Глава 3

Я проворочалась полночи, вспоминая то, как босс прижимал меня к столу, как смотрел со стремянки, но не в глаза, а в декольте, отчего так и подмывало спихнуть его с «пьедестала». Я настолько возмутилась наглому взгляду, что не удержалась. Не столкнула, разумеется, но на миг руки отпустила. Знай я, что босс всей своей немаленькой массой навалится на меня, держала бы дрожащую лестницу до победного!

Это был ужасный день! Один из тех кошмарных, которые валятся на меня, будто из рога изобилия. Может, сдаться и сходить с Люськой к той бабульке, про которую подруга все уши прожужжала? Нет же! Не бывает проклятий, сглазов и прочей лабуды! Есть в жизни темные и светлые полосы. У всех они есть! Вот только моя черная что-то затянулась. События одного только этого дня вызывали румянец на щеках и не давали спать. Когда наконец я уснула, мне снилось крепкое обнаженное мужское тело, по которому струилась вода…

Проснувшись, я вскочила и, дико озираясь, пыталась понять, где нахожусь и что происходит. Через секунду вспомнила, почему сплю в детской, а не в своей запененной комнате, вздохнула с облегчением и, оглядевшись, поняла, что маленькой проказницы в спальне уже нет. Впрочем, это не значит, что можно расслабиться. Я была готова к пакостям с самого утра. Осторожно посмотрела на пол, прежде чем встать с дивана, убрала одеяло и подушку в шкаф. Глядя под ноги, подхватила шорты с майкой и зашла за перегородку. Ни жидкого мыла на полу, ни измазанного кремом для обуви полотенца не обнаружила.

Насторожилась еще больше: не заболела ли Марго? Не похоже на нее. Беспокойство нарастало быстро. Стремительно переодевшись, я выскочила из детской и понеслась на поиски подопечной. Маргарита обнаружилась на кухне. Девочка спокойно сидела за накрытым столом и с удовольствием уплетала горячие пирожки. Я облегченно выдохнула и, улыбнувшись, поздоровалась:

– Доброе утро!

Анна Васильевна, колдующая над плитой, обернулась и, неожиданно вздрогнув, выронила сковородку. В стороны полетели брызги масла, задорно поскакали по кафелю пирожки.

– Бог ты мой! – Под грохот посуды женщина прижала руки к груди. Странно посмотрела на меня. – Напугала!

Покачала головой и покосилась на Маргариту с немым укором, но девочка как ни в чем не бывало уплетала пирожки. На меня не смотрела, но я видела, как искрятся весельем глазенки девочки. Вот чертенок! Что она сотворила? Сердце дрогнуло, я схватилась за волосы и облегченно выдохнула: прическа неизменна, уже хорошо.

– Доброе утро, – вошел на кухню Лаврентьев, и я поспешно опустила голову, скрываясь волосами: раз с прической все в порядке, значит, что-то не так с лицом.

– Доброе, – ворчливо отозвалась Анна Васильевна, не отрываясь от уборки.

– Папа! – радостно бросилась к отцу Марго.

– Я завтракать не буду, – обнимая дочь, проговорил Лаврентьев.

– Кто бы сомневался, – не меняя тона, пробурчала Анна. Поднялась и, вывалив в мойку сковороду и испорченные пирожки, посмотрела на босса. – Выглядите хуже Любы! Вон какие тени под глазами. Всю ночь работали? Не бережете себя.

– А что с Любовью Алексеевной? – заинтересовался мужчина и, принимая из рук дочери пирожок, повернулся ко мне.

Я сжалась, не желая поднимать голову и показываться боссу. Вот точно ничего хорошего мне подопечная не сделала. И в тот же миг одернула себя: а почему я должна прятаться? В чем моя вина, чтобы скрываться? Да, я няня, и, возможно, мне пока не особо удается моя работа, но он-то отец! И не должен спускать дочери с рук выходки, хоть и привык это делать. Для начала – пусть увидит, что творит его ненаглядная Маргарита.

Я выпрямилась, цапнула со стола угощение, спокойно откусила и, жуя, повернулась к Лаврентьеву. Тот, глянув на меня, подавился и, закашлявшись, посмотрел на дочь. Маргарита, откровенно улыбаясь, переводила взгляд с отца на меня, явно наслаждаясь и своим художеством, и реакцией мужчины. Лев Сергеевич, с трудом откашлявшись, положил недоеденный пирожок на тарелку и прохрипел:

– Замечательный макияж, Любовь Алексеевна! Индейцы бы позавидовали вашему «луку».

