы ко мне пришли.

– Вылечил же.

– А я вопросов не задаю, когда люди при смерти, – он следил, как я пытаюсь втиснуть в себя зелье глотками и как меня при этом выворачивает. – И вообще. Не пьется – не пей. На тебя смотреть тошно.

– О, как мы заговорили… Сахара бы добавил.

– Нету.

– А еще женщина.

Вед на меня очень пристально посмотрел.

Ладно, это я сморозил зря. За окном уже включили фонари, и Вед пошел зажигать ночники. Никак не избавится от этой привычки. Интересно, «творец» еще будет думать, что день – сегодня, когда проснется?

Моя рука моментально потянулась к кольцу. Что же делать-то с ним… Забыл спросить, какое число сейчас, у Веда.

– Вед, чо, на именины-то пойдешь?

– Что я там не видел?

– Скоро же.

Парень фыркнул и убрал со стола посуду.

– Чтоб в меня тыкали пальцем? Спасибо. Я вообще… думаю место сменить.

– Когда?

– Как можно быстрее.

– А что так?

– Что… работы нет.

– М-м.

– Даже твои, что здесь шарились, только хрень какую-то несли.

– Какие «мои»?

– Да урюковские. Сашок с Пилигримом.

– Что они здесь забыли, – помрачнел я. Меня забыли, собаки, не иначе.

Как пронюхали?

Когда Вед уснул, я вышел на улицу и пошел по барам. Их немного, и уж где-то народ-то завис. Нашел их возле магазина с безобразной розовой вывеской женских ног в чулках. Спрятался так, чтобы они меня не заметили.

Но было слишком шумно. Ко мне пытались пристать пара человек, одна баба даже терлась передом, но я пихнул ее обратно в толпу.

– Что, высматриваешь? – усмехнулся у меня над ухом Санек. Я мысленно сплюнул.

Он позвал парней на улицу.

– Давай сразу к делу, – сказал Сашок после пятиминутного виляния и разговоров о здравии царской семьи. – Мы видали тебя, когда заварилась каша на площади. Итого, ты что-то припрятал.

– Ты, Саш, домысливать любитель, – осторожно сказал я. Сашок усмехнулся.

– Да не я один, – он подмигнул Саньку Пилигриму; с ними еще была пара пацанов, которых я впервые видел и не запомнил. – А потом, знаешь, так быстро не сматываются, если чисты.

Я в какой раз задумался, сколько времени отсутствовал.

– Да-а… со временем у меня напряженка.

– Хм, молодец, – похвалил Сашок, и ко мне подступил Пилигрим. Он быстро дернул рукой, и как-то в следующий миг мои карманы оказались вывернутыми. Высыпались монеты.

Их тут же подобрал кто-то из парней.

– Ну что, убедился? – осторожно, но с угрозой в голосе, спросил я.

Пилигрим скривился и пощупал мне шею, залез за ворот. Не нашел.

– Мы от тебя не отстанем, – заметил Сашок, который тоже был недоволен результатом. – У меня нюх на такие вещи, так что не убежишь. Если уж ты разок был на прицеле…

– А я бегать не собираюсь, – а сам старательно додумывал, как же сделать так, чтобы Сашок отвязался. Кольцо-то я спрятал, но его неудобно носить, кроме как на шее.

– Глаз за тобой, – улыбнулся парень, и приказал всем расходиться.

Я специально сделал крюк по пригороду.

Блин, если Сашок узнает, что у меня кольцо, он не отстанет. Такой поживу чует. И если он у меня его найдет, мне крышка.

Все это Олег мне рассказывал, покачиваясь на неустойчивом стуле. Взгляд его упорно буравил одеяло, хотя я была уверена, что он ничего не видит.

Я вздохнула. Почему-то такое положение дел мне было совсем не удивительно. Истинная драма, к проклятию тех, кто ее придумал.

Но мне казалось, что парень не все мне рассказал. К примеру, про того, у кого мы сейчас находимся.

И еще я заметила, как часто он в своих воспоминаниях употреблял слово «творец», да еще в таком ключе. Мне это не понравилось.

– Вот так ты ко мне относишься?

– Как к вещи? – да, – резко сказал он и уставился пристально.

Во мне забурлила злость, но я только слегка отвернулась. Учитывая, что про себя я тоже чаще всего называла его «персонажем», относилась я к нему не лучше.

Солнце как будто из моего мира – слепит адски. Мне приходилось щуриться всю дорогу, из-за чего я не очень могла рассмотреть окружение – земля ж интересней. Но все же я уловила, что в городе много зеркальных поверхностей – от которых солнце слепило с еще большим дьявольским ожесточением.

В столице меня боль все равно не отпустила. Только притупилась – но больше я никогда не буду летать. Фигушки. Только на аэропланах. И то там, где драконов нет.

Олег был каким-то рассеянно-сосредоточенным. Он достаточно грубо показывал мне дорогу, а потом оставил, сказав, что есть дела. Я фыркнула, и мне стало не по себе. В последний раз я оставалась одна во Франции, и не зная языка, чувствовала себя ночью не очень уютно. Но то Франция, а тут… день, короче. Уж не сдохну при первом случае.

Малышня кинула в меня какой-то гадостью. Заржала. Я брезгливо сбросила этот непонятный камень на асфальт. У них тут есть асфальт – это вообще предел моих мечтаний. Нахмурилась на мелких, а они только тыкали пальцами и хохотали, а некоторые уже отвлеклись.

Олег даже не сказал, когда вернется.

– Пойдем еще чего-нибудь поищем!

– Да этот забери!

– Мне уже надоело.

Я пригляделась к камню, и тут у меня медленно прошел по спине неприятный озноб. Предмет напоминал мне челюсть, да еще сдвоенную, но точно человеческую, похожую по крайней…

У меня… подпрыгнуло сердце.

Дыхалка.

– А-А-А-А-А-А!

Во дворце вздрогнули. Ахнули. Стража посыпалась к окнам.

– Кто так орет? – командующий махнул рукой, чтобы стражники спустились и заткнули нарушителя.

Но Вольх поднял персты.

– Не надо. Не прерывайте, – в каком-то трансе улыбнулся он. – Это услада для моих ушей.

Стражники в недоумении слушали, как изголяется, по-видимому, девка.

– Когда она закончит, найдите, – медленно обернулся регент. – Приведите. Какая простая была задача… – снова улыбнулся он.

Мне заткнули рот.

– Что орешь?! Тебя найдут! – яростно шептал парень.

– Это Крис! Это Крис, – я прокусила руку, меня не держали ноги. – Челюсть! Он Криса убил!