– Оставим индейцев в их вигвамах, – спокойно произнесла я и шагнула к Лаврентьеву. – Меня больше интересует, как вы сейчас поступите.

– Как поступлю? – взгляд босса стал колючим, в тоне появилась ирония. – Мне научить вас умываться по утрам?

– С этим сама справлюсь, – бесстрастно парировала я. – А вам для начала стоит попробовать донести до ребенка, что разрисовывать лица гостей без их согласия неправильно.

– Я плачу вам за воспитание ребенка, – помрачнел хозяин дома.

– Не за воспитание, – я сделала еще шаг и, сжав кулаки, смело посмотрела на него снизу вверх, – а за организацию досуга и помощь в познании окружающего мира. А воспитывают детей только их родители, причем исключительно собственным примером. И ни за какие деньги вам не удастся купить это. Рано или поздно вам придется обратить внимание на девочку и стать ей отцом.

– А я ей кто, – прорычал Лаврентьев, – мама?!

– Тот, кто покупает живые игрушки, чтобы не заниматься ребенком самому, – не отступала я, хотя от выражения, которое появилось на лице мужчины, хотелось убежать и запереться в подвале. – Маргарита изо всех сил пытается обратить на себя внимание отца, но он лишь выбрасывает сломанную куклу и нанимает новую. До каких пор это будет продолжаться?

– А это не вам решать, – холодно проговорил Лаврентьев. – Вы здесь всего на месяц. И, если не хотите вылететь раньше, занимайтесь своим делом и не лезьте туда, куда не положено.

– Ого, – улыбнулась я. – Не лезть куда не положено? Решили поиграть в Синюю Бороду?

Ясно, что Лаврентьев не собирается вмешиваться, поэтому я решила, что, если хочу выжить в этом доме и не подвести ректора, с этого момента изменю все сама! Воспитание дочери стоит начать с перевоспитания ее отца.

– Кстати, я оценила вашу шутку про индейцев и лук, – лукаво проговорила я и, взяв с полочки забытые Маргаритой фломастеры, снова посмотрела на босса. – Но вы упустили из виду, что там, где есть лук, есть и стрелы!

И одним движением освободила фломастер от колпачка да несколько раз мазнула Лаврентьева по тщательно выбритому подбородку, оставив на коже синие полосы. Лицо босса удивленно вытянулось, а я хмыкнула:

– Ну как, приятно ощутить себя на моем месте? Я индеец, а у вас – синяя борода!

– Упс, – услышала я веселый голосок Маргариты. – Фломастеры-то несмываемые.

В кухне на минуту установилась такая тишина, что стал слышен скрип зубов мужчины. Мне даже показалось, что он похож на тиканье бомбы замедленного действия.

– Несмываемые? – с обманчивым спокойствием уточнил босс и наградил меня таким взглядом, что захотелось провалиться сквозь пол прямиком в подвал и прикинуться там столбиком.

Но я не могла позволить себе сбежать. Я же психолог! Пусть и без корочек. Все равно обязана разрулить любую ситуацию, объяснить людям, в чем их ошибки и как их решить. Покосилась на белое от ярости лицо Лаврентьева, оттенок которого так хорошо гармонировал с синим фломастером. Боюсь, в этот момент из босса не выйдет благодарного слушателя.

– У меня встреча с акционерами через сорок минут, – наседая на меня, прошипел Лев Сергеевич. – Делайте что хотите, но если через три минуты ваше художество все еще будет у меня на лице, то я…

– Уволите меня? – обреченно спросила я.

И горько вздохнула: что же, это было предсказуемо. Не сегодня, так завтра. Я и сама понимала, что у меня не хватит ни знаний, ни опыта, чтобы задержаться там, где сдались профессионалы. Выходит, прощай море, дети и «Ласточкино гнездо»? Нет, рано паниковать! Надо позвонить Толику. Может, друг порадует меня хорошими новостями? Вдруг удастся спасти хоть часть диплома, и я успею подготовиться к защите? Если ректор не станет «топить» за то, что не выполнила его просьбу.

И одно, и второе, и третье было из части фантастики, но все же хоть какой-то надеждой. А вот в злом прищуре Лаврентьева я уже не видела ни единого шанса на благополучный исход.

– Ну уж нет, – прошипел босс, продолжая надвигаться на меня, – вы так легко не отделаетесь!

– Не надо, – испуганно отступила я. – При ребенке не смейте… Вы же отец!

– Вы о чем? – застыв камнем, нахмурился Лев Сергеевич и нервно скривился. – Вы что придумали?! Я не трогаю женщин!

– Тогда что вы хотите? – хорохорясь, уточнила я, но голос предательски дрожал.

– Вы поедете со мной! – хищно ухмыльнулся мужчина. – Все будут смотреть на вас, и пару черточек на моем лице никто не заметит!

– Ура! – вскочила с места Маргарита и запрыгала вокруг нас с криками: – Папа берет нас на работу! Ура!

Я сглотнула подкативший к горлу ком – вот ни разу не «ура»! – и вдруг вспомнила, как именно стерла с компьютерного диска запись перманентным фломастером. Схватила Лаврентьева за руку и потащила за собой.

– Скорее!

От выделенных трех минут остались две, а мне очень не хотелось служить у босса еще и клоуном. В своей комнате быстро осмотрелась и, усадив работодателя на стул, вытянула ящик из шкафа и вывалила содержимое на все еще мокрую после пенной атаки кровать. Отыскав пластиковый пузырек, щедро намочила жидкостью из него ватный диск.

– Что это? – отшатнулся босс. – Жуткий запах!

– Средство для снятия лака для ногтей, – объяснила я.

– Вы издеваетесь? – Мужчина резко поднялся. – Я опаздываю на важное совещание, а вы решили ноготками заняться?

Я толкнула ладонью его в могучую грудь, принуждая снова сесть.

– Начальство не опаздывает, а задерживается. – Склонилась и, посмотрев с улыбкой в его глаза, попросила: – Доверьтесь мне.

– Довериться Чингачгуку с огненной водой в руках? – съязвил босс и покачал головой. – Я не самоубийца!

Я же, молча обхватив его крепкую шею одной рукой, нетерпеливо начала тереть синий подбородок смоченным в жидкости ватным диском. Следы фломастера медленно растворялись, и я улыбнулась:

– Что и требовалось доказать! – Рассматривая гладкую кожу мужчины, приблизила свое лицо к его. – Почти ничего не видно.

И тут наши взгляды встретились. От серебристых искорок, пляшущих в серых омутах глаз Лаврентьева, у меня перехватило дыхание. Сердце забилось быстрее от понимания, что я и этот красивый одинокий мужчина сейчас в комнате одни. И пусть я сказала, что он мне совсем не нравится, может все же…

– Должен сказать, – низким хрипловатым голосом прервал затянувшуюся паузу Лев Сергеевич, – что вы… – Он замер на мгновение и тихо рассмеялся: – Выглядите просто ужасно! А пахнете еще хуже. – Резко поднялся и, дотронувшись до щек, скривился: – А теперь и я. – Глянул на часы, стоимость которых была равна автомобилю. – Опаздываю.

– Папа! – влетела в комнату Маргарита. Она покружилась перед нами в желтом кружевном платьице. – Я красивая?

– Красивая, – снисходительно улыбнулся Лаврентьев.

– Тогда поехали скорее. – Девочка потянула его за руку.

– Нет, Маргарита, мне некогда с вами возиться, – осадил он дочь и тут же сменил тон: – Няня организует тебе досуг. – Посмотрел на меня и саркастично усмехнулся: – Это же ваша работа? Прогуляйтесь по магазинам. – Вынул портмоне и, вытащив пластиковую карточку, протянул мне. – Купите и себе что-нибудь, Любовь Алексеевна. Конечно, образы индейца и привидения весьма забавны и расширяют кругозор ребенка, но не забывайте, что не только отец должен подавать достойный пример, но и няня. Рано или поздно вам придется стать взрослее.

И, развернувшись, он быстро покинул комнату. Маргарита побежала за отцом. Я же посмотрела на карточку в своих пальцах и покачала головой: а босс у меня мстительный. И еще неизвестно, кто кого перевоспитывает. Подняла глаза и, столкнувшись с собственным отражением, испуганно выронила кредитку. А у девочки явно есть художественные задатки! Уныло покосилась на бутылочку с жидкостью для снятия лака: боюсь, этого не хватит, чтобы убрать с лица картину а-ля Пикассо.